Дэйв Макара - Попаданы

Мозг снова не выдержал издевательства мыслеречи и пошёл вразнос, погружая меня в тёмное озеро, наполненное золотыми и серебряными искрами.

Искры вились, описывали странные кривые и спешили навстречу мне, ложась под ноги блестящей дорожкой.

Пусть не было ни ног, чтобы идти по этой тропинке, ни глаз, чтобы видеть, ни рук, чтобы прикоснуться — всё это у меня получилось.

Я устал ещё сильнее, чем в свои первые рабочие сутки в пекарне, вымотался страшнее, чем когда заработал второй день рождения, но шёл и шёл по тропинке, пробиваясь сквозь чёрные воды.

Может быть, я шёл в глубину, на дно?

Не суть важно.

Путь в тысячу ли начинается с первого шага…

С каждой минутой, проведённой в этой не мокрой воде, чёрной и страшной, я шёл вперёд, перебирал конечностями, которых нет и упрямо делал шаг за шагом.

К искрам добавились прямые отрезки, толстые и тонкие, светящиеся и…

Голова прорвала пленку воды, оказываясь на поверхности.

Я втянул такой вкусный воздух и закашлялся — воздух был отравлен.

Он выжигал всё, к чему прикасался.

Чесались глаза, кашель разрывал горло, выплескивая наружу мои драгоценные легкие, вновь обретённые и теперь — снова теряемые.

Очередной вдох и я ныряю в воду, освежая кожу, смывая отравленный воздух.

Раз за разом, вверх-вниз, привыкая и приучая своё тело к отраве.

У меня впереди — бесконечность. Бесконечность для совершенства, для симбиоза, для открытия новых кладовых, в которых прячется ещё множество ответов на вопросы, которые я пока ещё и не знаю.

"Вернись, Най…" — Голос, шелестящий под сводами черепа, которого у меня ещё нет, или уже нет?

"Возвращайся"! — Это уже не просьба.

Это — приказ!

И я его исполню. Не прямо сейчас, чуть погодя. Вот только привыкну дышать той отравой, что вы называете "воздух" и приучу свое лицо не облазить, от его кислотного содержимого.

Подождите.

Не зовите меня сейчас.

Ведь я только встал на ноги и бреду, натыкаясь на все ограждения и считая собственным лицом, задом и хребтом, все ступени и ограничители.

И, почему же их так много-то?!

Или это клетка?

Вновь вдох и нырок.

Выдох и воздух уже не травит — слегка раздражает своей сухостью надорванное кашлем горло.

Вновь нырок и теперь можно открыть глаза.

Я сидел на берегу бассейна, в центре лесной поляны.

Зачерпнув воды в ладонь, сделал глоток и откинулся на залитый влагой кафель.

Мой мир вновь стал тем, что бесконечно нравился мне в юности.

"Возвращайся"!

"Я иду"!

Вновь над головой белый потолок, а подо мной — больничная кровать.

Только в этот раз палату мне приходиться делить ещё с одним пациентом — кареглазым инженером корабля по имени Вард и фамилии Акон, который позвал меня, приказывая возвращаться.

В соседней палате приходит в себя Маэль, получившая по мозгам "прицепом".

Третий — старпом — оказался умнее всех и в авантюру по моему восстановлению не вмешивался, занимаясь кораблем и "отгородившись" погружением в дебри накопившихся дел.

Килла тоже перегорела.

Два слова, сказанных мной на "мыслеречи"…

А ведь проблем можно было избежать, предупреди меня сразу!

Задним умом крепки не только русские.

Вард уже сорок минут ругается, грозя мне страшными карами и пытаясь сползти с кровати, чтобы дать мне по морде.

Ну, не виноват я, что он давно и безнадежно влюблен в Маэль!

И, что самое забавное, теперь она об этом точно знает: мыслеречь штука тонкая, требующая постоянных тренировок, без которых ваш разум виден любому, кто МР владеет.

Вот и получился странный выверт — рявкнув свое "я иду", пробил барьер обоих "зовущих"…

Когда до инженера дойдёт, что его потаенные мысли теперь знаю не только я — меня точно убьют!

Сама мыслеречь имеет несколько ступеней — самая высшая, седьмая, пока остается мифическим идеалом, до которого никто не добрался. Шестая — "Гир" — уровень диктатора, и за всю историю встречалась дважды. В первый раз всё закончилось очень плохо для всех, а во второй…

Тоже не очень сладко для всех, кроме диктатора.

Пятая ступень — "Шерр" — старпом. Пробить его сознание невозможно. Но и сам он… Не полезет.

Четвертая — "Шасть" — уровень Маэль, вполне достаточный, чтобы управлять кораблем и 13.000 юнитов одновременно.

Третья — "Эльдан" — существо прямого приказа, существо одного дела — наш инженер, незабвенный Вард Акон.

Вторая — "Лид" — ученик, новичок.

Первая — "Суер" — "непроснувшийся". Всё слышит, но ответить пока не может.

На мой, вполне резонный вопрос, каким образом я, мелкий лид, умудрился загнать на больничные койки двух "изюбров", Вард выдал длинную фразу, смысл которой я потерял после второго слова.

Чуть позже, он, успокоившись, предупредил, чтобы я не слишком-то "взлетал"…

— Падать будет очень больно! — Предупредил меня инженер и отвернулся носом к стенке.

Оставив меня наедине с моими дурными мыслями, он допустил самую непоправимую из непоправимейших, ошибок.

И без того не будучи супер адекватным, я впал в полусонное состояние и принялся "творить".

Точнее, конечно же — "Вытворять".

Ещё на Земле я неоднократно замечал за собой — в меньшей степени — и своими друзьями — в большей, "чертовщинку", которая с нами творилась.

Говоря о "чертовщинке" я и близко не имею ввиду обе стороны деревянной медали под названием "религия". Скорее — необъяснимые факты…

После друидов, клиники Са Прае и восстановительных процедур у ходунов — факты и без того сыпавшиеся как из дырявого мешка, стали подчиняться странным приметам.

Мишт первый заметил причинно-следственные связи и вывел свод правил, которому мы следовали неукоснительно.

Вроде и мелочь, типа оставляемых личных жетонов, а на показателях боя сказывался!

Наши с ним песочного цвета костюмы — тоже не от дуба взялись — этот цвет нам кровью и болью прикипел!

Мы сполна расплатились за наши "модернизации" — оставшись в живых и "откатав всю обязательную программу войны от корки и до корки"!

Мыслеречь, доложу я вам, забавнейшая штука!

Жаль, что по статистике к ней расположен лишь каждый стомиллионный разумный!

Не мудрено, что Маэль, "прочухав" во мне сперва "Суера", обратилась, инициируя мою способность — она соскучилась! Запертые втроем, на безумное количество лет, а тут — свободные уши!

Покрутившись на кровати, расслабился и представил, как мое "Я" и без того неповторимое, воспаряет над оболочкой.

Разумеется, ничего не получилось.

Зато, едва я сжал руки в кулаки, меня подбросило и шмякнуло в потолок!

А потом — уронило на кровать…

Я вгонял себя во всевозможные состояния, но кроме удара в потолок — не добился ничего.

Тихий смех инженера, присутствующего при моих изысканиях, расставил всё по своим местам.