Илья Кнабенгоф - Слипер и Дример

Дример опустил задницу на траву, где посуше, и прикрыл глаза. Ну сел он попросту. Солнце пригревало, но в воздухе стояла морозная свежесть. Впрочем, она могла в любой момент и исчезнуть, уступив место тропическому дождю. Лес ведь и насчёт погоды был непредсказуем. По крайней мере, пока все так думали, он старался оправдывать всеобщие ожидания. Потому и деревья в нём росли сплошь какие хочешь и каких ни в одном ботаническом учебнике не сыскать. То сосенка с пятипалыми листочками в крапинку, то берёзка с иголками.

Дример залез в карман штанов, вытащил труху. Ну а дальше вы помните, что обычно происходит. Глубокий вдох – «Вдохнууууть! Не дышать!» – выдох. Дым выплыл из носа синеватый и ажурный.

– Ты меня слушаешь? – Загрибука уже не на шутку распрыгался вокруг своих куч и с пеной у рта декламировал свои открытия, как будто перед ним была комиссия по вручению Шнобелевской премии, а не просто уставший Дример, пыхтящий самокруткой.

– Слух[а]ю помаленьку.

– Может, ты тоже уже отупел от своего дыма, как Эники с Бениками от своей кулинарии? Я говорю об астрономии!!! О космосе! Ты понимаешь?!

– Если б я был тупой, что бы я тут увидел? Я всё секу. Обсерватория, пирамиды, всё понятно. Ты енто, слышь, со своими познаваниями, или как их там ещё, сможешь сходу определяться по месту?

– Ориентирование?! – Загрибука зажмурился от предвкушения научной беседы, дёрнув хвостиком и растопырив уши. – Отличная тема для дискуссии!

– Ты, блин с компотом, сможешь мне сказать, коли чаво, где конкретно мы шкандыряемся по этой чаще?

– Ну-у-у, скажешь тоже… В чаще-то… Ну-у-у, конечно… Да-а-а-а! – Загрибука сиганул через собственную голову мортальным сальто и радостно затараторил: – Мы идём искать сокровища!!! Ну конечно! И как я раньше не понял! Наконец-то судьба нашла своего слугу Загрибуку, и он теперь всем нужен, и без него…

– Заткнись уже, а? – Дример поморщился, натянув поглубже Шапку-Невредимку. – Просто подумай немного, можно ли протопать по Лесу напрямки и не вернуться обратно, уткнувшись в свою же задницу, как тута принято? Эники со своими обеденными разборками послужили мне хорошим поводом проверить некоторые свои идейки, и я хочу преподнести подарочек Слиперу.

– О-о-о, глубоко копаете, уважаемый разумный собрат, – подбоченился лапищами Загрибука. – Ты ведь знаешь, Правило одно на всех. Возвращаются все и всегда. Лес – всего лишь голографическая замкнутость ума…

– Про порнографичности я уже слышал давеча от тебя. Так, я понял, аудиенция окончена, – быстро прервал его Дример и выплюнул окурок в кучу земли.

– Моя обсерватория! – завопил Загрибука, пытаясь затоптать «бычок» без потерь для научной архитектуры. – Ладно, дикарь топоногий, так и быть, пойду с тобой! И учти, Дример, что я иду на этот подвиг ради науки и сострадания к вам, челобрекам недотёсанным!

– Ой-ой-ой, – усмехнулся Дример через плечо, поднимаясь и ломясь с опушки. – Давай-ка пошевеливайся, буддист хредькин! Сострадание у него, понимаешь… Хе! Алга давай!

– Алга! – довольно хмыкнула Соня.

– Что-что? – обернулся я. – Соня, а где Терюська?

– На батарее греется, – наморщила усы Соня. А усы у неё, не в пример Терюське, были гусарскими, то есть так и хотелось браво подкрутить их слегка смоченными в добротном коньяке пальцами. Но они были-таки прямыми, как проволока вокруг лагеря беженцев в Бейруте разлива 1969 года.

– «Алга!» – пояснила нехотя Соня, – означало у монголо-татар команду «Вперёд!». Армия выстраивалась в боевом порядке, и командир кричал: «Алга!» Монгольские бравые отряды шли вперёд. Слова «назад» у монголо-татар не было в лексиконе и в словаре не значилось. Поэтому, когда нужно было развернуть армию «к лесу передом, к нему задом» или наоборот, командир поворачивался на сто восемьдесят градусов и кричал: «Алга!» Вот смотрю я на Дримера со Слипером, и единственное, что мне приходит в голову, так это «Алга!».

– Хм-м…

– Да уж, не зря хвостом машу! Ну, давай уже дальше! А то на балкон уйду нафиг.

Слипер легко бежал по сухим иголкам высохших листьев. Рюкзак болтался за его спиной, а в голове билась истерично об затылок идея. Наконец-то он придумал, чем удивить по-настоящему Дримера. Сколько братья прошли по этому Лесу в своё время, сколько излазали болот и оврагов! Везде братцы искали лазейку, но всегда глумливый волшебный лесопарк возвращал их к тому месту, откуда Слипер и Дример начинали свои прогулки, к месту их утреннего пробуждения. Это незыблемое правило, с одной стороны, гарантировало им невозможность заблудиться, но с другой стороны, братья всегда чувствовали навязанную ограниченность своей свободы передвижения. Дом стал казаться им тюрьмой. И эта мысля в последнее время стала уж и вовсе навязчивой.

Стоило им пойти в Лес бесцельно, как он возвращал их кругами обратно.

Их путь всегда был ограничен конкретной целью. Стоило её достичь – и н[а] тебе снова и с начала, ты опять пришёл к Дому, куда бы ни ходил. Цели сами как-то прикипали к братьям периодически. То письмо придёт странное на порог, а то кто-нибудь из жителей Леса сам принесёт весть о ком-либо, нуждающемся в братьях. И они сразу собирались в дорогу. А что было ещё делать? Кормёжку искать да на вызовы по «03» выезжать.

Лес определенно был в чём-то разумен, в этом братья не сомневались. Но был ли этот разум механическим устройством или потешающимся над ними существом – оставалось непонятным. Им было подвластно менять в Лесу многое, но не сам принцип постоянного навязанного возврата к Дому. И это оставалось той занозой, которая не давала им покоя. И братцев можно было понять. Никто из нас не любит чувствовать себя направляемым против воли. Братья втайне лелеяли мечту докопаться до этого секрета, и вот Слипер теперь радостно мчался по прорезаемому лучами солнца Лесу, предвкушая победу. Ещё только пришло письмо от Эников и Беников, как он сразу сообразил – вот шанс разорвать цепи круга. Ибо Эники и Беники жили весьма на краю лесном, который по преданиям тишиной был нехило помят. Теперь братья обрели шанс пройти до конца Леса и узнать, что же находится за ним. Слипер рассуждал так: «Если принять за отправную точку с запятой обстоятельство, будто Дом всегда является центром Леса, что неоспоримо за неимением доказательств, то вся эта Котовасия так или иначе вертится вокруг… – Слипер так и подскочил: – …нас, что ли? Да ну? Да не могёт такого быть! Ты, браток, не торо-писька и не отно-сиська к этому так серьёзно».

Он остановился, перевёл дыхание и думкнул вслух:

– Интересно. То есть вроде как Лес отражает наше состояние. А вдруг наоборот? А вдруг я – отражение своего отражения?

– Вау! – ухнула восхищённо притаившаяся наверху в ветвях Зверогёрл и поскакала прочь по сучьям, обгоняя Белок-Парашютяг и вереща: – Я, блин с компотом, отражение своего отражения! Я – отражение своего отражения! Вот это мне крышу-то отбросило, аж черепица визжит!