Илья Кнабенгоф - Слипер и Дример

– Неее-дееее-ляяяя! – тянул возмущённо Загрибука, загребая загребущими ручищами землю в кучки. – Слово-то какое козлиное! Вечно вы, братцы, что-нить глупое придумаете! Не могло такого определения научного было быть, блин с компотом! Это ж не наука, а зоопарк какой-то! Неее-деее-ляяя… Ну вы тоже скажете…

Братья не обижались. Только переглядывались, усмехаясь. Зырк-зырк.

В память об этой «козлиной неееедеееелеееее» братья и соорудили Дом с семью комнатами в центре Леса. Дом, правда, ну если совсем по-честному, сам собою как-то соорудился, без особых уговариваний. Только вот прийти к согласованной форме долго не мог, ибо Слипер хотел его видеть… Эээ, простите, я процитирую его, ибо смысл этих длинных и сложных слов от меня выскальзывает. Итак:

– Хай-тек! Голографические стены! Параллели в стеклопластмассах! Увертюра пористого бетона и пневмоваты! Четыре окна наперёд и линолий на калидоре!

На что Дример угрюмо каркал:

– Окстись, олух генетический! Дом нам нужен, а не «баба с веслом» фонтанирующая! Обычный дом. Всё тебе скульптуры подавай, ренессанс, балет, барбекю…

Тут уж Зверогёрл ахнула восхищённо и свалилась с ветки, где подслушивала братьев и наблюдала за Домом, который пытался стать собой. А затем драпанула по лесу со счастливым визгом:

– Барбекю-ю-ю… Барбекю-ю-ю…

Да так и бегала по Лесу дня два, настолько ей слово это понравилось и крышу сшибло. Скажу вам по секрету, крышу ей сшибить было нетрудно, ибо крыша та и без того была вся насквозь отшибленная не по-детски. Дык вы в этом ещё не раз сами убедитесь, но чутка попозже.

– Заткни мозг, брателла, дай подумать спокойно. Авось что-нибудь сваяю, – буркнул Дример и уселся дырявыми серо-зелёными штанами на лужайку перед тем, что пыталось родиться Домом. Он скинул сандалики на меху и сосредоточился.

– Ла-а-а-дно, – протянул Слипер чуть печально, но с улыбкой, – ваяй свою халупу, зануда! Помнишь аксиому дизайнера? Коли пришёл к тебе чувак с заказом рекламы аэропорта – как пить дать всё кончится самолётами! – Он пытался согреться, ёжась в одних пёстрых шортах и топоча чудн[ы]ми кроссовками по двору. – Никакого полёта мысли! Одни рефлексы. Ещё-ещё-ещё, и тошниться!

Через какое-то времечко Дом уж стоял, немного подрагивая от пережитого ужаса перевоплощений. Слиперу досталась внутренняя отделка. И он не подвёл.

– Диза-а-а-йнер… Тьфу! – сплюнул Дример, улыбаясь уголком рта.

Надо заметить, что братья редко ссорились, хоть и неказистые были оба и не похожие на ближнего своего ни умом, ни лицом, ни ушами. Всё ж относились друг к дружке по-братски и с нежностью. Они-то понимали: чуть что, всё вокруг крякнется, словно твои Лопа с Антилопой. И Лес аукнется почем зря, и все, кто в нём. Но об этом пока цыц!

Ой, жжётся мой язык, дорогой читатель. Нет, не Мальчиш я, не Кибальчиш, тайну, видать, не сохраню! Медаль не получу. Будет мне по карме варенье в поношенной стеклотаре да печенье. Но буду стараться, как на прииске колымском.

Слипер довольно прищурился, потоптался вокруг да около, медленно и аккуратно вошёл в Дом и осмотрелся. Чуть пригнулся, когда стены тряхнуло. Маленькие кусочки ещё бегали по внутреннему периметру, пытаясь куда-нибудь влезть и пристроиться, чтобы обрести нужность и осмысленность своего бытия бытовушного в редкой диковине.

– Тпррру, родимая! – Слипер встал посреди гостиной, щёлкнул суставами пальцев и на редкость тихо молвил: – Копать будем здесь!

Редкость подобрала лапы и приготовилась к худшему. Дом было опять затрясло, но Слипер его тут же успокоил:

– Да я не об этом! Не парься, меня самого трясёт! Холодрыга-то тут какая! Это у меня привычка такая – выражать образно. Жить, типа, будем тут! И всего делов-то!

Дом вздохнул облегчённо, успокоился и занялся изучением себя. Естественно! Каждому ведь интересно знать – и что же Я такое на самом деле?

Итак, комнаты. Фиолетовая, Синяя, Голубая, Зелёная, Жёлтая, Оранжевая и Красная. И та, что наверху, – Белая. Вроде все вспомнил. А может, их и вовсе не было? В комнатах братья встречались утром, как было заведено Уговорами. Дык они, эти самые Уговоры, отныне стали свидетелями порядка в окружающей верханутре. И, едва кто накосорезит, сразу убедительно уговаривали каждому занять своё приличествующее место и не бузить.

– Зверогёрлу позовём щас! Или Кусачепони, лошадь махонькую, но кусачую и презлючную! – пугали Уговоры уговорённые, в краткости своей просто «угро». Нарушители в благоговейном ужасе округляли глаза (у кого какие уж были), и порядок восстанавливался. Связываться со Зверогёрлой – ну уж нет.

Я так понимаю, что читателю очень интересно, как же выглядит эта самая Зверогёрл? Думаю, вы можете каждому обладателю самовлюблённой, стервозной и истеричной жены задать этот вопрос прямо сейчас. Ага, я вижу, что вы тоже уже совсем не хотите с ней связываться. Я так и думал. Так вот, Зверогёрл ещё хуже, ибо настоящая, как и все в Лесу.

– Что-то столько всего сразу, – наморщившись, протянула Терюська мне (писателю то бишь), – я и не упомню. Может, ближе к делу, а?

Она пришла неслышно и тихо ныкалась под столом, подслушивая мои мысли.

– Ща сообразим! – сказал я и задумался, с чего бы начать. Енто ж я все эти описания приводил, чтоб время тянуть. А с чего стартовать – и сам не знаю. Ну, наверное, вот с этого! А может, с того? Боже, о чём писать-то сначала, и где это начало тут вообще?! А есть ли у всего начало? И у всякого и каждого в отдельности? Что по этому поводу думает та же Терюся?

Я посмотрел на Терюську, выглядывающую из-под стола, и понял, что очевидного начала у неё тоже нет. И от этого мне совсем стало дурно.

Оглядел её внимательно. Хвост был, пятна были, причём и чёрные, и белые. Был даже мокрый белый нос, который становился розовым, когда Терюська сильно волновалась. Но начала не было.

– Так, понятно, – подытожил я и взялся за… А за что мне было браться? Да просто опять застучал по клавишам.

Сидели, значит, братья дома. Точнее, один сидел, а второй подушки свои ушами утюжил. Спал, стало быть, вторым номером и в астрале по орбите кружил. На дворе был Синий День в аккурат. Дример, сидя в Синей rомнате, читал, ковыряя дырочки в и без того замызганной серенькой футболочке. И не книгу какую читал, а письмо важное. Найдено было вчера на крылечке Загрибукой, но вовремя оттяпано у него в честном коротком бою местным пришлым псом Грызликом. Загрибука было решил, что пришло ему из Ассамблеи Заученных По Самое Вааще признание его неоспоримой гениальности. Надеялся, что в послании диплом какой, али и вовсе благодарственное письмо за вклад в мировую Лесную науку. Да только супротив Грызлика разве научными методами попрёшь? Тот никаких доводов не признаёт, а вместо теорий да мыслей копошащихся у него круглогодичный праздник стоматолога в виде крепких тяпалок в пасти. Подбежал да письмо зубами клацнул, и был таков. Принёс на порог, где его отблагодарили косточкой и досточкой (Грызликам всех планет особо без разницы, что грызть) за своевременную доставку почты. Загрибука ручки свои загребущие сложил за спину манерно да демонстративно потопал в лес. Обиделся. Насупился. Отборщился. Хвостиком крутанул.