Самое лучшее оружие

И стукнулся головой — потолок в пещерке оказался ровно на шесть сантиметров ниже его роста. Логмиру, Ванессе и даже лоду Гвэйдеону места еще хватало, а вот более высокий Креол неожиданно для себя пострадал. О том, каково приходилось Индраку, и говорить не стоит...

Кстати, в отряде обнаружилась нехватка. Если Вон по‑прежнему спала, обнимая гладкий камень, который они с Креолом использовали вместо подушки, лод Гвэйдеон по‑прежнему тихо сопел где‑то внутри доспехов, а Индрак по‑прежнему гулко рокотал, скрючившись в неудобной позе, то Логмира нигде не было видно. И Витааля тоже, но он вообще ночевал снаружи.

Зевая и щурясь от яркого утреннего солнца, маг вышел наружу. Почти сразу же он обнаружил Витааля — тот привольно раскинулся на плоской макушке дольмена, закрыв глаз мутной пленочкой ложного века, и выглядел ужасно недовольным. Эйсты вообще ненавидят спать «всухую» — без воды. В доме Катценъяммера он всегда ночевал в ванне.

— Здорово, командир! — свесился сверху Логмир. — Спишь долго! Но остальные еще дольше, поэтому я не в претензии. И вообще молчу. И все.

— Ты о чем вообще говоришь? — хмуро посмотрел на перевернутое лицо Креол. — Когда ты открываешь рот, я уже заранее готовлюсь ничего не понимать.

— Обидел ты меня, командир, — спрыгнул на землю Логмир. — Вежливее надо быть с соратниками. А то совсем обижусь, уйду, как вы без меня будете? Пропадете же! Грызуны загрызут! Насмерть! Хой, хабова мать, хорошо‑то как! Солнышко печет, травка живот щекочет, птички кашляют...

— Кашляют? — удивился Креол, напрягая слух.

Действительно, птички кашляли. Во всяком случае, звук, издаваемый ими, был очень похож на приглушенное кашлянье.

— До чего наука дошла, а? — тем временем удивлялся Логмир, забавляясь с дешевой зажигалкой, упертой у Ванессы. Он довольно быстро сообразил, что нужно делать, чтобы получить огонек, но гораздо больше ему нравилось просто нажимать кнопочку, пускать газ и нюхать. — Чуешь, командир? Родными местами повеяло!

— Где у тебя родные места? — понюхал и брезгливо отшатнулся Креол. — Не хотел бы я там жить...

— А у нас возле городка газ такой из земли вырывался — вот точь‑в‑точь пах, — охотно поделился воспоминаниями детства Логмир. — Я туда однажды головешку уронил — без бровей остался...

— Уронил?

— Ну, кинул. Интересно же, что будет! Я потом еще два раза кидал!

— А шрам у тебя откуда?

— Да ну... — замялся Двурукий. — Поругался там с одной... Она спрашивает — изменяешь, хабово семя? Я — нет! Да ты что, родная, я ж тебя одну люблю, на кой хаб мне другие?! А тут эта дура, которую я в сундук спрятал, вдруг вылезает, да как заорет — так ты ее любишь?! А говорил, что только меня! Изменщик! Ну, они сначала друг с другом дрались, а я их разнимал. Разнял на свою голову — они помирились, да на меня набросились. Исцарапали всего... Хотя что там от них царапин — все зажило за пару дней...

— А шрам‑то откуда такой длинный?

— Да это еще с детства — с батькиным ножом неудачно поигрался.

Немного подумав, чего бы еще такого ляпнуть, и так ничего и не придумав, Логмир побежал рассматривать окрестности. Креол недовольно пригладил волосы, растрепанные этим вихрем с катанами, и уселся дожидаться, пока проснутся остальные. А заодно подзарядиться маной и заклинаниями.

Через пару минут Двурукий прибежал обратно. Но с другой стороны. Причем выглядел он таким счастливым, словно нашел большой сундук денег. Нет, даже так — Большой Сундук Денег.

— Командир, я дичь нашел!!! — заорал он так, что из пещеры вылетела сандалия Витааля, брошенная разбуженной Ванессой.

Логмир моментально втянул голову в плечи. Они с Креолом некоторое время молчали, настороженно ожидая появления рассерженной до предела девушки, но так и не дождались.

— Чего ты там нашел? — тихо переспросил маг, когда стало окончательно ясно, что Ванесса снова заснула.

— Дичь! — почти прошептал Двурукий. — Зверь — здоровый, волосатый!.. Вкусный, наверное, — подумав, добавил он. — Это, командир, я бы его и сам распотрошил, но вдвоем‑то веселее! Пошли на охоту, а? Наши проснутся, а мы им мясца на палочках?

— Почему на палочках?

— Можно и без палочек. Да пошли они к хабам, эти палочки! Так сожрем! Давай капкан сделаем!

— Капкан? — засомневался Креол.

— Ну! Смотри — берешь веревку потолще, делаешь петлю... ну, там узел такой хитрый нужен, я тебя научу, привязываешь к потаску, прячешь в траве и кладешь приманку. Хотя чем же тут приманить — тут и так трава кругом?.. — озадачился Логмир. — Мы так ведмедей ловили...

— Что такое «потаск»?

— Да просто бревно. Ну, чтоб зверь далеко не ушел. Ты вот далеко уйдешь, если к тебе бревно привязать? А так смотри как ловко — зверь бежит, за ним бревно, он быстро устанет, бери его теплым, режь да ешь. Хорошо я придумал? Только что же все‑таки в приманку положить... Это быки какие‑то, им тут и без нас еды много... Вина, что ли, кувшин? Я бы на вино клюнул.

— Заморимся мы твой капкан делать, — решительно отверг эту идею маг. — Так управимся, без всяких потасков. Я демонов голыми руками ловил, неужели какого‑то быка не поймаю?!

— А ты пробовал — с быками‑то? — хмыкнул Логмир.

— Вот сейчас и попробую.

Дичь, найденная Логмиром, оказалась маленьким стадом смор е но. Со спины сморено больше всего напоминают тибетских яков — крупные, рогатые, шерсть густая и черная. Только намного короче — все‑таки таких морозов, как в Тибете, тут не бывало. Эти создания сохранились только здесь, в долине Стоячих Камней. Внешний мир уже давно забыл о том, что когда‑то существовали такие существа — сморено.

Что в них особенного? Ну, это сразу становится понятным, если посмотреть спереди. Строение челюстей, да и всей пищеварительной системы. У сморено нет зубов, и верхняя челюсть у них абсолютно нефункциональна. Зато нижняя — еще как. Она оченьбольшая, достает до земли, и формой больше всего напоминает сплющенный экскаваторный ковш. А передний край заострен — сморено регулярно точат его о камни. Питаются они очень просто — бегут как можно быстрее. Высокая трава на их пути срезается этим «ковшом», очень быстро образуя настоящие стога. А дальше сморено ее всасывает, отправляет в зобовое отделение желудка, там она перетирается в жвачку, и уже после этого начинает перевариваться. Живая газонокосилка.

Сморено жили в этой долине уже многие века, здесь сменились сотни поколений этих шерстистых травоядных. У них имелся естественный враг — вондак’ала, хищник семейства кошачьих. Не очень крупный — он нападал в первую очередь на молодняк и заболевших. Время от времени (особенно весной) сморено устраивали поединки и между собой — за самок, за престиж в стаде или просто так. В драках они использовали все те же челюсти‑газонокосилки — разбегались посильнее, и старались забежать сбоку и подрезать противнику ноги. Так же они защищались и от вондак’алы. Рога давно превратились в рудименты. В общем, постоять за себя сморено могли.