Екатерина Лесина - Понаехали!

Он, самый первый, походил на древнего старика. Кожа его потемнела, а все тело изрезали глубокие морщины.

- Потом от второго… прикопала где-то… недалеко. Они и вернулись. Бывает такое.

Кто-то, кажется, Фрол Матвеевич выругался. Аглая же подошла к Никаноре, которую уложили тут же, и рядом присела.

- Ей бы покаяться, вызвать кого, чтоб дом почистили, но она иной способ нашла. Прикармливать стала. Сперва челядью откупалась, после же сообразила, что этак и выдать себя недолго. Вот и стала гостями подкармливать. Что ж такого? Они одну-две ночи постоят, а после съедут. Человеку здоровому чуть здоровья убудет и только.

Игруши садились у ног Ежи.

И глядели на него.

И в глазах их виделся… разум? Что ж, это больше не удивляет.

- После поняла, что их использовать можно, - он наклонился, коснулся теплой головы, сквозь которую пушок пробивался. – Надобно узнать, не пропадали ли близ Китежа люди. Или обозы. И не случалось ли людям торговым себя странно вести. Они… на многое способны. На много большее, чем в книгах пишут.

Девочка. То, что вцепилось в штаны, точно было девочкой. И Ежи поднял её, заглянул в синие глаза.

- А еще бралась изводить… любовниц вот. Или мужей неугодных. Или старых надоевших родственников. Игруши уходили в чужие дома, чтобы вернуться после к матушке.

Теперь выругался уже князь.

И уточнил.

- Давно?

- Старшему двадцать лет… младших она рожала уже для того, чтобы обратить.

- Я не виновата! Это все оговор! Это ведьмы! Ведьмы!

- Молчи уже… - Фрол Матвеевич рукой махнул. – А ведь поговаривали, что неладно стало, но я не верил. А ей вот верил. Как себе…

- Вы… вы сами все! Виноваты! Пришли… я принимала, как гостей дорогих…

- Что делать-то? – поинтересовался князь, глядя не столько на женщину, которая замолчала по движению пальца его, сколько на Ежи и существ, что облепили его.

- С ними? Я могу попробовать отпустить, но…

…странно, отвращения к нечисти Ежи не испытывал. Скорее уж жалость, ибо были они вовсе не виноваты в случившемся. Да и что творили, то по слову «матушки» своей.

- …они с нею связаны крепко. И может статься, что не захотят уйти.

- Свидетелями будете? – князь обратился к купцам.

И оба поклонились.

Только Фрол Матвеевич заметил робко:

- Целителя бы кликнуть…

- Кликнем.

- Не стоит, - Аглая погладила лоб Никаноры. – Она спит. К ней… играть ходили. Чувствовали, что она… в положении пребывает.

Аглая робко покраснела.

- Они все-таки дети. Любопытные. И… и вредят только когда разыграются. Вот и играли. Она просто устала. Пусть спит.

Фрол Матвеевич выругался сквозь стиснутые зубы.

- Что ж, свидетелей для обвинения хватит, - произнес Радожский задумчиво. – В доме, думаю, и вещественные доказательства найдутся… отпускай.

…знать бы еще как.

Ежи поднял девочку, показавшуюся ему невесомой, и, заглянувши в глаза, сказал:

- Иди. Ты еще вернешься сюда. В другом теле. В настоящем.

Она моргнула.

И улыбнулась.

А после рассыпалась пеплом. И на колени взобрался следующий… и еще один. Их было так много, что Ежи вовсе счет потерял. В какой-то момент он перестал вовсе понимать, где находится и что делает. Он смотрел в чужие глаза.

Вытаскивал чужие души.

Забирал черноту, их измаравшую, и давал свободу. А черноту оставлял себе, благо, камень подходящий в кармане отыскался. И он старался, он делал все, может, не по науке, но что сделать, если он, Ежи, неуч такая…

Глава 11 Где образуется некоторый переизбыток женихов

Глава 11 Где образуется некоторый переизбыток женихов

…меня часто спрашивают, можно ли простить врага. И я со всей ответственностью утверждаю: Боги простят. Мое дело лишь поскорее устроить их встречу.

Из личных записей некоего Н., человека на редкость непримечательного, правда, лишь в глазах собственных соседей, меж тем среди людей иных известного более, как Слепой клинок.

Он отпустил всех.

Стася видела.

И это было страшно. Ей хотелось отвернуться, закрыть глаза, но вместо этого она заставляла себя сидеть и смотреть.

Считать.

И не сбиваться.

Кто-то тихонько плакал, подвывая. Кто-то матерился. А Стася вот смотрела. И потому уловила момент, когда Ежи покачнулся да начал тихо клониться набок. Она успела подскочить к нему, откуда только силы взялись, да подхватить, уложить на лавку. И сказать последней твари, темной и страшной:

- Он… пока не сможет.

- Ты? – вполне внятно поинтересовалась тварь.

Она была уродлива.

- Анастасия, вам лучше отойти… - жестко произнес князь. И в руке его вновь огонь вспыхнул. – Это существо крайне опасно.

Опасно.

Стася видит. Понимает. Только, что с того понимания?

Игруша зашипел, а князь дернулся.

- Вы этак терем спалите, - проворчала Стася, пытаясь понять, что ей делать. Ежи дышал, но определенно пребывал в том состоянии, когда спасение мира – дело самого этого вот мира. Игруша же переминался, явно выказывая нетерпение.

И недовольство.

Он, проковыляв к Стасе, неловко поднялся на кривеньких ножках:

- Пусти!

- Я не знаю, как, - Стася готова была расплакаться. – Погоди, Ежи очнется и отпустит тебя…

- Проще уничтожить, - князь не собирался убирать пламя с ладони, которое горело ровно и спокойно, явно не собираясь исчезать.

Игруша оскалился.

- Тише. Никого он уничтожать не будет.

- Я могу!

- Не сомневаюсь.

Вот почему мужчины такие идиоты? Не все, изберательно, так сказать. Неужели не видит, что это по сути своей страшный, но все-таки ребенок.

- Иди сюда, - Стася протянула руки и существо, мгновенье поколебавшись, все-таки бросилось к ней, вскарабкалось, цепляясь за подол острыми коготками. А там, прижавшись к платью, вовсе затихло. Странно было все. И то, что больше Стася не испытывала к нему отвращения.

Нет, она осознавала, что это нечисть.

Или нежить?

Живым он точно не было. Живые Стасей воспринимались иначе. Но и черноты, той, которую она из Дурбина потянула, тоже не ощущалось.

А было…

- Потерпи немного, ладно? – она провела ладонью по горбатой спинке. – Ты устал тут. Но я действительно не знаю, как тебе помочь. А он вот знает.

- И это надо еще выяснить, почему, - проворчал в сторону князь, рука которого стала ощутимо подрагивать. То ли пламя было тяжелым, то ли изображать из себя вечный огонь было не легко.

- Но он устал. Сильно.

- Пусти, - проныл игруша, пытаясь свернуться на коленях клубком.

Бес, подобравшись к краю стола, глянул на несуразное это существо и фыркнул, отвернулся, верно, счел не настолько опасным, чтобы внимание уделять.

- Как?

- Ведьма, - проблеяла Марфа, некрасиво оскалившись. – Видишь, добрый господин, это все она! Как есть она! В мой дом пришла! Притянула тварей своих…