Николай Ободников - Viva Америка

Убедившись, что «Хлопушка» и всё остальное были в броневичке, мы неуютно расселись внутри боевой машины.

— А если людей Бальтасара убили по приказу директора Болль? — жалко спросил у меня Фуз.

— Любовь зла — полюбишь и… боль, — неуклюже сострил я. — Не переживай: эти кости могли бросить и другие игроки.

— Дурак ты, Алекс, — улыбнулась Козетта, легонько кусая меня за мочку уха. — Ты, Фуз, кстати, тоже. Все мужики — дураки.

Лесли довольно принялся насвистывать «Rosamunde», и мы с пробуксовкой отправились прочь из карьера, оставляя позади звуки выстрелов, шепот огнеметов и треск сгоравших домиков.

— Девять целей, десять метров, километры нервов, вооружены не камнями, — напомнил Лесли, зажимая в руке противопехотную гранату, взятую из припасов броневичка. — Так что выходим мягко, спокойно и приятно — словно капуста после шнапса! Хих!

Фуз поцеловал медальон, чмокнул карабин, послал воздушный поцелуй куда-то вверх и, откинув люк, наконец, выпрыгнул наружу. Дождь тут же тяжело забарабанил по его лысине и крокодиловому плащу, искристо нежась в косых лучах заката, тлевшего среди стволов лиственниц.

— Я пришел с миром, о неизвестные воины! — пафосно обратился Фуз к солдатам. — Верите ли вы в правосудие и налоговую систему? Почитаете ли вы президента вашего? Признаете ли вы, что черепаху можно заставить зевнуть, если зевать перед ее мордой?

Я встал рядом с Фузом:

— Зачем же так людей мучить? Не проще ли их сразу укусить, чтобы они в тебя превратились?

Манерно оттопырив мизинчик, Козетта сфотографировала встречавших, в то время как Лесли с улыбкой каннибала хвастливо помахал им гранатой без чеки, как бы обещая взрывное веселье и беззаботный полет конечностей. Однако солдаты не шелохнулись, продолжая буравить нас ледяными взглядами. Их разнообразная облегченная выкладка говорила о том, что все они принадлежали к разным армиям. Позади них на влажном ветру дрожали камуфляжные палатки.

— Вас уже ждут, — хрипло сказал один из солдат.

— О-ля-ля! Это в какой же стране для девяти военнослужащих не нашлось одинаковой формы, м-м? — наигранно задумалась Козетта. — Дайте подумать… М-м… Ой, догадалась! Они же все из России! Верно, Алекс?

Один солдат нахмурился, а остальные восемь скабрезно ухмыльнулись.

— Хмурый, водка есть? — устало поинтересовался я, ежась от дождика. — Сам видишь: люди — недобрые, места — дикие, нервы — плавленые. Наркомовские бы начислить.

Простодушное лицо «хмурого» посветлело.

— Людей — задобрим, места — освоим, нервишки — подлечим! Начислим, одним словом! — молодцевато заверил он. — Подполковник Розовца вся прям извелась от желания вас увидеть. Хотя, может, и просто от какого томления в груди себя изводит… Гм… Она ожидает в палатке объединенного командования. Прошу за мной! Я — Януарий. Имя означает «привратник», да и тут я вроде тоже как он. Хых!

Остальные солдаты раздосадованно зыркнули на Януария, когда мы охотно пошли за ним.

— Неодинаковая форма, различный подход к питанию, политкорректное разнообразие рас! — рассудительно заметил Лесли, на ходу показывая на всех гранатой. — Вон, даже азиат с полноватым есть! Определенно, все они — из разных государств! Хи-хи! Уверен, у них здесь даже равное количество персонала — чтобы ничья госгениталька больше другой не свисала! Хих! Так что сперва небольшой междусобойчик, а потом с выжившими завершим начатое! Джеймстаун всего в часе езды!

После слова «выжившими» один из солдат нервно схватился за автомат, и все остальные сразу взяли его в прицел — а потом и друг друга. Я, Козетта и Фуз оторопело замерли, а Лесли с видимым удовольствием стал дуть на гранату.

— Говорю же, зря рожи от водки поворотили! — буркнул Януарий, первым опуская оружие. — Подобрели бы, байки потравили бы, удалью бы померялись! А то-о… Э-э-эх, — безнадежно махнул он рукой. — Как по мне, лишние уже отсеялись. Значит, с теми, кто остался, надо бы душевно замириться! Но так ведь нет же! Э-эх…

Солдаты несколько виновато опустили автоматы, и мы продолжили движение.

— А лишние «отсеялись» со скрипом или со скрежетом? — уточнил я.

— С плачем и скрежетом зубовным, — застенчиво улыбнулся Януарий. — Куча была — у-у-у! Тут в леске и прикопали. Один гад даже заминирован оказался! Представляешь?

Мы уперлись в большую шатровую палатку, на вершине которой неторопливо крутилась спутниковая тарелка. Кое-где на тентовом материале виднелись следы от пуль, наспех заклеенные скотчем, и давние потеки крови, постепенно смываемые дождем.

— Оперативные мозги здесь, да? — полюбопытствовал Лесли, отдирая скотч и с удовольствием ковыряя пальцем в дырке.

— Ну да, — пожал плечами Януарий, откидывая нам полог. — Вы того — идите, а мы пока покараулим там-сям по периметру, покумекаем, что к чему, бицухи повздуваем.

Солдаты снова фыркнули, словно лошади, сомневавшиеся в силе капли никотина, и стали расходиться вокруг палатки.

— Вы как хотите, а я не хочу отсыреть, чтобы на мне потом проросли волоски нашего русского медведя! — капризно заявила Козетта и первой шагнула внутрь.

— Эй! — оскорбленно возмутился я.

Фуз погладил лысину и задумчиво лизнул руку.

— Я попрошу волосков, если что, — бросил он мне и тоже вошел.

— Да вы…

— Бери уже! — непонятно шепнул мне Лесли, вставляя чеку обратно в гранату, и шмыгнул следом за Фузом.

— Хорошие вы люди, американцы! — рассерженно пробормотал я.

В мою руку неожиданно ткнулась холодная бутылка водки.

— Держи! — шепнул мне Януарий, расчесывая шею. — А то прям сил нет от этой геополитики! А так хоть кто-то по обычаям дедов восславит землю русскую! Короче, за всех и от души, брат!

Я с суровым лицом принял дар и приятное сердцу и печени обязательство и тоже вошел.

Возле стола сосредоточенно костерили какую-то тонкую материю десять офицеров, один из которых был привлекательно-ледовитой блондинкой. Заметив наше присутствие, они переглянулись, будто решая, кому из них принадлежит право первого укуса. По их кисло-сладким лицам было видно, что свое совместное присутствие здесь они оценивают ровно на одну срезанную попку лимона. В остальном же всё было вполне обыденно и параноидально: пальцы мусолили пистолеты, глаза суетливо бегали наперегонки, кадыки перекачивали нервное напряжение в низ живота.

Козетта вредно навела на них фотоаппарат:

— О-ля-ля! Какие серьезные лица! У вас, наверно, сейчас в задницах по такому же серьезному багету, м-м-м? Улыбочку — дайте багету шанс проскочить!

От раздавшегося щелчка лица у офицеров скисли еще больше, будто им почистили зубы ногами — после долгой босой прогулки.