Екатерина Лесина - Понаехали! [СИ]

Она ткнула мизинчиком в Аглаю, что стояла в стороночке, тиха и терпелива.

— Их с малых лет воспитывают, внушая, какими им надлежит быть. И то… случается, как видишь… неожиданность.

…княжну Гурцееву уже вынесли и отправили в собственный Эльжбеты Витольдовны дом. Надо будет большой круг созвать, пробовать возвернуть, как оно было, но что-то подсказывало, что толку с этого созыва будет немного.

— Анастасия же… мало того, что дитя Волковых, так еще и выросшее в ином мире. С иным воспитанием. С иными представлениями о жизни. И что-то подсказывает, что представления эти весьма отличаются от наших…

— Но…

Марьяна Францевна подхватила князя под локоток, и тот не посмел возразить.

— Вы, конечно, можете проявить упрямство. Потребовать исполнения того давнего договора. Обратиться к государю, который, вспомнивши о родстве, несомненно, встанет на вашу сторону…

Радожский кивнул.

Стало быть, имелась у него подобная мысль.

— Но… посудите… во-первых, что скажут в свете?

— Какая разница?

— Это теперь никакой, но… после-то… будут шептаться, что вы принудили несчастную… что вы настолько никчемны, что потребовалось высочайшее вмешательство…

— Я умираю!

— Это если не произошло ошибки, — возразила Марьяна Францевна.

— Но мой дед…

— Он стал участником опасного ритуала, а это, вне всяких сомнений, весьма способствует сокращению жизненного пути…

— А отец?

— Совпадение?

— А если нет?

— Тоже возможно, — у Марьяны всегда-то получалось ладить с подобными упрямцами. Однако князь не отступится. В ином каком случае Эльжбета не стала бы и возражать, поскольку партией он был весьма даже неплохой.

В ином…

— Но тогда…

— Тогда вам следует набраться терпения. Умерить свой гнев. И подумать, как достигнуть цели… обыкновенным, скажем так, путем.

— Обыкновенным?!

— Именно… цветы, стихи… что там дамам дарят? Покажите себя человеком достойным, и тогда…

— Я не могу ждать!

— Можете, — жестко отрезала Марьяна Францевна. — И вам придется. Вы сами читали тот договор? Они ведь всякими бывают… и если обвенчать вас силой… понимаете, с нами, ведьмами, порой сложно… в том плане, что иные вещи… как бы это объяснить… если ведьма не желает быть обвенчанной, то, сколько ни договаривайся, ничего-то не выйдет.

— Но…

— Договор был рассчитан на обыкновенную девушку. К слову, ведьма у ведьмы редко появляется, уж не знаю отчего. Одаренная — да, когда батюшка одаренный. А вот ведьма — дело иное. Ваш предок желал получить родовитую невестку и получил бы, несмотря на то, что эта самая невестка о нем бы думала. Увы, мнением женщин тогда не принято было интересоваться. Да и теперь не лучше. Но Анастасия в первую очередь ведьма. И не слабая… а потому… вы, конечно, можете использовать силу. Только смысл?

— Погодите, — Радожский остановился.

И даже не возразил, когда Марьяна Францевна высыпала в его руку горсть семечек.

— Как… не выйдет?

— Обыкновенно. Она просто не признает силы обряда. И этот обряд не будет иметь значения. И наоборот. Если она пожелает выйти за кого-то замуж, то выйдет. Сама. Без жрецов, храма и прочее мишуры.

— Но… но…

— Думаете, нам оно надо, с любовью возиться? Воспитывать в них вот идеал? Внушать, что счастье в замужестве и устраивать званые вечера. Знакомить, обхаживать, учить молодых да рьяных идиётов, уверенных, что весь мир, если не у них в штанах, то всяко близко? Других забот нет?! Мы выращиваем эту вот любовь к вам, воспитываем её, вбиваем в головы аккурат затем, чтобы избежать подобных казусов. А вы решили, что так оно и должно, что…

Эльжбета Витольдовна обернулась.

Проклятье!

Говорила Марьяна громко, слишком уж громко, то ли позабывшисть, то ли… нарочно? И была услышана.

— Значит… — губы Аглаи дрогнули, показалось, что девочка того и гляди расплачется. — Значит… это все не по-настоящему?

— По-настоящему, детонька… и так оно для всех лучше. В целом, — Марьяна Францевна потемнела лицом. — Во всяком случае, долго было лучше. А теперь вот и не знаю даже…

Аглая все-таки не заплакала.

Ведьмы редко плачут.

Отступила.

Попятилась, но наткнувшись на гору бочонков, которые грузили на корабль, остановилась.

— Но… но так же нельзя! — Аглая всхлипнула. — Так… не честно!

И что ей было ответить?

Как-то не так Стася представляла себе дом почтенной вдовы. Поскромнее, что ли… воображение и вовсе рисовало покосившуюся избенку с кривою крышей и разваленным крылечком. Избенка была. И не одна. Правда, не разваленные, но вполне себе крепкие избы, смыкаясь углами, окружали сказочный терем. И крыльцо тут имелось, горбатенькое, украшенное затейливой резьбой. На крыльце хозяйка и встречала: женщина крепкая, широкая, с трудом на крыльцо уместившаяся.

— Добро пожаловать, госпожа ведьма, — произнесла почтенная вдова густым баском. И поклонилась, мазнувши рукой по ступеням. — И вам, купцы почтенные… давненько ты в наши края не заглядывал, Фролушка…

С Фролом Матвеевичем вдова расцеловалась, а после и с братом его, обнявшим женщину столь крепко, что будь она менее внушительна, задушил бы.

Внутри было светло, чисто, пахло свежим хлебом и медом, который подавали к столу в резных уточках, в высоких стеклянных вазочках, в крохотных, с детский кулачок, бочонках.

— Это Акимка наведывался, — пояснила почтенная вдова. — Сторговался ладно, а мне от гостинца передал…

Она восседала во главе стола, поглядывая свысока, что на гостей, что на челядь, которая под этим вот хозяйским взглядом, начинала суетиться паче прежнего.

— А ты с чем?

— С дочкою вот, — Фрол Матвеевич поглядел на Баську, сидевшую тихо-тихо. Она и на родственницу свою, которую, как Стасе чуялось, несколько недолюбливала, глядеть опасалась.

— Выросла, — с пониманием кивнула Марфа. — Заневестилась… ищешь кого? Сподмочь?

— Да уж… сподмогли, — отмахнулся Матвей Фролович, брови хмуря. И Маланька тихонечко всхлипнула.

— Ну… сам гляди… хорошая невеста — товар такой… сення хорошая, а завтра глядь, и ужо перестарок, — Марфа отлила чаю в глубокое блюдце, в центр его плюхнула ложку гречишного меду, помешала куском сушки и, поставивши блюдце на растопыренные пальцы, поднесла к губам.

Подула.

— А за тебя, Никанорушка, радая… хотя ж, конечне… возраст у тебя не тот, чтоб брюхатою ходить… — взгляд вдовий задержался на Никаноре, которая от этакой ласки тоже смутилась. — Но ничего, дадут боги, как-нибудь да сладится. И госпожа-ведьма сподмогнет.

— Делать ей больше нечего, — буркнула Баська, за что и была дернута за косу. Сидел-то Фрол Матвеевич, пусть и с супругою своей, а все недалече. — Ай!

— Вот-вот, — покачала головой вдова с укоризною. — Драл ты её мало. В мои-то годы девок безмужних вовсе за общий стол не пускали… не подумайте, госпожа ведьма, это я не про вас.