Марамак Квотчер - Второй Беличий Песок [СИ]

— Не было песка, да вынесла доска, — цокнул Макузь, — Так, ладно. Посиди на стрёме, Ситри.

— цОк, — кивнула серенькая.

Белкач сподобился и залез на стенку комля, высунувшись между корнями, чтобы слышать что там. Услышанное было обнадёживающим — огромная упавшая ёлка ещё не полностью облетела, так что ствол был утыкан толстенными ветками, за которыми немудрено скрыться. К тому же вплотную к упавшему дереву стояла живая ель ещё больших размеров, и грызь прикинул, что на неё вполне можно забраться, укрываясь за ветками.

— А напуха? — уточнила Ситрик.

— Напуха, что на ветках мы можем просто сидеть, а не увёртываться от зубов и колоть их рогатками, — пояснил Макузь.

— Но зато на ветках мы не скипятим чаю, — заметила белка, — А если сидеть долго, то хотелось бы!

Камульф опять сунулся близко, так что грызи зашипели на него, ткнули рогатками и прибавили огня в костре. Тот сразу отвалил, потому как работал на изматывание и вовсе не собирался действительно лезть на рожон. Только в отличие от лося, грызи это понимали и тактика теряла свою действенность.

— Так если надо будет, спустимся, — цокнул Макузь, — А когда мы будем наверху, они раньше поймут, что покормиться не получится. Кло?

— Ну кло, — согласилась Ситрик, — Слушай, а может начать выть?

— Напуха??

— Дабы возможно услышали грызи, ну или на крайняк серые волки, — пояснила она, — Быстрее выберемся.

— Тогда да, — вспушился грызь.

Грызунья подняла мордочку и завыла протяжно, и при этом крайне громко, так что у Макузя аж ухо заложило. Камульфы раздражённо закрякали.

— Подожди, наверх вылезем, дальше слышно будет.

К удаче, с вылезанием наверх никаких препонов не возникло — скрываясь за толстыми ветками с ещё не опавшим лапником, тобишь иголками, грызи пробежали по стволу и влезли на ель. Громоздкие рюкзаки они закинули на нижние ветки, потому как всё равно не достать, а сами поднялись повыше, где удобно расположить хвосты в ответвлениях сучьев. Вокруг уютно запахло смолой и хвоей, так что на рычавших внизу животных пуши поплёвывали. Ситрик то и дело выла, и думается при такой погоде слыхать её было килошага за два. Макузь же набрал сухих шишек — тут оказалась дятловая «кузница», в каковой этого добра лежало ведра два — и точно примерившись, кидал ими в нос камульфам, вызывая резонное негодование. Скоро те уже не ходили под ёлкой, а только на расстоянии шагов в сорок.

— Как белочь сидим, — смеялась Ситрик, понимая что так оно и есть.

— Да не совсем, — усмехнулся Макузь, — Для белочи в таком положении ничего тревожащего нет вообще, она между деревьями прыгать может. А мы пока перелезем, это уже весна наступит.

Белочь подтверждала это, сигая вокруг на огромные расстояния, так что только рыжий пух мелькал среди хвои. Камульфы вообще улеглись, что свидетельствовало о долгом разговоре. При этом следует признать, что грызи сильно потяжелели по сравнению с белочью, так что сидеть долго в развилках веток, даже подложив пухогрейки и привязавшись к стволу чтобы не навернуться, было не особо приятно. Макузь тоже начал выть, чтобы у белки не сел голос, но пока толку от этого не наблюдалось.

— Ну и? — цокнула Ситрик к вечеру, когда обстановка не сдвинулась ни на пушинку, а хвосты отсиделись.

— Не знаю не знаю, — почесал за ухом грызь, — Должны же они сообразить, что съесть нас через два месяца — это очень невыгодно в плане сытости?

— Таки должны? — усомнилась белка.

— Угу. Если бы они этого инстинктивно не соображали, как бы они выжили? — резонно цокнул грызь, — Мы же не ищем именно серый потат, чтобы покормиться, а кормимся чем есть.

— Йа отсидела хвост, — пожаловалась Ситрик.

— Ну давай слезем посидим у костра, — предложил Макузь, — Веток можно напилить с упавшей ёлки, и с этой, там сухие снизу…

Так они и сделали. Камульфы ощерились, гавкали и бросались, но толку никакого не имелось — достать пух за толстыми ветками на двухшаговой высоте было нельзя никак. Напилив поленьев, пуши спустились к комлю на прежнее место и не без труда развели костёр, потому как не заготовили разжижки, утекая. Макузь постоянно шипел и тыкал рогаткой, отгоняя зверей, а Ситрик возилась с огнём; наконец пламя раздвинуло тьму и стало спокойнее. В жестяном котелке закипела вода, которой кстати осталось не так много — ручей был шагах в ста, но пройти их не светило. Макузь пока вешал на ветки дождевик, чтобы по нему капли стекали в посуду — если сидеть под густой хвоей ёлки, не мочит и без плаща.

— Идите туда! — цокала Ситрик животным, — И-ди-те ту-да!

Животные не обращали никакого внимания. В темноте происходили какие-то подвижки, судя по хрусту веток и рычанию, но видать ничего не было. Испив чай, пуши полезли обратно на дерево, висеть.

К утру камульфы исчезли, и никто не мог цокнуть, когда это случилось — просто они ушли, как оно и полагалось по всем законам природы. Чтобы целая стая сдохла из вредности, ожидая выпадения бельчатины с ёлки — это как раз против законов. На мхе остались только следы, взъерошенные лапами, и буро-песчаного цвета шерсть на ветках. Ситрик порывалась немедленно пойти, но Макузь резонно цокнул, что после такой ночки лучше отдохнуть хотя бы пол дня, а то толку не будет. На случай если звери вернутся, он притащил запас воды, осторожно переходя между деревьями и готовый враз взлететь на ствол, как белочь. Причём это в том случае, если камульфы опять нагрянут толпой, а отдельного грызь не опасаясь и на рогатку бы поднял.

— У камульфа, у камульфа, жирные — бока! — распевала Ситрик, сидючи у комля, — У камульфа, у камульфа — окорока!

Макузь покатывался со смеху, а уж когда услышал это, так и подавно. Тех самых однако слышно больше не было, так что пуши начали собираться в путь — они уже слегка подзабыли, куда шли, и теперь вспомнили. Также они заметили, что сидели на ёлке совсем недалеко от тропы, и за всё время натурально никто по ней не прошёл, потому что иначе услышали бы вой.

— Да может и прошёл, но в одну пушу, — цокнул Макузь, — Ты бы подошла?

— Мм… нет, — подумав, ответила белка, — Йа бы дошла до ближайшего цокалища и попросила помощи. Ну, при условии, что у меня нет с собой огнестрела.

— Кстати, хорошо бы, — заметил грызь, — Не то чтобы в голову, а так, шугануть. Надо будет разбрыльнуть.

Мысленные вкладки по поводу воя были подтверждены: через пять-шерсть килоцоков навстречу грызям по тропе послышались звуки чавканья и погромыхивания поклажи в рюкзаках. Макузь и Ситрик переслухнулись и решили сделать как всегда — на всякий случай спрятаться за ёлки, потому как бережёного хвост бережёт. Судя по всему, они не издавали столько шума, сколько идущий групп, так что их не должны были запалить. Не должны бы, но запалили, потому как в группе оказался прилапнённый волчок небольшого калибра, который учуял грызей за ёлками и затявкал, подзывая своих. Через подлесок протиснулись несколько пушей довольно непривычного выслуха — в броневых накладках на тушках и с большими топорами, да и сами грызи были крупнее, морды шире, а пух — исключительно серого цвета.