Екатерина Лесина - Понаехали!

Стоять, ибо не они одни такими умными оказались, не так интересно, но тоже терпимо, потому как Лика пританцовывала, матушка вздыхала, матушкина матушка тихо, но не шепотом, рассказывала про былые времена, когда от женское силы многое зависело, и не только магической, сколько той, которая у каждой внутри имеется.

Лилечка их слушала.

И смотрела.

Старательно смотрела, запоминая. Аглая как-то обмолвилась, что если хорошо запомнить что-то, то это потом и нарисовать выйдет. Вот Лилечка и попробует.

Потом.

И еще у Аглаи попросит помочь, она ведь добрая. Не откажет.

Так и стояли. И достоялись. Первой к камню пошла Лика, которая нахмурилась, сделала лицо взрослое-взрослое, такое, что прям еще немного и треснет от избытка серьезности, и тогда уже камень тронула. А он взял и загорелся белым пламенем.

- Я же говорила, - спокойно и с каким-то довольством произнесла матушкина матушка и руками живот накрыла. – А ты сиди тихо, ишь, еще на свет не появилась, а туда же… будут и тебе женихи.

Люди же, что собрались у храма, зашумели, загомонили, обсуждая этакое-то диво. Кто-то даже потребовал, чтобы Лика опять камень погладила, чтоб, значит, сильнее благословилась, а потом по полям прошлась. Мол, в стародавние времена так и делали.

Тогда и зерно родило.

- Глупости, - громко произнесла матушкина матушка и голос её странно сделался таким, что услышали все, верно, даже вороны на крыше храма. – Весной землю просить надо. И не посторонней бабе, а своей жене… будет жена мужем довольна, будет и земля родить.

Толпа вновь загомонила, кажется, не слишком радая услышать. Хотя все она сказала правильно.

Да.

Лилечка не знала, откуда она знает, но вот верно, да.

- Иди, детонька, - сказала матушка и подтолкнула к помосту.

Идти, честно говоря, не слишком хотелось. Ну вот зачем Лилечке это благословение? У нее уже Фиалка есть. И ведьма тоже. Папенька. Матушка. Скоро братик будет.

Или там сестричка.

Норвуд с волками его, за которыми присматривать надо. Куда Лилечке в царские невесты? Но не пойти нельзя. Все смотрят. И матушка расстроится.

Лилечка вздохнула.

И Фиалке сказала:

- Мы скоренько, туда и обратно…

- Не маловата ли девица? – брюзжащим голосом осведомился жрец, но заступать не стал.

- В законе ничего-то о возрасте не сказано, - возразила матушка и руки в бока уперла. И вновь люди загомонили. Кажется, эта-то мысль в головы им не приходила. А Лилечка ждать не стала. Коснулась теплого камня, аккурат, что бок кошачий.

Или…

…вспомнился вдруг тот старый лес, который остался где-то возле дома. И тишина в нем. И огоньки чудесные. И уверенность, что теперь все-то будет хорошо.

Для неё.

И для родителей. И для волков тоже, а то ведь устали они волками быть. Пусть бы получат, если не свободу, то хотя бы шанс её обрести.

Камень ответил теплом и лаской. Он разгорался медленно и так ярко, что не сумел удержать огонь в себе. И над серой поверхностью поднялось искрящееся облако. Лилечка подхватила его, такое нежное, мягкое. Подхватила и подняла.

Высоко-высоко, чтобы все видели.

А потом еще подбросила и подула, так оно выше поднимется и тогда всем хватит. Она это видела. А люди… люди замерли отчего-то. Кто-то даже испугался, глупый.

Как можно бояться света?

И добра?

Облако поднялось, а потом и рассыпалось искрами. И это было так красиво, что Лилечка, не удержавшись, захлопала в ладоши. Люди же…

…взрослые, что с них взять?

Снова все слишком серьезно приняли. Кто-то на колени даже упал. Зачем, спрашивается? Но и ладно…

Глава 30 В которой сказывается о божественном благословении и прочих жизненных неурядицах

Глава 30 В которой сказывается о божественном благословении и прочих жизненных неурядицах

…даже если тебя выпустили из дома, разумом скорбных, это еще не значит, что ты излечен. Ты просто стал таким, как все.

Размышления о сути людской и прочих вещах важных, записанные смотрителем скорбного дома Пантелеем на стенах оного дома.

Когда камень вспыхнул от прикосновения Бастинды, Стася, признаться, не удивилась. То ли слишком устала, то ли верила во глубине души, что дурость должна быть вознаграждена.

- Мамочки, - выдавила Маланька и попятилась. – Я туда не полезу!

- Почему?

В конце концов, шанс стать царицей, пусть и небольшой, но имелся.

- А если не выйдет? – сказала она шепотом. – Папенька меня точно в монастыре закроет от позору!

- Какого?

- Ну… у Баськи загорелся, а у меня нет.

- Идем, - решила Стася, ибо чужая дурость, оказывается, явление заразное, и подхватила Маланьку под руку. А Горыню под другую. Так они по лесенке и поднялись.

И главное, что никто-то не остановил.

То ли местные и вправду притомились, то ли удивились крепко, то ли просто решили, что спорить с ведьмою – себе дороже. Главное, Стася пришла в себя уже на помосте, что возвышался над толпою.

И вид отсюда открывался изрядный.

- А вы… - робко поинтересовался писец, наставляя стальное перышко на Стасю. – Тоже?

- Тоже, - сказала она и подтолкнула Маланьку. – Маланья, дочь Матвея Фроловича…

- Это я, - отозвалась Маланька, застывши перед камнем.

Камень как камень.

На первый взгляд.

И на второй.

Но вот… тянуло от него чем-то этаким. Нет, не силой, силу Стася приучилась слышать, но… будто музыка звучала, где-то очень и очень далеко, так, что и не расслышишь. Только эхо вот и доносится. И манит прислушаться.

А лучше прикоснуться.

Поверхность уже и не каменная, отливает бархатной мягкостью. Даже удивительно, что камень этот показался Стасе обыкновенным. Серым. Не серый он, а… как шерсть русской голубой.

Именно.

И вкрапления красного огоньками.

Девичья ладонь дрогнула и все-таки камня коснулась. Осторожненько так. А он вспыхнул, пусть и не сразу, а будто задумавшись.

- Не шали, - велела Стася камню и пальцем погрозила, отчего тот замерцал, а после сиянием отозвался. – Видишь, а ты боялась…

Маланька только рот раскрыла.

И закрыла.

Воззарилась печально.

- Как вы… без нас-то?

- Как-нибудь, - пообещала Стася и не удержалась, камень погладила, благодаря, что не подвел. Тот отозвался сонмом искорок, что закружились вокруг Стаси будто мошкара. И глядя на это кружение, замер жрец. И писец застыл.

И слаженно охнула толпа.

- Это вы бросьте, - Стася попыталась стряхнуть искорки, но только венец покосившийся сбила, и с ним покрывало, что съехало, выставив на всеобщее обозрение короткие волосы её.

Вот вечно со Стасей не то приключается.

А на помосте вновь молодцы возникли, которые из государевой стражи, охраны, стало быть, потенциальных невест.

- Ну уж нет, - Стася подняла и покрывало, и венчик, кое-как приладив на голову. – Вы это бросьте… я в невесты не пойду.