Николай Ободников - Viva Америка

— Стало быть, вы, помимо прочего, не знаете, как туристический транспорт вернулся обратно в Легаспи — без туристов и персонала экскурсии? — полюбопытствовал Бальтасар. — А также вы понятия не имеете, кто всё это время заменял в пятой группе рабочий персонал?

— Ну не я же один! — И я безразлично пожал плечами: — Трутни.

— Что ж, хорошо, — вежливо заключил Бальтасар. — Повторюсь: никаких обвинений вам предъявлено не будет.

— Да я вам сам такие обвинения накатаю! — обозленно бросил я, собираясь встать. — Полгода потом бумажками испражняться будете!

— Как это — накатаете? — не понял Бальтасар. — Это что-то из русских традиций, связанных с катанием на документах с горок?

— Не берите в голову, берите в плечи — шире будут. — И я снова откинулся на спинку стула.

Неожиданно дверь в кабинет распахнулась, и к нам вбежал полицейский. Он наклонился к Бальтасару и что-то перепуганным шепотком сказал ему, едва не лизнув в ухо. Бальтасар тут же нервно вскочил, будто стул под ним дал ему строгого пинка, и стремительно выскочил из кабинета. Коллега Бальтасара, отдав мне честь, выбежал за ним следом.

— Да что происходит-то? — вяло протянул я и посмотрел на запотевавший пакет со стронгилодоном.

Я подвинул себе тарелочку с апельсином и меланхолично его съел. Апельсин был хорош: сочен, душист, сладок. Хмуро взглянув на бутылку с пальмовым вином, я отрешенно отхлебнул прямо из ее горлышка.

— Хорошие вы люди, американцы… — с сожалением сказал я Бену на фотографии и выпил еще. — Ничего, заберу тебя домой, похороню где-нибудь в красивом месте… Только бы ты чудачеств каких посмертных не учудил… Я-то и это, с цветком, не осилил…

Внезапно на пороге кабинета появился Бальтасар. Вид у него был такой, словно в его сухощавое тело его же начальство только что оригинальным способом внедрило раскаленную кочергу, не оставив снаружи даже ее рукоятки.

— Мистер Ржаной, — без запинки невыразительно обратился ко мне Бальтасар, — вы свободны. Вас сопроводят до аэропорта Манилы, откуда вас отправят в Штаты. Документы на перемещение тела вашего родственника будут ожидать вас аэропорту. Наши соболезнования. Всего доброго.

— Что, всё? — удивился я. — Никаких там пыток дня и детекторов частушек? Меня просто выдворят с телом Бена из страны — безо всяких разбирательств и популярной охоты на русских ведьм?

Бальтасар торопливо кивнул и с нетерпением показал мне на выход из кабинета. Я хмыкнул, забрал бутылку с вином и подошел к Бальтасару.

— Как скажешь, друг мой официальный, — язвительно сказал я ему и махнул перед его лицом вином: — Теперь в бутылке — русский дух. А я свой дух всегда забираю! — И я еще раз с чувством выпил.

В коридоре меня уже поджидали двое дюжих полицейских, которые вполне могли подрабатывать колкой гипса в больницах. Выйдя вместе с ними в приемный зал участка, я заметил Адриано и других туристов из злополучной пятой группы. Среди них была и та туристка, чьей груди я случайно коснулся. Я подошел к ним, подмигнул туристке, хлопнул непонимающего Адриано по плечу и нетвердой походкой направился к выходу из участка.

У входных дверей стояли двое — экскурсовод, не так давно превращавшийся в жуткое чудовище, и молодой смуглый парень, на униформе которого был бейджик «Хосе Корасон». Они размашисто жестикулировали, перекрикивали друг друга и иногда обменивались пощечинами.

«А вот и тот самый пропавший Хосе… вместо которого был я, — со злостью подумал я, не решаясь пройти мимо них. — Господи, как бы их не пнуть на дорожку…»

Тут я заметил на руках экскурсовода и его помощника знакомые укусы — серые, плотные и будто бы высохшие. Я непроизвольно вздрогнул и едва не выронил бутылку с вином.

«Надо просто вернуться в Нью-Йорк — без лишнего внимания, — подавленно решил я. — А потом я устрою очную ставку с дневниками, о которых говорил Бен. Надеюсь, они у него не где-нибудь в коробке из-под любимого печенья. Бен… Как же так?..»

— Мистер Ржа-ной! Подождите! — вдруг окликнул меня Бальтасар.

Он взволнованно подбежал ко мне и зачем-то стал обходить меня по кругу, бесцеремонно при этом разглядывая.

— Ну? — насупился я.

— Эм… Мистер Ржа-ной, а вы, случайно, не брали протокол вашего допроса? — осторожно поинтересовался Бальтасар.

Услышав это, сопровождавшие меня полицейские обрадованно положили руки на табельное оружие.

— Ага, сел на него и магнитным железняком из седалища примагнитил его — по вашему примеру, — огрызнулся я. — Ну зачем мне документальное подтверждение моих же галлюцинаций, а? — резонно заметил я. — Взял только это, — показал я бутылку. — Но ее я вам уже не отдам. Слушайте, а как вы нас нашли, если это не я звонил?

— Вызов поступил от кого-то из пятой группы — на полпути к Сагзаве, — отстраненно проронил Бальтасар, продолжая стервятником кружить вокруг меня.

— О, — саркастически улыбнулся.

Бальтасар раздраженно посмотрел на меня, а затем махнул рукой и побежал обратно.

— Слушайте, а у вас апельсинов не найдется? — поинтересовался я у полицейских. — Что, нет? — Я разочарованно зевнул. — Ладно, буду тогда застрявший в зубах доедать. Х-хах!

Полицейские мрачно переглянулись, напористо подвели меня к входным дверям, распахнули их и вытолкали меня наружу.

Поморщившись от яркого солнца, я рассеянно пробормотал:

— Во что же ты меня втянул, а, Бен?..

— Господи, благослови кондиционеры в этом самолете — чтобы в них мышей не водилось, а сами они не обветрились, — пробурчал я, снимая с плеча дорожную сумку. — Только бы не окоченеть теперь от них.

Я зябко поежился и попытался положить сумку в отсек для ручной клади. К моему недоумению, сумка стала за всё подряд упрямо цепляться, слово это было вопрос сумочных жизни и смерти.

— Извините! — озадаченно позвал я стюардессу, шедшую по проходу среди рассаживавшихся пассажиров. — Вы мне не поможете? Что-то я понять не могу: то ли у вас с местом для клади проблемы, то ли у меня руки такие кривые — под «продолговатость» [11] А еще они, бывает, даже растут не из тех мест! Вот же чудеса русских рук, да? заточенные.

Длинноногая стюардесса в юбке-тюльпане василькового цвета и в белой блузке с бирюзовым галстуком неровно обернулась и заученно подошла ко мне. После этого она угловато откинула длинный хвост каштановых волос за спину и — одним грубым движением вбила мою сумку в отсек. Послышался звук разрываемой ткани.

— Девушка, вы… вы обалдели, что ли?! — растерянно возмутился я. — Вы мою вещь, похоже, порвали! Ну-ка.

Я протянул руку, чтобы осмотреть сумку, но стюардесса грубо захлопнула отсек, едва не отхватив его крышкой мне пару пальцев. Затем она болезненно улыбнулась, показав отбеленные зубы, и как ни в чём ни бывало пошла дальше по салону. Я в немом удивлении развел руки и глупо простоял так несколько секунд.