Александр Лебедев - День Суркова

— Парень дело говорит, — похвалил депутат. — Давай, педагог, выкладывай.

— А почему я?! — возмутился Марк Гаврилович. — Ваша тема, вы и приступайте.

— Я предложил, мне за смелость надо баллы начислять, а это твой ход.

— Не вижу здесь никакой логики. Я другую тему предложу.

— Предлагай.

— Не буду.

— Тьфу, — Иван Иванович повернулся к Суркову, — Молодёжь!

— А, по-моему, нет ни добра, ни зла.

— Смело, — похвалил Иван Иванович.

— Что же есть?

— И то, и другое.

— А как же Бог, как же Дьявол?

— Вы, молодой человек, не атеист? — поинтересовался Марк Гаврилович.

— Теперь уж точно нет, — заверил Сурков. — А насчёт Бога и Дьявола, разве это ни одно и то же?

— Ну, ты загнул. Знал я богохульников, но таких!..

— Молодой человек всего лишь хочет сказать, что Бог и Дьявол — родственники, — поправил Марк Гаврилович.

— А, ну, это все знают, — согласился депутат.

— И если их объединить, то добро и зло исчезнет.

— Ха-ха. Как же ты их соединишь, сынок? Это тебе не батарейка. — Иван Иванович скрестил растопыренные пальцы. — Не. Не получится.

— Вы, молодой человек, когда-нибудь магнит ломали? — поинтересовался Марк Гаврилович.

Сурков растерянно пожал плечами:

— А при чём здесь…

— Видите ли, если разбить намагниченное железо, обратно его прижать можно. Можно, но с трудом. Как бы это? Неестественно.

— Хотите сказать, что полюса магнита будут отталкиваться?

— Всё дело в том, что в магните электроны ориентированы полярно, и магнитное поле имеет своё направление: минус и плюс.

— Знаем, знаем! Что ты нам курс физики читаешь?

— А после того, как мы его распилим пополам, полярность изменится.

— Да ни хрена она не изменится. Такая же и будет.

— Ох, депутаты, депутаты — неграмотное детство, деревянные игрушки.

— Хочешь сказать, если распилить магнит, полюса в нём поменяются? — удивился Иван Иванович.

— А вы когда-нибудь пробовали сломанный магнит приставить обратно?

— Вот только этим и занимался. Приду в Думу, принесу мешок магнитов, молоток у меня такой чёрный, наковаленка маленькая. Товарищи депутаты вопросы решают, за страну кровь проливают, а я магниты колю, как орехи, целый день с утра до вечера.

— Может, вам в ПТУ объясняли? Может, опыты какие ставили или с учителем физики повезло?

— Я два института кончил. Оба хорошо.

— Смотрю, вы опять на личности перешли, — заметил Сурков.

— Короче ты, интеллигент.

— А короче и не бывает. Если есть в мире поле, то после разделения оно будет противоположным, и совсем не значит, что обязано объединиться или не может существовать отдельно.

— И не обязано находиться в равновесии, — добавил депутат. — Ты же к этому клонишь, сынок?

— К этому, — согласился Сурков.

— Если бы так на самом деле и было, не существовало бы ни Ада, ни Рая, ни спора. Не было бы ничего.

— А развитие?

— Какое развитие? — поинтересовался Марк Гаврилович.

— Общее развитие. Должно же что-то развиваться.

— Ну, ты, сынок, атеист. Нет никакого развития и быть не могло. Технический прогресс придумал Дьявол, эволюцию — Дарвин, таблицу — Менделеев, а Научный коммунизм — Марк и Энгельс.

— Хотите сказать, что все это — полная ерунда?

— А ты не видишь? Вокруг посмотри.

— Но мы же вставали по утрам, чистили зубы, причёсывались, завтракали.

— Ну и что?

— Как, ну и что? Зачем это все?

— Сурков, — укоризненно посмотрел Иван Иванович, — ты же существуешь?

— Допустим.

— А где же твоя половина? Не надо усложнять. Если бы добро и зло были величинами зависимыми, спора бы вообще не состоялось. К тому же, как ты думаешь, откуда, что бралось?

— Как откуда? — не понял Сурков.

— Вот подумайте, молодой человек. Если гипотетически всего лишь на секунду забыть, где мы находимся, и только предположить, будто есть всему оборотная сторона, а они, по вашему убеждению, взаимосвязаны и взаимоисключаемы, что же тогда альтернатива жизни, если не смерть?

— А вы меня ответами не спрашивайте, — надулся Сурков, — собственные варианты не суйте.

— Так его, Сурков, — обрадовался депутат, — по рыжей еврейской морде.

Марк Гаврилович обиделся, но в полемику решил не вступать.

— Если вы считаете, что жизни должна быть альтернатива, — продолжал Сурков, — то необязательно это будет смерть. Её отсутствие, я имею в виду жизни, и так достаточная альтернатива. Каждый программист знает, что единица — это сигнал, а ноль — его отсутствие. Информация состоит из нолей и единичек, никто же не ищет альтернативы единицы в минус одном.

— Вот именно, Сурков, — потирал руки депутат. — Вот именно, потому что зло — это зло, а его отсутствие — есть его отсутствие. Отсутствие добра, зла не означает. Присутствие зла, совсем не следствие, что где-то творится добро.

— Думаете, есть маятники, которые раскачиваются в одну сторону?

— Нет, — согласился депутат. — Но ты же сам нашёл альтернативу жизни в её отсутствии?

— Допустим.

— А это значит, что должна быть смерть. Должна быть смерть после жизни, или, по твоим же рассуждениям, никакого смысла в жизни нет.

— Никакого смысла в жизни нет, если смерть отсутствует.

— Правильно, — согласился депутат, — если бы ты умер, и жизнь твоя прекратилась и не вознеслась на небеса или не провалилась в Ад, никакого смысла в этом не было.

— Как это не было? — не понял Сурков.

— Альтернативы-то нет! — теряя терпение, повысил голос депутат.

— А смерть, что же, по-вашему?

— Да, блин, Сурков. Есть жизнь, есть ей альтернатива: смерть или загробная жизнь. Они друг другу противоположности. Они, по твоему же убеждению, друг друга исключают. Сложи обе величины, и от твоей души мокрого места не останется. Я тебя правильно понял?

— Не правильно. Кто вам сказал, что существует загробная жизнь?

— Как это, кто? Все знают.

— Это не совсем так.

— Вот это новости, — опешил депутат.

— Да, да, — Сурков тянул время, усиленно соображал, но понимал, что заврался.

— Где же по-твоему, моя душа, Сурков? Этого педагога? А сам ты как?

— Я? Понимаете товарищ депутат… Умер.

— Видим, — согласился депутат.

— А вы нет.

Настало время переглянуться депутату и педагогу.

— Там, — Сурков показал под облако, — вас никогда не было. Ваши воспоминания, это игра моего воображение, вы сами, Рай, это облако. Понимаете, я умер и пока мой мозг угасает, он создал множество полноцветных образов таких как Иван Иванович и Марк Гаврилович, Ад и Рай, Господь и Дьявол.

— А мы? — Хором спросили педагог и депутат.

— Я же сказал вас нет и не было. И не надо на меня обижаться. Просто я, в своём сне, рассказал сновидению, что оно из себя представляет.

— То есть, — скривил гримасу депутат, — а как же моя жизнь, смерть, суд? Знаете сколько я вам смогу нарассказать, какие подробности привести?