Станислав Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады

– И что?

– Да ничего! Скандал был. Выяснилось, что документ этот тысячу раз устарел, да и тогда зачем нужен был – непонятно. Но ДЗР-то ведь правопреемник всех мировых спецслужб, вот пакт этот и действовал до сих пор. Ну, пересмотрели, подотдел наш расформировали подчистую. Но меня еще раньше уволили – за недисциплинированность. За то, что в сейф к начальнику без спросу залез.

– Вот же сволочи! – сказал Стас. – А ведь ты – сколько лет верой и правдой! Рисковал, себя не жалел.

Пожилой Смолянин, поникнув головой, горестно ею покачивал.

– А пал-то ты, выходит, в борьбе с подобрением, – продолжал Стас. – Вот и мы, Смолянин, между прочим, мир от подобрения спасаем.

– Да? – встрепенулся экс-переводчик.

– Это подобрение случилось в наше время, – пояснил я. – И этот документ, который ты в сейфе нашел, явно тогда и создан.

– Точно, точно, – покивал Стас. – И специалист твоей квалификации нам просто необходим. – Смолянин выпятил грудь и подбоченился. – Но только вместе с Кубатаем.

– Друга не выдам, и не просите! – замотал головой экс-переводчик. – Да поймите же вы, стесняется он. Я ему говорю, чего стесняться, дело молодое! А он нет – стесняется...

– Ну пожалуйста, ну, Смолянинчик... – заныл Стас.

– Да ни за что! – хлопнул тот ладошкой по коленке.

– Эх, – вздохнул Стас. Потом что-то достал из кармана и повертел в пальцах перед глазами. – Мы ведь тоже жизнью рисковали... Мы ему семечки везли. Не синтетические, а настоящие. Да все сощелкали. Одно вот только завалялось...

Он поднес семечко ко рту, но вдруг Смолянин диким голосом заорал:

– Стой!!! Стой, тебе говорю!!!

Мы оба подпрыгнули, и Стас семечко уронил. Рухнув с кресла, Смолянин принялся ползать по полу. Наконец он поднял его, держа перед собой двумя пальцами, как великую драгоценность.

– Да мы же его сейчас в синтезатор, и размножим! – вскричал переводчик. – Да мы Кубатаю сейчас мешок этих семечек сделаем! А потом еще и агрономам отдадим, они же их посадят, и настоящий, живой подсолнечник вырастят. За такой подарок Кубатай вам век благодарен будет. Всю жизнь он об этом мечтал – о настоящих, не синтетических семечках! А жиры и витамины ему сейчас к тому же ох как нужны! Отведу я вас к нему! Пусть хоть застесняется!

Короче, мы на это подписались.

Прощаясь, Леокадия объяснила нам, что хотя ей очень хочется побольше общаться с нами, до окончания турнира это невозможно, так как остальные участники решат, что она нам подыгрывает из расово-видовых предпочтений. А у принцессы их не должно быть. И добавила, что, если все-таки случится встретиться, мы должны помнить главное требование к претенденту на ее руку и сердце: он должен быть с ней предельно честен. По закону Леокады одно слово лжи принцессе может стоить претенденту жизни... На весь период сватовства к принцессе это требование считается главным законом планеты.

Я спросил, почему так пафосно, и она ответила, что для жителей планеты нет ничего важнее того, кому будет принадлежать трон. И слишком многие претенденты пытались завладеть им при помощи лжи.

– Турнир... – сказал Стас задумчиво, когда приставленный к нам низенький чернокудрый офицер по имени Олдь Первый молча подавал ужин в небольшой столовой. – Я уже и не помню, когда в последний раз всерьез дрался. Классе в седьмом, наверное. И вообще, это же уметь надо. Одно дело драка, другое – турнир.

– А наши соперники, между прочим, еще и монстры, – добавил я масла в огонь. – Лично я вообще не понимаю, зачем мне в нем участвовать. Тебе Леокадия нравится, вот ты за нее и сражайся.

– Костя, – перестал жевать Стас. – Ты не представляешь, как мне не хочется, чтобы вместо меня выиграл ты или кто-то другой. Но ты не должен отлынивать. Посуди сам: вдвоем у нас, а значит, у Земли, шансов в два раза больше.

Я это и сам понимал. Так, выделывался... Ужин был на редкость простой: пресный кусок чего-то вареного – то ли мяса, то ли рыбы, гарнир – нечто вроде сильно переперченной овсянки и какие-то порезанные ломтиками фрукты. Еще пиала горячей голубоватой жидкости с густым травяным ароматом, но практически без вкуса.

– Тоже мне искусствоведы, – заметил Стас. – А гастрономия им что, не искусство?

– Не искусствоведы, а эстеты, – поправил я его.

– Тоже мне эстетовед...

– Можно вмешаться в вашу беседу? – неожиданно обрел дар речи Олдь.

– Валяй, – разрешил Стас.

– В том-то и дело, что гастрономия – искусство, – сказал тот. – И высочайшее. Потому леокадийцы или устраивают гастрономические праздники, конкурсы и фестивали, или довольствуются простой, но сытной пищей. Какие-то особые изыски во время простого ужина выглядят нелепо.

– Это называется «не путать божий дар с яичницей», – перевел я.

– Вот именно, – подтвердил Олдь.

– А почему, кстати, ты – Первый? – спросил Стас.

– Потому что есть второй, – туманно отозвался тот. Но тут же конкретизировал: – Он – церемониймейстер и завтра будет проводить инструктаж. Олдь – это не имя, а должность. Советник. Нас вообще-то пять.

Утром по дороге на традиционное знакомство с участниками турнира Олдь Первый успел нам кое-что рассказать.

– Претендовать на руку и сердце принцессы, – сообщил он, – а точнее, на трон, власть и независимость для своего народа, может любое свободное от брачных уз существо мужского пола, имеющее собственный разум, владеющее речью и от природы передвигающееся на двух ногах.

– Ну, спасибо хоть на этом, – заметил Стас.

Олдь Первый удивленно посмотрел на него, видимо, не понимая, за что удостоился благодарности, и продолжил:

– Почти перед каждым турниром находятся те, кто пытается обойти это правило. В этот раз на свои планеты с позором изгнаны два претендента. Один оказался на самом деле разумным спрутом с четырьмя ампутированными щупальцами из восьми. Два оставшихся он использовал как ноги, а еще два – как руки, и имитировал прямохождение...

– И что, он бы потом всю жизнь так корячился? – поразился Стас, разглядывая портреты, развешанные по стенам широкого коридора, где мы шли. Человеческие лица на портретах время от времени перемежались довольно жуткими мордами.

– Нет, зачем же, – отозвался Олдь. – Главное – стать принцем, обратного ходу процедура бракосочетания не имеет. Прецеденты были, – махнул он рукой на портреты.

– А, ну у нас такое тоже было, – отозвался Стас. – Выбрали Римского Папу, а он теткой оказался. А куда теперь деваться, выбрали так выбрали...

– Вот-вот, – согласился с аналогией Олдь. – Вообще жизнь монарших особ на Леокаде регламентируется специальным Уставом, который носит прецедентный характер.

– А кто был вторым мошенником? – спросил я.