Луковый король

Пан Филипп, хотя и удивлённый, принял его радушно. Провёл на кухню и угостил чаем. Завели обычный садоводческий разговор: о солнце, о дожде, об удобрениях. Но обоим было понятно, что это только присказка.

- Хочу спросить тебя об одном деликатном вопросе, Филипп, - выговорил, наконец, взмокший от умственного усердия пан Адам.

- Любую просьбу выслушаю и постараюсь исполнить, - подбодрил его Филипп, изнывая от нетерпения.

- Не имеешь ли каких видов на такую пикантную вещь, как замужество своей дочери? В том числе, и с сыном моим, Тадеушем.

Пан Филипп откровенно просиял. Это ли не являлось мечтой его жизни! Но он сделал ранящую сердце соседа паузу и согласие своё облёк в сложные словесные формы, из каких немедленно и однозначно ничего и не вытекало.

- Что ж, оно, может быть, и имею. Почему не иметь матримониальных планов на дочь, если она настолько же умна, как и красива? Женихов-то, вон — выстроились от самых западных границ королевства.

Пан Адам натурально напрягся.

- То есть я что-то не пойму тебя, Филипп. Ты согласен или отказываешься?

- Дело это щекотливое и в высшей степени трудное, - продолжил парение поверх смыслов Филипп. - Отдавать единственную дочь — это какое родительское сердце выдержит? Тут не об одной только собственной выгоде идёт речь, а об вечном её счастии.

- Ну! - настаивал упорный пан Адам - Ну? А ответ-то, ответ твой каков?

И пан Филипп вынужден был капитулировать и сказать «по рукам». Тем более, что весь свой словарный запас он к тому времени истратил.

- Когда же мы закрепим наше согласие, многолюбимый мною пан Филипп?

- Ну, я не знаю. Урожай укропа...

- Да к чёрту укроп! В эти выходные тебя устроит?

Получив однозначное и утвердительное «да» и на это предложение, пан Адам отбыл, как он пояснил, «готовиться к празднику молодости», а пан Филипп ещё минут сорок сидел в задумчивости и прострации. Это ж надо такое! Уж и не надеялся на благоприятный исход дела, а тут прям сам приехал и чуть ли не нож к горлу приставил. Что-то тут не так. Хотя, что может быть не так с человеком, у которого растёт на огороде лук? Это без укропа можно обойтись, а без лука — ни суп не сваришь, ни микстуру от прыщей.

Дальнейшие события показали, что теперь от него уже и вряд ли что зависит — в такой круговорот увлекли его заботы.

В субботу в «Пламени» собралась чуть ли не вся местная знать.

Тут был и Рауль, отец Реваза, в малиновом пиджаке, смачно пахнущий чесноком. И Тарас, снабжавший всё Полесье картофелем, в кожаном, до пола, плаще. И упомянутый ранее Виктор, сам немного похожий на спелый мягкий помидор, в зелёном берете и в цветастой рубашке. И Чеслав, налосьёненный экстрактом из огурцов собственного производства, в жабо и облегающем стройное тело чёрном трико. Ну и, конечно сам пан Адам в сопровождении Тадеуша и Валуя. Разоделся он, как никогда его ещё не видели в Полесье: в красный кафтан с ярко-оранжевой оторочкой, в новые страусиные сапоги, и в штаны из нерафинированного хлопка.

Дамы не отставали от кавалеров. Мадам Песня, жена Рауля, решила всех удивить платьем, сплетённым из ивовых прутьев. Агрепина, мать Самсона и жена Тараса, специально для этого случая заказала у модного портного резиновый костюм с капюшоном. Марийка, жена Виктора, несмотря на жару, нацепила кроличью шубу, привезённую из дальних краёв контрабандистами. А Зульфия, Яшкина мать, красовалась в белом длинном наряде с двумя одинаково продолговатыми вырезами: на спине и спереди.

Все хотели показать себя с лучшей, в их понимании, стороны. Не ударить лицом в грязь. Поэтому самыми неприметными людьми на торжестве оказались, как водится, его виновники — Тадеуш и Джу. Сидевшие рядом на стульях в скромном углу, они, конечно же, знали, что сегодня произойдёт, хотя им специально никто об этом не сообщал.

Джу слегка нервничала, но не более того. Интересно ей было: как это? Вот сейчас она не принадлежит никому, а через десять минут её отдадут этому недотёпе, после чего ни она, ни он не вольны что-либо в свой судьбе изменить. Они станут мужем и женой через год-два. Жуть! У неё будет свой собственный муж!

А Тадеуш пребывал в откровенном трауре, не скрывая и даже, наоборот, выставляя на всеобщий показ своё настроение.

«Соня, Соня», - повторял он про себя без конца, и губы его при этом непроизвольно шевелились.

Наконец, капельмейстер объявил мазурку, и двое дикарей, наряженных в блестящие халаты из алюминиевой фольги, вынесли на середину зала алые подушечки с покоящимися на них ключами. За ними степенно вышагивал пастор Хром. Вот он взял ключи в руки, поднял их вверх. Присутствующие радостно отреагировали одобрительными криками. Пан Адам и пан Филипп подошли к пастору с разных сторон. Ударил гонг. Каждый из них взял протянутый пастором ключ, поднял вверх, демонстрируя отливающие дорогим золотом предметы. Гости снова с восторгом поддержали их.

Всё. Обряд обмена совершен. С этого момента ни один мальчик не смеет и близко подойти к Джу. Даже ради невинной шутки или вопроса познавательного академического свойства. А Тадеуш не имеет больше права общаться с девочками и драть их за косы. До самой свадьбы.

Веселье продолжилось щедрой дегустацией запасов пана Филиппа, который не мог себе позволить и намёка на скупость.

- Это что? - спрашивал кто-то.

- Это лук, обжаренный в томатной пасте с добавлением кислого огурца.

- Какая прелесть!

- А можно мне вот эту лохматенькую полоску трюфелей?

- Угощайтесь!

- Как вы делаете этот маринад?

- Томлю морковь под гнётом и уксусом в течение двух часов, затем откидываю на дуршлаг и приправляю чесноком.

- В высшей степени чудесно!

Погреба пана Филиппа слегка оскудеют после сегодняшнего ужина, но это окупится с лихвой, когда пан Адам внесёт полагающийся свадебный взнос.

- Чего надулся, жених? - попыталась растормошить суженого Джу. - Подумаешь, ударила тебя пару раз линейкой. Ну, прости. Ты меня тоже бил. Бантов вон сколько порвал. Приживёмся. Зато радостей сколько будет. Удовольствий.

- Я не буду твоим мужем.

- Это как понимать? Куда ты денешься?

- Я люблю другую.

- Ух ты! Расскажи.

- Я её трогал руками и смотрел. А тебя я трогать не собираюсь. И смотреть на тебя не буду.

Джу, поразмыслив над полученными сведениями, решила обидеться.

- Ну, и чёрт с тобою, - сказала она. - Ты мне тоже не очень нравишься.

- Правда? - обрадовался Тадеуш. - Тогда ты поможешь мне? Я знаю, как сделать так, чтобы свадьба не состоялась.

- Чтобы от тебя, придурочного, избавиться, сделаю, что хочешь. Выкладывай.

И он сообщил ей план немедленных действий, который с самого начала показался ей не то, чтобы странным, но каким-то бессмысленным, что ли. Ну, и ладно. Во всяком случе, у неё будет повод, чтобы жениха лишний раз упрекнуть в бестолковости. А когда они-таки по команде опрокинули на головы беспечных папаш чан с киселём, то было поздно что-либо менять.