Луковый король

- А зачем они насыпали из овощей кучу? - встрял дотошный Яшка. - Ведь можно было их просто оставлять до весны в земле.

- Точного ответа на этот вопрос нет, - обрадовалась его активности Аманда. - Существуют две одинаково правдоподобных версии. Первая: чтобы делать новые посевы, не дожидаясь полного потребления прошлогоднего урожая. И вторая: для отчётности по итогам года, в которой была отдельная графа: «собрано столько-то». Согласитесь, что находящийся в земле урожай собранным считать нельзя.

На дом она задала простенькую задачку: посчитать, сколько останется к весне моркови исходным весом две тонны при подвальном способе хранения, из расчёта на семью в четыре человека, при коэффициенте гниения восемнадцать. Тадеуш решил её, пока остальные записывали условия, с помощью гениального уравнение Зайцева-Непрядова.

На перемене они с Ревазом, Самсоном и Яшкой размялись на кулачках, а потом понаблюдали, как Патрик режется с Титомиром в дурака на щелбаны. Исход игры был предсказуем, потому что Патрику всегда доставались все козыри и картинки, а Титомир довольствовался швалью — карты раздавались из двух разных колод. Но процесс выдачи щелбанов разнообразился богатым на выдумки Патриком, так что не заскучаешь. И бил он от души, отшибая себе пальцы, а Титомира награждая обильными синяками на и без того покалеченном лбу.

- Ты бы хоть для приличия разок проиграл, - дразнили Патрика мальчишки. - Мозги бы себе на место поставил.

- Убью! - грозил им в ответ великан.

Но где ему гоняться за одноклассниками с живым балластом на прочной цепи?

На следующем уроке, «Любви к мысли», Тадеуш устроил настоящий бенефис непослушания. От скуки. И немного от ревности. Вела «Любовь» та самая Елизавета — так что сам бог велел над ней поиздеваться.

- Я вот не понимаю, - начал без разведки атаку он. - Зачем нам любить мысль? Где это может пригодиться? Математика другое дело — урожай подсчитать. Физика — чтобы температуру в погребе правильную выставить. А Аристотель этот твой, он чем полезен?

- Видите ли, пан Тадеуш, - возражала ему Елизавета, тщательно подбирая слова. - Древние говорили: «не луком единым жив человек». Кроме насущных потребностей, люди на протяжении всей своей истории старались познавать мир не только с точки зрения практического смысла и немедленной выгоды.

- Ну, и зря. Только ресурсы в пустую транжирили.

- Не всегда. Отдельные мысли того же Аристотеля, например, легли в основу государственного устройства нашего королевства.

- Вот не знал! - встрепенулся Яшка.

- Это факт. Взять хотя бы последнюю инициативу короля — отмену налога на дефекацию. Она целиком проистекает из постулатов Аристотеля о материи и формах сущего.

- Король — дегенерат, - огрызнулся обескураженный Тадеуш, повторяя слова, подслушанные им в разговорах садоводов. - Он даже стену построить не может. Уже который год.

Мальчишка, конечно, передёргивал и уводил диспут в сторону. Елизавета понимала это, но не ответить на прямые упрёки в адрес Его Величества ей не позволяло положение.

- Инициатива строительства стены не поддержана большинством садоводов. Не все верят в то, что она защитит нас от опасности с юга. Да и сам факт существования этих мифических мутантов, поросших густой чёрной шерстью, вызывает определнные сомнения в научных кругах.

- Их видел Волдырь, - сообщил Тадеуш. - Лично. Своими собственным глазами.

Елизавета замялась. Известный всей округе бывший виноградарь был личностью, мягко говоря, неоднозначной. Зато он часто попивал чаёк у пана Адама.

- Понимаете ли, пан Тадеуш, - решилась она на рискованное возражение. - Люди иногда видят то, что им хочется видеть. Хорошо это или плохо, но так мы устроены.

Мальчишка хитро прищурился, готовясь нанести решающий аргумент.

- Значит, ты тоже, как и мой отец, считаешь, что доверять людям нельзя?

- Пан Адам так говорит?

По всем внешним признакам Елизавета находилась в нравственно-логическом тупике.

- А он не делал никаких оговорок? В том смысле, что доверие — это своего рода опыт общения, и оно во многом зависит от резюме того человека, который делает заявления.

- Что, съел? - Синий язык Джу снова возник перед глазами Тадеуша.

Ну, теперь она точно получит. Следующая перемена посвящается воспитанию любимой дочки укропного пана Филиппа. А Елизавета... Ей можно будет отомстить при передаче узелка с луком. Вариантов — вагон и маленькая тележка. Он подумает над этим чуть позже.

Глава 4

До наступления темноты пан Адам произвёл рутинный вечерний обход владений. Проверил главные ворота — взведён ли блокиратор засова. Центральный водонапорный кран — до упора ли он закрыт, и висит ли на нём замок, мешающий ходу вентиля. Рубильник электроснабжения — находится ли он в положении «выключено». Ну, и по мелочи: скручены ли поливные шланги и сложен ли должным образом инвентарь. Дикари, расположившиеся для сна на рогоже в беседке, завидев приближение хозяина, поднялись на ноги и поклонились. Пан Адам не удержался и пощекотал одного из них пальцами в районе уха.

- Хороший, хороший, - похвалил он, вызывая счастливое мурлыканье.

Дикарей на вышках и стоящих в дозоре вдоль забора осматривал Валуй. Кому надо, давал напутственного пинка, а кому и слова его грозного хватало.

Когда с этими необходимыми хлопотами было покончено, луковый садовод по пути в свою спальню заглянул в детскую к Тадеушу. Свет керосиновой лампы выхватил из темноты спящее, все ещё ребяческое личико отпрыска. На выструганном из осинового пня стуле валялась как попало одежда, и ботинки не стояли дружно один к одному у вешалки, а были брошены далеко от неё. Эх, молодость и беспечность! И лишь гора игрушек в углу, которыми взрослеющий Тадеуш пользовался всё реже, радовала порядком. Чучело зайца, одетого в кафтан из лыка, сидело на самом верху кучи, блестя застывшими глазами, и как бы свидетельствовало, что аккуратнее сложить эти детские радости нельзя.

Кровать едва заметно покачивалась на цепях, с помощью которых она крепилась к потолку — от сквозняка, наверное.

Через пять минут пан Адам спал глубоким праведным сном уставшего за долгий трудовой день человека. Он бы очень сильно удивился, ели бы ему в этот момент показали (да хоть бы и во сне) комнату отрока Тадеуша.

Едва раздался щелчок двери детской, что-то на кровати шевельнулось, заскрипело. Затем показались худые мальчишеские ноги. Тадеуш мягко приземлился на пол, держа в руках клубок скомканной походной одежды, в которую он тут же облачился. Потом он на цыпочках пробрался к окну, раскрыл его без единого звука и вылез наружу по верёвке, спрятанной в листьях плюща, плетущегося на стене.

Первая половина дела сделана. Теперь предстоял второй этап, самый сложный — пробраться незамеченным к изгороди на восточной стороне садоводства. Но и с этим он справился, крадучись преодолевая грядки, перегородки, мотки проволоки, пустые ведра.