Екатерина Лесина - Провинциальная история [СИ]

…нет, неспроста.

И холодок по спине пополз. А человек, дремавший было, вдруг очнулся, сел, после и вовсе встал, уставился на Эльжбету Витольдовну холодным взглядом.

Серым, что воды Ильмень-озера по осени.

Она взгляд выдержала, а человек усмехнулся и поклонился на свейский манер.

Вежливый какой…

…на берег они сошли ближе к полудню, когда солнце совсем уж разошлось. Эльжбета Витольдовна не единожды пожалела, что послушалась давнее подруги. Вот могли бы давно высадиться, а тут… лодочка подвезла к самой пристани.

И вылезти помогли.

И сумки вынесли.

Кликнули возчика, а тот, кланяясь, то и дело поглядывал, что на Аглаю, что на саму Эльжбету Витольдовну, которая вдруг почувствовала себя на редкость глупо.

Доски под ногами ходуном ходят.

А она на каблуках.

И юбка узкая, с турнюром, ноги спеленала. Корсет давит так, что и дышится с трудом. Для чего, спрашивается, рядилась? Впечатление произвести на заштатного мага?

В её-то, Эльжбеты Витольдовны, солидном возрасте!

— Доброго дня, — тень легла на тропу, когда Эльжбета Францевна почти определилась с тем, куда именно ей идти. — Позвольте засвидетельствовать свое почтение прекрасным дамам…

Свей вновь поклонился.

— И предложить свою помощь…

Говорил он чисто, разве что звуки порой растягивал, да иные получались рычащими, раскатистыми.

— Спасибо. Мы как-нибудь сами, — ответила Эльжбета Витольдовна, шляпку придерживая. Шляпка, как и платье, была модною, но ветру-то все одно, очнувшийся, оживший, он с лентами заигрался, с цветами бархатными. Того и гляди вовсе сорвет, невзирая на булавки, которыми Эльжбета Витольдовна шляпку к волосам прикрепила.

Хорошо.

Или не очень.

Спорить свей не стал, соступил с тропы и вновь усмехнулся… ишь ты, вырядился. Рубаха красная, с обережным сложным узором, который Эльжбета Витольдовна не отказалась бы разглядеть поближе, исключительно в познавательных целях.

Сам…

Высок.

Широкоплеч. И бархатный кафтан на этих плечах… а вот аккурат, что на самой Эльжбете Витольдовне модное платье. Вроде и сидит, но видно, что ему кольчуга куда привычнее бархату.

Лицо темное, кожа ветрами вылизана, красна, что дерево редкое, которое с краю мира возят. Волосы светлые в косицу забрал, перехватил простою лентой.

Значит, не женат.

Странно. Годы немалые, а он не женат…

…плащ хороший, пусть с виду неказист, но сила в нем чуется. Такой и в холод согреет, и в жару прохладу даст, защитит, что от дождя, что от ветра…

— Какой жуткий человек, — Аглаюшка все-таки обернулась, — но весьма характерен… жаль, что позировать не согласится.

— А и не надо, чтоб соглашался, — Марьянушка подхватила ведьмочку под руку, для надежности. — Свеи — народ разбойный, у них одно на уме…

Аглая покраснела.

— Да не то самое, глупая! — Марьянушка взмахнула зонтом. — Как бы к рукам прибрать, что плохо лежит…

— А если хорошо?

— Тогда сперва положить плохо, а после прибрать. Вот ты его позировать позовешь, а он тебя в мешок и на корабль. Где потом искать?

— Зачем? — Аглая крутила головой, то ли высматривая давешнего свея, который не собирался отставать, то ли просто из любопытства.

— Искать зачем? Вот и я думаю, что незачем будет… девки-то свеев и сторонятся, а которые не усторонятся, так, говорят, и не жалеют.

— Я замужняя женщина! — возмутилась Аглая, впрочем, как-то вот… не слишком искренне, что ли.

…надо что-то делать.

И с нею.

И вовсе с порядками этими, от которых, может, и была прежде польза, да только вся повывелась. Головы девочкам дурят…

…возок стоял недалече. И сумки возчик загрузил споро, помог и сесть.

— На постоялый двор вези, — велела Эльжбета Витольдовна, не без труда устраиваясь на высоком сиденье. Юбка перекрутилась, а шляпка… шляпка на самые глаза съехала, отчего приходилось голову задирать.

Но не поправишь же.

Не теперь, когда в спину пялятся. И Эльжбета Витольдовна заставила себя сидеть прямо. Ничего, вот отъедут… и вообще… верно Марьянушка говорит, со свеями заигрывать не стоит, еще то племя, хуже магов будут.

Возчик свистнул, и лошадка приняла с места.

А Марьянушка, шляпку поправивши, поинтересовалась:

— А скажи-ка, милейший, что у вас в городе-то деется?

Забравшись на подоконник, Стася прикрыла глаза. На коленях устроился Бес, который рокотал, успокаивая.

В доме же…

Стало людно.

Что-то падало, что-то громыхало, то тут, то там раздавался громкий голос Басеньки, освоившейся весьма быстро. Ей отвечала подруженька, порой до Стаси доносился слабый лепет несостоявшегося любовника, которому было поручено ответственное дело чистки лотков.

То есть цветочниц.

…а еще готовки.

Мойки полов и иных, несомненно, важных, требующих вдумчивого мужского подхода, дел.

— За ними ведь придут, — сказала Стася, когда молчание стало невыносимым. — И чем я вчера думала?

— Умр? — Бес повернул голову.

— Вот-вот… девчонкам по пятнадцать… в голове пусто и сказки. Надо было просто домой отправить, а теперь… служба. Они мне дом разнесут с этой службой.

— Не разнесут, — Евдоким Афанасьевич руки потер. — Дом крепкий.

Это, наверное, должно было успокоить.

— Ах ты ж иродище лупоглазое! — взвыла Басенька совсем уж близко, Стася и сама подпрыгнула, и Бес, и Евдоким Афанасьевич вздрогнул. — Да чтоб у тебя руки твои кривые отсохли! Чтоб тебя скрючило и не раскрючило…

— Полагаете?

— Шкаф был старым, но посуду жаль… — Евдоким Афанасьевич окинул Стасю взглядом. — Там от гости идут. Принимать станешь?

— А есть варианты?

— Есть, — он провел призрачным пальцем по подоконнику, на котором стала собираться пыль. Вот ведь… три сотни лет дом простоял и ничего, а теперь стало быть заклятье спало и пыль появилась.

В душе вяло шелохнулась совесть, напомнивши, что, будь Стася человеком порядочным, она бы за порядком следила. Но тут же смолкла, зная, что Стася — человек так себе, скорее уж беспорядочный.

— Тропы как открылись, так и закроются. Только пожелай.

Сказал и сгинул.

Только донеслось сверху:

— Оденься прилично.

Стася вздохнула.

Закроются… и что дальше? Сидеть тут? И как долго? И… смысл? Ладно, котиков она прокормит, убирать тоже есть кому, но… но почему-то мысль, что до конца своих дней ей придется сидеть в этом вот доме, с сорока котами — пока с сорока, но взрослеют они рано — совершенно не вдохновляла.