Луковый король

У забора его ждал верный Кирей, прикованный к столбу. Он охранял трёхметровую брешь, ограждённую лишь сеткой, вот уже без малого десять лет, и пять последних из них — в качестве тайного помощника хозяйского сына. Такого здорового дикаря Тадеуш нигде больше не видел: ни у них, ни в каком другом садоводстве. Отец гордился им, поэтому и доверил сторожить этот самый слабый участок на всём протяжении забора. Кирей с обязанностью этой справлялся легко, а что касается их отношений с Тадеушем, то они не причиняли вреда хозяйству и, значит, не являлись, строго говоря, нарушением правил. Кроме того, он получал от панёнка целую луковицу каждый раз, когда помогал ему выбраться наружу, а потом, через пару часов, проникнуть обратно. При его росте и с помощью крепкой верёвки — пара пустяков.

- Спасибо, Кирей, - поблагодарил его Тадеуш и скрылся в темноте.

Дальше — проще. Нужно было только не пользоваться никакими фонариками, чтобы бдительные дикари на вышках не засекли его и не лупанули пулемётными очередями. Лёгким бегом через крошечный лесок, а там и условное место — под корягой огромного дуба, вырванного с корнем из земли ураганом. Дикарка Соня уже ждала его там.

- Здравствуй, сердечко моё! - приветствовал её Тадеуш, и она в ответ залилась счастливой улыбкой. - Скучал то тебе всю неделю, пока мы не виделись. Едва дождался сегодняшней ночи. А ты? Ты, моя золотая, как?

- Ы! - сказала Соня.

- Тоже скучала? На вот...

Он торопливо вытащил из-за пазухи головку лука.

- Поешь. Поди, голодная ходишь.

- Ы, - сказала Соня, схватила луковицу и принялась грызть её, орошая собеседника сочными брызгами.

Пока она ела, он говорил без умолку, по опыту зная, что если замолчать, то она сразу уйдёт, едва лишь кончится лакомство.

- Всё жду от тебя, когда ты скажешь мне, нравлюсь ли я тебе. Ты ведь знаешь, для меня без тебя жизни нет. Я за тебя что хочешь сделаю. Не испугаюсь. Никого не пощажу. На смерть за тебя пойду. На подвиг. Только намекни. И ты не думай, что я такие вещи другим девчонкам говорю. Вовсе нет. Ты — единственная у меня. Другой такой не было и не будет.

- Ы, - сказала Соня, облизывая прекрасные, полные от природы губы.

- Я понимаю: так не может продолжаться вечно. Я обязательно что-нибудь придумаю — вот увидишь. Мы будем счастливы вместе. Мы уедем с тобой туда, где люди не обижают дикарей, и где всё растёт само. Мы скоро будем проходить это по географии, но я уже сейчас знаю, что это где-то на юге, за границей королевства, и даже дальше южной окраины Полесья. Если хочешь, мы возьмём с собой всё твое племя.

- Ы, - сказала Соня, заглянув к нему под рубашку.

- Ты ещё хочешь? Бедная! Но тебе нельзя! Если дикарь съедает подряд две луковицы, у него открывается язва. У тебя ведь желудок не обработан опытным хирургом, как у домашних дикарей.

- Ы, - сказала, икнув, Соня и встала на ноги.

Тадеуш поспешил встать вслед за ней. Пока она осматривалась по сторонам и принюхивалась, он успел прижать к своему плечу её голову, и провести пальцами по её волосам. Она потёрлась носом о мех на его рубахе.

- Ты такая нежная и восхитительная! - успел сделать комплимент он.

В следующую секунду она уже уходила длинными прыжками в темноту.

Постояв в глубокой печали и раздумье ещё некоторое время, Тадеуш отправился обратно. Задурн освещал его дорогу, и мысли наскакивали одна на другую, создавая реповую кашу в его голове. Сколько ему ещё ждать? А, главное, чего?

Кирей бросил ему верёвку, откликнувшись на условный сигнал, подтянул к себе, помог опуститься на землю, но тут яркий луч фонарика ударил им в лицо.

- Стоять! - приказал голос, и Тадеуш понял, что вляпался — голос принадлежал самому пану Адаму. - Какая милая компания! - продолжил язвительно хозяин, приближаясь.

Он переключил фонарик в более щадящий режим и опустил к земле. Теперь стало возможным видеть его дородный силуэт: с плетью в свободной руке и неизменным автоматом на шее.

- Где ты шлялся, гадёныш?

- Папа, не надо!

Но плеть уже опустилась на его голову. Два раза, три. Тадеуш пытался закрываться руками, но становилось только больнее.

Затем удары прекратились, но звук плети продолжал свистеть в воздухе. Кирея дубасит, догадался Тадеуш. И почувствовал облегчение — ведь мог и автоматной очередью лупануть с горяча. Впрочем, нет, не мог. Рачительный хозяин обычно побеждал в нём деспота.

- А тебя, безмозглая тварь, я завтра переведу на грядки, - довёл пан до сведения Кирея перспективу. - Так-то ты платишь мне благодарностью за мою доброту. Сколько лет простоял здесь лодырем, когда твои братья вкалывали и проливали пот. Курорт закончился.

Он снова повернулся к Тадеушу.

- Марш в постель, щенок! Завтра тебя ожидает серьёзный разговор.

Заснуть, конечно, у Тадеуша не получилось. Всю ночь со страхом он ждал наказания, которое непременно придумает отец, отличавшийся редкой фантазией и верой в искупительную силу хорошей порки.

Допрос начался ещё до завтрака.

- Где ты был?

- Просто гулял.

- Не ври.

- Честно, папа.

- Зачем ты брал с собой лук? Кого потчевал? Говори!

Он ударил сына своей тяжёлой ладонью по щеке, едва не уронив мальчишку на пол силами инерции.

Тадеуш понимал, что влип. Безоговорочно и окончательно. Что теперь его будут охранять денно и нощно. И он никогда больше не увидит Соню. А что если рассказать ему правду? Ведь была же, была та искра в его глазах, когда он вспоминал о матери. Ему ведь не показалась это?

- Я люблю её, - еле слышно прошептал Тадеуш.

- Что? Что ты сказал?

- Я люблю её, - повторил он громче.

- Кого?

Казалось, все три глаза собеседников встретились взглядами между собой.

- Дикарку? Ты влюбился в дикарку?

- Да.

Пан Адам отбросил плеть, с которой не расставался со вчерашнего дня, но сегодня ещё почему-то не пускал в ход.

- О, горе мне! Горе! На старости лет такой позор! Что я сделал не так в этой жизни? Чем прогневил богов?

Продолжая стенания, он выбежал во двор, оставив Тадеуша одного на кухне, и не появлялся минут десять. Когда же он вернулся, то был необъяснимо спокойным.

- Собирайся в школу, - просто сказал он, будто ничего и не случилось прошлой ночью.

Глава 5

Спокойствие пана Адама объяснялось просто. Он принял решение. И оно казалось ему безупречным, способным не только устранить негативные последствия неблаговидных поступков Тадеуша, но также и предупредить их в будущем.

Оставив Тадеуша на съедение одноклассникам, которые весь день будут дразнить его за синяки и ссадины, он направил танк к садоводческому товариществу «Пламя».

Приезжать без приглашения, да ещё с утра, к коллеге-овощеводу считалось дурным тоном, но у него имелись веские причины нарушить этикет. К тому же, не совсем уж и без приглашения ехал он. Пан Филипп последний год усиленно делал ему недвусмысленные намёки, а буквально неделю назад до него дошли слухи, будто в разговоре с паном Виктором, помидорных дел мастером, он чуть ли не прямым текстом сказал, что имеет виды на Тадеуша, как на достойного брачного партнёра для своей дочери Джу. Пан Адам ничего не имел против Джу и её семейства, и принадлежали они к сословию знати, однако он не спешил решать судьбу сына. Прикидывая, как всегда в случаях заблестевшей на горизонте поживы, как выгоднее провернуть сделку. Да и цену себе набить никогда не мешает. Теперь же ситуация заставляла его форсировать события.