Екатерина Лесина - Понаехали! [СИ]

Стася кивнула, надеясь, что кивок вышел величественным, показывающим, что вовсе она зла не держит. Хотелось закончить затянувшуюся эту трапезу, на которой она сама себе лишнею казалось, ибо люди, хорошо знавшие друг друга, говорили о каких-то непонятных Стасе вещах. Ежи молчал. А Евдоким Афанасьевич и вовсе счел нужным исчезнуть.

Один лишь Бес, пристроившись тут же на лавке — почтенная вдова только глянула и сделала вид, будто так оно и надобно, будто и прежде случалось ей принимать гостей столь странных, — тихо рокотал, успокаивая. Мол, потерпи. Не ты местные порядки устанавливала, не тебе с ними воевать.

…воевать Стася не собиралась.

Она уже поела.

И вообще…

— …а еще бают, что третьего дня с подворья Запасьина холоп сбег, — почтенная вдова и говорила-то неторопливо, ибо людям солидным излишняя суетливость и в речи ни к чему.

— Из новых?

— Апрашка…

— Тот, который кузнец?

— А то…

— И чего сбег?

— А кто ж его ведает? Вроде ж довольный был. На откуп собирал. И себе собрал-то, баили, жену вот еще хотел, договорился ужо, а после сгинул, как и не было…

— Может, и не сбег?

— Может, и не сбег, — согласилась Марфа, чаек прихлебывая. — Только ж… ежели б татьба, шум был бы. Апрашка-то мужик справный, он бы любого татя в дугу согнул… вона, помнишь, на заклад бился? Вола подымал? И поднял же ж! Куда к нему татя… нет, как есть сбег…

Купцы одновременно покачали головами.

— А у Синичкиных дитё сгинуло…

— Это которое?

— Меньшой дочки младенчик. Она во двор вынесла колыбельку, села пряжу прясть. Говорит, отошла на минуточку, а как повернулась, то и нету младенчика…

— Страсти-то какие!

— Страсти, — согласилась Марфа и заела страсти кручеником. — Нянька-то, что при ней была, тоже отошла. Всею слободой искали татя, да не нашли. Бают, что ведьма украла.

И на Стасю покосилась этак, двусмысленно.

— Я не брала! — на всякий случай сказала Стася. — Я… вообще только сегодня приплыла.

— А то долго ведьме птицею оборотиться, — отмахнулась почтенная вдова. — На крыло встала, прилетела да скрала дитятко.

Она это серьезно?!

— И зачем ведьме чужой младенец? — вопрос этот Стася задала исключительно из упрямства, понимая, что мнение народное логикой не победить.

— Мало ли… может, сама пустоцветна. Вот и глянулся чужой, решила скрасти, чтоб вырастить, как свово… — Марфа замолчала, явно обдумывая этакую дивную в глубине своей мысль. — Вестимо, так оно и было. Только, небось, ведьма из нашинских, ежели ведала, у кого красти. А то ведь скраднешь не того, и младенец кривой или хилый…

— Извините, — слушать этот бред у Стаси сил не было, она и поднялась. — Я… пойду отдохну.

— Конешне, — согласилась Марфа, рученькою белой махнувши. И тотчас встал перед Стасей очередной молодец в расшитой узорами косоворотке. — Сенька проводит… вы, госпожа ведьма, не серчайте. Люди туточки простые…

Баська тоже из-за стола выползла.

И Маланька с нею. А вот Антошка в покоях, Стасе отведенных, обнаружился. Сидел на пороге, обнявши короб с остатками пирожков, да вздыхал горестно. У ног Антошкиных копошились подросшие котята, которые должны были бы сидеть по корзинам, но то ли сами выбрались, то ли помог кто.

— На кухню не пустили, — пожаловался Антошка, нос рукавом вытираючи. — И творожку не дали. Сказали, мол, не положено…

— Найдем, — вздохнула Стася, пытаясь понять, что ей делать дальше.

Котят накормить.

И лотки поставить, иначе неудобно может получиться. Дом опять же… только где его искать, этот дом? И как доказывать, что она, Стася, на него права имеет. И…

Ежи разберется?

А что ей еще делать-то…

— Не пустили, говоришь? — Баська подбоченилась и велела: — Вставай. Пойдем, покажешь, кто там не пущать вздумал… Маланька?

Маланька кивнула и, поймавши котенка, сунула в корзину.

— Я туточки пригляжу, — сказала она, наклоняясь за следующим. — И вели, чтоб воды горячее принесли, а то еще когда баню стопят…

— Точно, — спохватилась Баська. — И платье почистить надобно…

Кажется, хозяйственные вопросы решаться и без Стасиного непосредственного участия. А вот дом… с домом, как что-то подсказывало, так просто не получится.

Дом, некогда роскошный, ныне представлял собой жалкое зрелище. Нет, ограда уцелела. Она-то, поднявши в небеса кованые копья, и отделяла то ли дом от города, то ли город от дома. Там, за оградой, буяла зелень. Разрослась, растянула колючие ковры ежевика, правда, отчего-то не рискую просовывать наглые ветки за ограду. Далее виднелись косматые кусты шиповника, из которых, словно из кипящего зеленого моря, поднимались столпы дубов. За сотни лет деревья разрослись, заматерели. Темная их кора покрылась узором из мхов и лишайников. Узловатые ветви растянулись, смыкая кроны единым навесом, под которым было темно и сыровато.

Ежи вдохнул этот запах.

— Странно, — сказал он, позволяя дремавшей силе коснуться себя.

— Что именно тебе, ведьмачок, странным кажется?

— Да все, — Ежи коснулся коры. — Само это место… странно, что никто-то его к рукам не прибрал.

Звенело комарье.

Пронеслась перед самым носом Ежи тяжелая стрекоза да и зависла над темной гладью воды. Пруд, некогда занимавший малую часть парка расплылся, расползся, затопив и груду каменьев, на которой прорастали одичалые цветы, и тропинки, и лужок, ныне превратившийся в болото.

От воды пахло водою.

От земли — землею.

И охранные плетения, которые встретились на ограде, коснулись Ежи да и сгинули, будто их и не было. И пусть сохранилась эта защита, но не выглядела она вовсе неснимаемою.

Там, за оградой, которая изнутри выглядела куда более крепкою, нежели снаружи, поднимались стены совсем иных домов: чистых, нарядных, окруженных парками да дворами, где и трава росла ровно, гладко, словно восточный ковер, и дерева имели вид опрятный. Следовало признать, что само поместье Волковых изначально располагалось будто бы в стороне от прочих, но не настолько, чтобы не нашлось вовсе никого, кому бы оно глянулось.

— Может, и хотел кто, — Евдоким Афанасьевич вышел из небытия и огляделся. — Заросло-то как все…

— Дом, боюсь, и вовсе…

— А ты не бойся, ты иди, — посоветовал дух, и Ежи к его совету прислушался. Правда, вновь шевельнулось в душе, что надо было бы Анастасию кликнуть, что это её дом, а стало быть, и ей его смотреть. Но… с другой стороны, мало ли, что в этом доме может не так сложиться? Место сотни лет пустовало.