Пирс Энтони - Малакуча

— Вот уж нет. Трубный Пик — иллюзия, невидимая с воздуха. — Продолжая спуск, кентаврица провалилась сквозь иллюзорную поверхность горы прямо в воздушный проход. Они очутились в вертикальном туннеле и всё ещё падали. Крохотные иллюзорные светлячки усеивали его стенки; Мозговой Коралл предпринял эту необходимую предосторожность, чтобы не заблудился воздух.

Синтия и Зильхе спускались всё глубже и глубже, пока воздушный трубопровод не выпустил их над поверхностью подземного озера, которое и было всем известно, как пруд Мозгового Коралла. Кобылка ощутила лёгкий приступ ностальгии. Она пришла сюда ради забвения, когда считала себя монстром, но, поразмыслив в течение семи десятилетий, стала видеть ситуацию в другом свете. Теперь Синтии нравилось быть крылатым чудовищем; она бы не променяла свою жизнь ни на какую другую. Обычные люди даже казались ей странными — со своими мелкими размерами и отсутствием крыльев, не говоря уже об ограниченном интеллекте и причудами по поводу естественных функций организма. Но, разумеется, Синтия ни за что не сказала бы им это в лицо; это было бы невежливо. В конце концов, некоторые из её лучших друзей являлись людьми. Она подумала о волшебнике Тренте, и эта мысль вызвала в кобылке тоску. Когда-то она здорово запала на него — так же, как и её подруга, гоблинша Глоха. Он был отличным человеком, а будучи омоложенным, ещё и невероятно привлекательным. О, Синтия любила кентавра Че, правда-правда, но если бы в результате несчастного случая опять превратилась в человеческую девушку и осталась с Трентом наедине в какой-нибудь тёмной пещере, где никто бы, кроме них, не выжил, и никто бы об этом не узнал… Она бы не взяла на себя ответственность за последствия.

Приземлившись на узкую полоску каменистого пляжа, кентаврица сложила крылья. На берегу стояло похожее на быка существо с большим носом.

— Синтия! — воскликнул он, узнав гостью.

Кобылка вздохнула. Это был ещё один её друг, Как За Гну, приятный парень, но уж очень любопытный. Вечно ему требовалось знать, что произошло в стародавние времена, вплоть до мелочей, и он не успокаивался, пока не выведывал все подробности. Однако память у него была короткой, и хватало её всего на день. Сейчас Синтии категорически не хватало на него времени, поэтому она поступила не слишком красиво.

— Моя подруга Зильхе обо всём тебе расскажет. — Затем обратилась к русалке: — Пожалуйста, изложи ему всё, что знаешь о нашей миссии, досконально.

Вот только как же ей теперь найти Водное Кольцо одной? Пруд был намного больше, чем казался отсюда, и поиски обещали стать долгими — возможно, даже тщетными. Тем более, вода просто кишела разнообразными созданиями, немногие из которых имели право покинуть пруд по собственному желанию. Хотя узниками они тоже не считались, многие не были настроены кому-то там помогать. Морская Ведьма, сбежавшая отсюда в прошлом году, служила отличным тому примером. Синтия испустила тяжёлый вздох. Поскольку она даже не знала, с чего начать, обращаться к ним всё равно придётся. Мозговой Коралл не был любителем поболтать, но и друзья у неё здесь водились. Кому может быть известна подобного рода информация?..

Над её головой вспыхнула водянистая лампочка.

— Джексон! — воскликнула кобылка. Являясь официальным секретарём Мозгового Коралла, кто, как не он, имел представление о том, по каким полочкам тут были разложены все вещи?

Через мгновение из воды высунулась голова.

— Синтия! — обрадовался секретарь. — Ты разочаровалась в Ксанфе?

— Нет, я с кратковременным деловым визитом. Как поживаешь?

— Дела подождут, — отозвался тот. — Иди сюда и обними меня, фантастическое создание.

— С удовольствием. — Оставив Зильхе в воде, где русалке было удобно поддерживать беседу с Как За Гну, кентаврица тоже вошла в пруд по грудь. Волны были лучше любого бюстгальтера. Джексон подплыл ближе. Он относился к пресноводным обитателям — тритонам, и история его жизни весьма напоминала её собственную: аисты принесли Джексона человеческим младенцем, но, повзрослев, он заплыл в опасную заводь, где его проглотила большая рыбина. Её аппетиты оказались больше, чем желудок, — хищнице удалось откусить лишь ноги паренька. К тому времени, как она это осознала, его нижняя половина уже переварилась, а верхняя застряла в острых зубах. Джексон не мог ни уплыть, ни умереть. Наконец, они пошли на компромисс и решили слиться в тритона. К сожалению, настоящие тритоны от новичка отказались, сочтя его за неудачную имитацию. Некоторые виды проявляли редкий снобизм; кентавры, например, носились с чистой кровью, как с писаной торбой, и они такими были не единственными. Рассерженный и одинокий, Джексон заплыл в пруд Мозгового Коралла, где и решил остаться до тех пор, пока ситуация не разрулится сама собой. Здесь ему понравилось, и со временем он даже устроился на работу.

Они обнялись, и Синтия целомудренно чмокнула его в щёку. Она, как никто другой, понимала, каково это: быть ни рыбой, ни мясом. Они с Джексоном продружили несколько десятилетий, прежде чем она покинула пруд.

— Ты ничуть не постарела, — заметил тритон. — Я мог бы поклясться, что физически тебе по-прежнему шестнадцать.

Выпустив его из объятий, Синтия взглянула вниз — на человеческую часть своего тела. Она и впрямь хорошо выглядела.

— Это неудивительно. После того, как я вышла обратно в Ксанф, меня омолодили до восьми. И произошло это восемь лет назад, так что физически мне всё ещё шестнадцать.

— Зачем тебе понадобилось снова становиться ребёнком?

— Чтобы подходить кентавру Че. И это сработало. Скоро мы поженимся и наши жеребята будут истинными представителями нового вида. — Она знала, что это глупо, но всё равно её щёки покрылись румянцем гордости. — Крылатыми кентаврами.

Он окинул её тело одобрительным взглядом.

— Я ему завидую.

— Спасибо на добром слове.

— Так что за дела привели тебя сюда?

— Мне нужно найти Кольцо Воды. Оно должно быть где-то в пруду.

— Нет.

— Прошу прощения?

— Здесь нет кольца. Я составил опись всего, что хранится в пруду, поэтому мне это известно лучше, чем кому-либо другому. Если бы тебе понадобилось немного опти- или пессимистических капель, чтобы ощутить радость или грусть, у нас они нашлись бы. Так же, как и глаз-алмаз или яблоко на тарелке, показывающее любые человеческие фантазии. У нас есть даже шарф, который сворачивается на шее в форму шара и греет её… хотя он слишком прожорлив.

— Прожорливый шарф?

— Ужасно. У него отменный метаболизм. Глотает еду огромными порциями, ничего не оставляя владельцу. Почему здесь и хранится, несмотря на свою полезность. У нас имеется много всего. Но колец нет.