Дарья Земская - К чёрту на рога!

— Ва-а-анька! — ору я из кухню, попутно забивая морозилку куриной расчленёнкой. — Ком цу мир, майн либен пупхен!

— Ну что ещё? — раздаётся из другого конца квартиры недовольный басок оторванного от игра ребёночка.

— Ванька, ходи сюда, дело есть! — радостно скалюсь я. Ещё Ванечка верит в сказки и на этом можно не хило сыграть. — Не на миллионы, но на тысячи точно.

Гик Ванечка ставит игру на паузу и, нарочито громко топая, заходит на кухню.

— О! — радуется ребёнок. — А ты как тут оказалась?

— Ванька, ты хочешь денег? — вкрадчиво спрашиваю я, игнорируя прямой вопрос.

— Хочу, — просто отвечает Ванечка, и смотрит на меня наивными и чистыми глазками. — А сколько у тебя есть?

Откуда я знаю, сколько у меня есть? Я не оценщик драгоценных камней и не работник антикварной лавки. Кстати, а это тоже идея.

— Ванечка, — сладко пою я, — мне надо, что бы кто-нибудь, копая огород, нашёл клад.

— Мне бы тоже, — бесхитростно соглашается ребёнок, и присаживается на табуреточку.

— Вот только клад уже вырыт, — продолжаю развивать тему я, — осталось создать видимость его нахождения.

— А зачем копать без клада? — всё ещё не доходит до великовозрастного ребёнка.

— Ваня, не строй из себя дебила, у тебя плохо получается. У меня есть килограмм пять драгоценных камней, у вас со Славой есть мама с кучей хороших знакомых. Дело действительно на миллионы, так что включай уже соображалку, и уговаривай маму на аферу с кладом. Мало ли, что вы в огороде копали, может яму выгребную. А тут, бац, и клад. Половина от двадцати пяти процентов вам. Как тебе финт ушами?

— Вкусный финт, — послушно кивает Ванечка, включив в мозгу калькулятор. — А не боишься, что я стукну тебя по голове и заберу все камушки?

— Не-а, не боюсь. Во-первых, у меня камушки дома, их ещё доставить надо. Во-вторых, на этот случай у меня написаны несколько писем в прокуратуру, полицию, мэрию, администрацию президента и так далее. В третьих, от моего трупа ещё надо избавиться. И не говори про озеро, меня до него ещё донести надо, хотя бы и по кускам. Вот ты умеешь оттирать кровь, а? Малейшее пятнышко где-нибудь и всё, плакали твои денежки горючими слезами. Оно тебе надо?

— Совершенно не надо, — соглашается Ванечка.

— Тогда вытаскивай самую большую кастрюлю, будем кухарить. Я жрать хочу.

Где-то через час Слава предоставил мне перевод инструкции и, вместо того, что бы оставить меня наедине с кастрюлей супа, сел мне на уши.

— Ты чего моему брату заливала? — спрашивает моя бывшая великая любовь, и тычет меня пальцем в бочок.

— Чафф-чафф, — отвечаю я. — Бульк, хлюп. Дай поесть спокойно.

— Не дам, — теперь эта скотина тычет меня пальцем в живот. — Ты на Ваньку плохо влияешь. Колись.

— Слава, я тебя, конечно, очень люблю, но если ты не оставишь меня, как минимум, на полчаса…

— То что? — как ему кажется, ехидно спрашивает наивный Слава, и тычет меня уже в спину. Гад.

— Ну, я даже не знаю, — задумчиво взвешиваю в руке ложку. — Пирожок с бледными поганками хочешь?

— Нет, — кривит рожу Слава.

— Могу ещё предложить чай с цикутой или с болиголовом. Ты только кивни, или ткни куда-нибудь, так я тебе литр трупного яда приволоку.

Вот прямые намёки Слава понимает, этого у него не отнять. Что касается завуаленированных, тут прямо беда. А может его сисястая бульдожка обошлась тогда без намёков? Прямо так подошла и сказала:

— Ты мне нравишься. Давай дружить и трахаться.

Всякое может быть, всякое.

Покончив, наконец, с едой, берусь за перевод. Всё то же самое, что и сказал Упырь. Только с рядом цифр и точной датой, когда надо попасть, и детальным описанием комнаты, куда надо попасть. Ряд цифр явно координаты. Надо будет посмотреть в интернет картах, пригодится. Дата явно та зафиксированная точка во времени. Описание комнаты, это для моей буйной фантазии. Я только так и перемещаюсь, держа в голове образ, куда мне надо. Без визуального образа, видимо, только через Великое Ничто. А это долго. Какой же у меня предусмотрительный муж!

— А теперь, дорогой мой Славочка, я тебе поведаю, от чего твой маленький братик так внезапно заболел золотой лихорадкой. Ничего же за это время не изменилось, так ведь?

Слава мою идею не то, что бы сразу забраковал, но выразил сомнения. Здоровые такие, размером с хороший айсберг. Но свою маму честно вызвонил и передал ей то, что заставило меня воткнуть шило в его законное место.

— Дурацкая идея, — высказала своё веское «Бе!» Светлана Георгиевна, — но что-то в ней определённо есть.

— Мои камни, к примеру, — нахально подсказываю я. — От которых нужно избавится в кратчайшие сроки.

— Куда-то торопишься?

— Да. Как можно дальше отсюда.

Светлана Георгиевна изобразила на лице недоверчиво — сомнительное выражение. Понятно, зайдём с другого бока.

— Я историю вашего города не знаю, как и своего, собственно. Но не суть. Смотрите, в вашем городе есть крепость. Осталась от кого-то. А раз есть крепость, то там были какие-нибудь кмети, и явно не из бедных. Кто может точно сказать, были ли у них какие-нибудь камушки. Никто. Нас там не было. Так почему бы моим камушкам не оказаться теми самыми, которые были у того дядьки, который держал крепость? Может он, тот самый дядька, с чего-то решил прикопать свои камушки в приметном месте? И кто же виноват, что прикопать-то прикопал, да выкопать уже не смог? Правильно, никто. И тут, по прошествии четырёхсот лет, вы копаете у себя на огороде новую выгребную яму, и находите тот самый клад. Светлана Георгиевна, давайте внесём в анналы истории ещё больше разброда, шатаний и полного отсутствия логики. Строчкой больше, строчкой меньше, кому какое дело? Главное, все будут обеспечены до конца своих дней, и ещё правнукам останется.

Пока я вываливала свой монолог, маменька Славы и Ванечки слушала молча, внимательно, но всё с тем же выражением на лице.

— У меня только два вопроса, — наконец сказала она. — Почему ты это не можешь сделать у себя? У тебя же частный дом, верно?

— Угу, — киваю я. — Просто-напросто потому, что деревню Кривощёково уже раскопали. Вот и подумайте сами, какие драгоценности могут быть в деревне? Пара разбитых горшков и расписной ухват. Это раз. Новосибирск моложе вашего города на триста с копейками лет, это два.

— Логично, — кивает Светлана Георгиевна. — И второй вопрос, почему именно мы?

Пожимаю плечами:

— По тем же соображениям. Да и Слава мне не чужой человек.

Не знаю, о чём подумала Светлана Георгиевна, мне же вспомнились причины того, что Слава мне действительно не чужой человек. Кто знает, как бы оно всё могло быть, не подхвати я шесть лет назад ветряную оспу. В детстве как-то не переболела, в итоге получилось в двадцать четыре. Ощущения — не передаваемые! Температура под сорок и всё тело чешется. Да и месячные, пришедшие на две недели раньше срока, как бы намекали. Извините за такие подробности, но я до сих пор мучаюсь вопросом, что это было вообще? Просто сбой в организме, или, всё таки, выкидыш?