Екатерина Лесина - Понаехали!

- Ур-р-рм…

- Иду я, - проворчал Ежи, прикидывая, протиснется ли в окно. Мысль в общем-то была на редкость безумной. Будучи человеком взрослым и умным, он должен был бы спуститься на первый этаж терема, а там уж и выйти, а не в окно лезть.

Но…

Он выглянул и нащупал подоконник с той, с другой стороны. Проверил на крепость. И, матюкнувшись про себя, - странное ощущение, понимать, что творишь глупость при твердой уверенности, что это правильная глупость – выбрался наружу.

Крыша оказалась старой, но крепкой. Затрещала, заскользила, но выдержала.

Правда, держаться пришлось недолго: стоило Ежи увидеть Стасю и… то, чего вновь же существовать не могло, ибо являлось ненаучным плодом народного воображения, он едва с этой самой крыши не сверзся.

Съехал на животе, как-то совсем не по-человечески вывернувшись, все же умудрился спрыгнуть. Только пятки заныли от удара о землю.

Водяной же конь, стоявший до того смирно, попятился.

Заклокотал.

Зарычал.

И оскалился совершенно не по-конски. У коней подобных клыков не бывает. Невозможная же ведьма лишь вздохнула да сказала:

- А я смотрю, что с ним что-то неладно. Хотя я в лошадях не очень разбираюсь.

Тварь, которой же, если верить легендам – а Ежи окончательно потерялся, кому можно верить – следовало напасть на людей, стояла почти смирно.

Только темным глазом косила.

Да вздрагивала телом чешуйчатым…

- Водяной конь, значит, - сказала ведьма и руку протянула прежде, чем Ежи сумел её остановить. – Холодный какой… откуда взялся только?

- Не знаю, - Ежи глядел на тварь.

Тварь… на него.

И тяжко так, печально, будто… будто ей не по нраву быть вот тут, в городе человеческом да во дворе. И наверное, действительно не по нраву.

В легендах что?

Водяные кони в реках обретаются, да не в лишь бы каких, а в тех, которые глубоки. В морях опять же. В окиянах. И на сушу они выходят редко да ненадолго.

Зверь вскинулся на дыбы, чтобы опуститься на все четыре ноги. Взлетела водяная грива да и упала обыкновенною. Чешуя исчезла, сменившись серебристой шерстью, и только глаза прежними остались, темными да печальными.

- Погоди… - Ежи прищурился. – Тише… я тебя не обижу… я поглядеть хочу…

В этом вот, в притворном обличье, которое, как он чуял, было для водяного коня тяжело и неудобно, будто ставший слишком тесным костюм, он видел что-то такое… узду?

Конь оскалился.

- Укусишь – в ухо дам, - сказала Стася. И конь отозвался обиженным ржанием. А потом сам потянулся к ней, ткнул носом в живот и опять заржал, уже тоненько, жалобно.

Шея его была не горячею, как у обычной лошади, но едва-едва теплой. И жила кровяная под ней билась медленно. А вот след на шее… не только на шее, едва заметный глазом, но ощутимый под пальцами, будто кто-то накинул на зверя незримую узду.

…что там в сказках говорилось?

Ежи пытался вспомнить.

- Они на берег в полную луну выходят. Погулять… и да, если найдут кого возле воды – закатают до смерти, - он заговорил, и тонкие уши коня дрогнули. – Натура такая… чаруют людей. Говорят, что если кто встретит ночью коня водяного, так всенепременно захочет прокатиться.

Пальцы зацепились за узду.

Тонкую, что нить.

…сплетенную? В книге его, оставленной там, в тереме, ответ имеется. Да только не может Ежи коня бросить, чтобы в терем вернуться.

Конь всхрапнул, стоило пальцам зацепиться.

- Погоди, ему больно, - Стася обняла тварь за шею. – Я… чувствую.

- А еще что?

- Что ему здесь не нравится…

…под утро кони возвращались в воду, сродняясь с нею. А этот? Сколько он уже на берегу?

- Его поймали.

…и поставил Иван-купеческий сын корыто, которое наполнил медом хмельным, а после, когда напились дивные кони…

Это же сказка.

Или…

К сказкам тоже надо относиться серьезнее.

- Поймали и накинули волшебную уздечку, да только, кажется, не так хорошо, как надеялись, если он выбирается. Пойдем, покажешь, где ты обретаешься.

Вряд ли далеко.

Уздечка сидит плотно и зацепиться не позволяет. Стало быть, снять её способен лишь человек, её же набросивший. Понимал ли он, что делает?

…конь, лишенный воды, иначе силы брать должен. И оттого тянет от нынешнего зверя кровью, стало быть… заездил до смерти? Или просто разодрал в клочья того, кто неосторожно решился прокатиться на дивном жеребце? Проглотил? В сказках кони подобные людей глотали.

Проверять, насколько сказки были правдивы, Ежи совершенно не хотелось.

- Идем, - повторила Стася, придерживая коня за гриву. И тот качнул головой, двинулся, осторожно шел, бережно, будто боясь потерять руку её на своем теле.

…водяные кони, если уж не сказка, что они есть? По сути своей творения природы, от природы отделенные и… и в Стасе он чует родственную силу.

Оттого и ведет себя так.

А Ежи?

На него поглядывает с опаскою. Тоже чует?

Идти недалече. Конюшни встали за теремом, большие, способные не один десяток лошадей вместить. Здесь пахло сеном и хлебом, конским потом, навозом. Кислыми яблоками. Брагой свежею.

Здесь было темно.

И кони вздыхали, толклись в стойлах, встречая жеребца разноголосым ржанием. Правда, на него люди не откликались. Привыкли, что сделались лошади беспокойны? Или спят, как и прочие?

И этот сон тоже неладен.

- Зачем вообще… - Стася прищурилась, вглядываясь в темноту. – На нем же толком не поездишь, если я правильно поняла?

- Не поездишь, - согласился Ежи. – Уздечка не поможет. Стоит кому на спине оказаться, и водяной конь полетит, понесет по-над землею, и катать будет, пока всадник не свалится, не разобьется…

Конь заржал, и прочие лошади стихли.

- Но вот если свести водяного коня с обыкновенною кобылой, то жеребята родятся… сам не видел, но в легендах если… получаются дивной красоты лошади, которые быстры и неутомимы. И разумны. И…

- Дорого стоят?

- Само собой.

- А он… что с ним станет? – Стася погладила коня и тот вновь задрожал. – Если его долго держать?

- Не знаю, - честно ответил Ежи. – Но думаю, что ничего хорошего. Сперва он ослабнет. И попытается выжить так, как умеет…

В темноте клацнули белые зубы.

- А потом… потом или вовсе утратит разум, тогда и узда с него спадет. Или…

- Погибнет?

- Да.

Конь сам нашел свое стойло и одним прыжком, который обыкновенная лошадь не смогла бы сотворить, оказался внутри. Он вытянул шею и дунул в лицо Ежи теплым гниловатым дыханием.

- Надо найти того, кто это с ним сделал, - сказала Стася, сжимая кулаки. – Найти и…

- Найдем, - пообещал Ежи. – Обязательно.

Найдет и разберется, о чем думал человек, когда тащил в город опасную нечисть.

Аглая с трудом дождалась рассвета.

Несколько раз она подходила к двери, прижималась к ней ухом, вслушиваясь в шорохи там, снаружи. Почти решалась выйти, но всякий раз останавливалась, говоря себе, что не стоит спешить, что…