Луковый король

- Да это я так. Выражение такое есть.

- Вот ещё чего я не терплю: говорят слова, а смысла сказанного сами не понимают.

Грунвальд поспешил уйти от этого скользкого разговора.

- Не желаете взглянуть на товары, пан Адам?

- Что ж, давай глянем, - смягчился барин. - Но брать сегодня ничего не буду. Завтра, как солнце взойдёт. А то тут в темноте напокупаешь...

Разумно было, конечно, намекнуть, что с электрическим светом, мол, можно и сегодня, но этот дурацкий перегоревший прожектор спутал все карты. Придётся утром задержаться несколько дольше запланированного.

Они пошли к припаркованному каравану: пан Адам в сопровождении Валуя и караванщики. Тадеуша отправили домой, хотя он тоже хотел к ним присоединиться.

- Нечего там глазеть! - отрезал отец.

И его можно было понять: среди барахла в волокушах попадаются иногда вещи старорежимные, не предназначенные для глаз несовершеннолетнего.

Пан Адам стал неспешно рыться в волокушах, а караванщики почтительно стояли сзади с факелами. Понравившиеся экземпляры товара он бросал Грунвальду, а иные вертел в руках, задавая вопросы:

- Что за диковинка?

- Чесалка для спины.

- Ага. Штука полезная. А это?

- Сами не знаем. Мои ребята с ним делают вот так.

Он бросил своим круглый предмет, весь в черно-белых ромбах. Тот слегка спружинил и покатился по земле. Парни начали пинать предмет ногами, посылая друг другу, и он послушно катался туда-сюда.

- Ишь ты! Тадеушу понравится.

- Это точно. Дети такое обожают.

- И сколько ты за него хочешь?

- Килограмм.

- Побойся Бога!

- Так я за него сам полкило моркови заплатил.

- Хватил! То морковь. А это лук!

Приценивался, старый лис. Хитрее его в торговле во всём Полесье был разве что сам Грунвальд.

- Ладно, - в конце концов, сказал пан Адам, вдоволь налазившись по волокушам. - Пора и честь знать. Завтра, чуть свет, приду с телегой. Что я уже отобрал, отложи в сторонку. Остальное — по ситуации.

- Всё сделаем.

Обойдя посты с часовыми и дав команду «отбой», Грунвальд сам лёг спать в кабине, откинув спинку сиденья до упора. Но ему почему-то не спалось. То ли переутомился, то ли ещё холера какая. Тишина стояла до звона в ушах. Тогда он вышел размять ноги — вдруг сон нагуляется таким способом. Едва прошёлся метров двадцать, как увидел чью-то тень, крадущуюся между грузовиков. Кто это и как он сюда проник? Сквозь посты и заграждение?

Грунвальд потихоньку достал из кобуры пистолет, но тут же убрал его обратно, улыбнувшись самому себе. Вон оно что. Ну, да ладно. Нас это не касается.

Глава 2

Как и обещал, пан Адам встал поутру вместе с солнцем. И караванщиков не разочаровал: ни количеством купленного, ни временем, потраченным на сделки. Видать, прошлой ночью уже всё разглядел и обмозговал. Так оно, собственно, и было. Но имелась и ещё одна причина торопиться у пана: не позднее восьми часов следовало выдвигаться ему с Тадеушем в школу. Поэтому уже к половине восьмого товар отгрузили и получили взамен причитающийся лук.

Караван отбыл.

Проводив его взглядом, пан Адам приказал слугам запрягать коня. На деле это означало: снять с танка чехол и прогреть его повидавший виды мотор в течение пары минут. Тадеуш, как всегда, уже ждал его, одетый в форму садового семинариста. Вот чего-чего, а в этом он молодец — учиться любит, и в школу собирается без капризов.

- Йех-х-х-хо! - по-молодецки крикнул пан Адам, когда грозная машина выкатилась за ворота, и наддал газ.

Кажущееся лихачество это, впрочем, являлось ничем другим, как мерой предосторожности и защиты. Если ехать медленно, дикари успеют вскочить на броню и попытаются просунуть в смотровую щель горящую тряпку или, хуже того, кусок говна. Хлопот потом не оберёшься. А так, на хорошей скорости — нате, выкусите.

Ну, так и есть. Едва они промчались километр по степи, появилась целая банда этих придурков. Не притормаживая, пан слегка изменил курс, чтобы проехать через самую гущу тел, давя гусеницами и постреливая прицельно из пулемёта одиночными.

Зачем они это делают, уму не постижимо. Против танка и его орудий им ничего не светит. Шарахнуть разок из пушки по ним — два дня стирать подштанники будут. Хотя, какие там у них подштанники — рваньё одно, лохмотья. А то иногда ещё перекроют дорогу каким-нибудь поваленным деревом. Для танка — это раз плюнуть. Одно слово — дикари.

Тадеуш неодобрительно насупился, видя, с каким азартом отец расчищает себе путь.

- Чего ты куксишься? Это ж враги наши. Нелюди. Или они нас, или мы их. Другого не надо. А будешь их жалеть, так и глазом моргнуть не успеешь — сожрут.

- Сказки это, - ответил Тадеуш. - Они человечину не едят.

- Это кто тебе такое сказал?

- Надо кто.

- Зелёный ты ещё, - не уступал отец. - Вон мать твоя, тоже к ним, как к братьям меньшим относилась. А что вышло? Кабы не сюсюкала с ними, живая б была. Эх, простофиля!

Началась обычная ежедневная лекция о превратности бытия и способах выживания в нём.

- Доверчивость — самое паршивое человеческое качество. Хуже глупости. Прикажи дикарю урожай сторожить — и останешься без урожая. Не пересчитай лишний раз товара, взятого у караванщика — потом недостачу обнаружишь, да поздно будет.

- Знаю, знаю. И кулька с обедом на подоконнике не оставлять, а то сопрут.

- А ты не огрызайся, а слушай. Набирайся ума, пока я жив.

- А учителям верить можно?

Пан насторожился.

- Это ты куда клонишь? Каким учителям?

- Ну вот, говорят они, что дважды два четыре, а вдруг врут? На самом деле это восемь. Или аж двенадцать.

- Дурень! То ж наука! Цифры. Их на ладони разложить можно и проверить.

- А если география? Про северный полюс, не враки ли? Как узнать?

- В учёных книгах так написано. Ты не путай. От человека что исходит, проверяй, а от книг — то истина.

- Так книги тоже люди пишут.

- Это другое. Кому попало не позволят бумагу переводить. Общество за этим следит. Обществу доверять можно.

- Оно тоже из людей.

- Тьфу ты! Сразу видно — неуч. Общество — это система. Где каждый в отдельности, может, и подонок последний, а все вместе — образец для подражания.

- А тебе?

- Что мне?

- Доверять можно?

- Ну, это ты, сынок, вообще загнул. Отец — самое святое. Он о благе твоём заботится, кормит тебя. Как же ему не доверять?

- А если он сам ошибается и сыну от заблуждения собственного врёт? Искренне.

Пан почесал залысину.

- Что ж, соглашусь кое в чём с тобой. Люди разные есть. Кто и с придурью, кто и с изъяном. Это верно. Но ты пойми такую вещь: каждому родителю хочется частицу себя потомству передать. И опыт свой, горбом нажитый. А жить-то по-разному можно, да. Только не хочу я ни для себя, ни для тебе такой доли, чтобы ты с дикарями по лесам бегал. Это моё родительское предпочтение. И вера.