Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

— Это — новенький? — кивнула Венис на стонавшего раненого.

— Да, — развел руками Морис, чувствуя некоторую неловкость за то, что у него тут, как жабы после смерча, из облаков валятся люди. — Вам помочь?

— Спасибо, сама управлюсь. Вы лучше посмотрите вокруг по окрестностям, может, еще кто-то завалялся.

Морис послушно принялся осматривать территорию, обходя крышу по периметру, а Филомела, орудуя как заправская полевая медсестра, занялась потерпевшими.

Носилки представляли собой небольшие штыри, которые Венис по одному разложила слева и справа от каждого тела. После нажатия на маленькую кнопку штыри раздвинулись в человеческий рост, а между ними под телами прошуршала пленка, так что раненые оказались лежащими на тончайшей, но прочной основе. Повторное нажатие кнопки подняло все носилки в воздух на небольшую высоту. Филомела раскрыла аптечку, вынула из нее шесть пластинок и прикрепила их попарно ко лбам и пяткам раненых. Затем она достала из аптечки кусок ткани, встряхнула его — это оказался крошечный экран, на котором тут же возникли три условные человеческие фигуры, пронзенные многочисленными линиями с вынесенным на них текстом. Венис углубилась в чтение диагноза, озвучивая выдержки из него для ходившего рядом Мориса.

— Совсем плохие. Здесь, — она посмотрела на тело с вывернутой рукой, — перелом шейных позвонков, повреждение костей черепа. Осколки кости вошли глубоко в левое полушарие. Открытый перелом правой руки. Разрыв левого легкого. Перелом шести ребер. Остановка сердечной деятельности. Вытек правый глаз…

— Филомела, он же покойник! — отозвался Морис, рассматривавший с другого конца крыши кусты роз, окружавшие дом.

— Почему? — удивилась Венис.

— Ну как… Сердце не бьется, голова разбита.

— Это ровным счетом ничего не значит! — подняв указательный палец, назидательно сказала Филомела. — Лишь бы основные модули были без повреждений.

— А клиническая смерть? Он же практически мертв?

— Да.

— И сколько он может протянуть без оживления?

— Максимум — два часа! Мы их сейчас перенесем ко мне домой, а там я через холовизор подключусь к системе интенсивной терапии и регенерации. Через пару недель, от силы месяц, будет скакать… С головой, правда, могут оказаться проблемы…

— Может быть, оставим их у меня? Мне очень неудобно вас обременять.

— У вас? Да вы что? Как вы сможете обеспечить квалифицированный уход? И при чем здесь «обременять»? Я выполняю свой долг медика! Вы лучше скажите, с какой высоты они упали.

— Насчет первых двух — не знаю, я только слышал, как они катились по крыше, но этот голый летел с двадцати ярдов вниз.

— Он что, вывалился из летательного аппарата?

— Да нет, все это выглядело довольно странно.

Морис описал Филомеле обстоятельства, при которых появился третий пострадавший.

— Гм, действительно, странно. Ну ладно, придут в сознание — сами расскажут. Первые двое тоже, судя по всему, падали с большой высоты.

— Вокруг никого не видно, — обойдя крышу, Вейвановский подошел к Филомеле. — А что со вторым?

— Ноги перебиты. Но это и так заметно, как говорится, невооруженным глазом. Диагностика показывает, что тут еще… Впрочем, смотрите сами.

Морис прочитал на экране, неподвижно застывшем в воздухе, что второй гость разорвал себе селезенку и мочевой пузырь, переломал позвоночник, но, как ни странно, был жив, находясь в состоянии шока. Третий раненый был почти цел, если не считать сильного ушиба мозга, глазных травм и перелома челюстей.

— Все понятно, — сказал Вейвановский. — Будем отвозить?

— Да, — ответила Венис. — Толкните их за крышу, только осторожно, а я пока соберу аптечки. Здесь они больше не нужны.

Морис легонько подтолкнул первые носилки, которые, проплыв за ангар, медленно опустились вниз и замерли над землей.

— Правильно, вот так, — обернувшись, сказала Филомела. — Они автоматически зависают в трех футах над любой поверхностью. Мы в войну их пихали так, что они летели через все окопы прямо в госпиталь, за полмили.

Такими же легкими толчками Морис доставил вниз двоих других раненых. Спустившись с крыши и выйдя во двор, Филомела опытной рукой послала носилки к дверям своего дома, где они, не доехав совсем чуть-чуть до того, чтобы врезаться в стенку замерли. На пороге ангара показался Морис, в руках у него были аптечки и оставшиеся носилки.

— Да бросьте вы их, — махнула рукой Венис. — Все равно они через полтора часа рассыплются. Я думаю, в ближайшее время посетителей не будет.

— А если все-таки кто-нибудь свалится? — Морис аккуратно отложил в сторону медицинское оборудование.

— Вам охота дежурить на крыше? Может, поставите фантома?

— Он здесь не будет действовать.

Создаваемые холовизором фантомы могли функционировать только внутри домов своих хозяев. Это было сделано специально, чтобы исключить возможность злоупотреблений (например, использования фантомов в качестве подосланных убийц). Кроме того, холовизионные создания были туповаты и годились исключительно для простых поручений (отдельные извращенцы, по слухам, пытались заниматься с ними сексом. Абсолютное же большинство населения относилось к фантомам как к домашней утвари).

— Ну тогда решайте сами. Или вы стесняетесь зайти ко мне? — Филомела кокетливо улыбнулась. — Я вас приглашаю.

— Что вы, я нисколько не…

— Я понимаю, — Венис мгновенно перешла на деловой тон. — Шутки в сторону: мне понадобится ваша помощь. Нужно развертывать лазарет. А так как все в этом холовизионном мире разваливается, то придется регулярно обновлять оборудование и персонал — я имею в виду фантомов. Мы установим дежурство, ваша смена — ночная. Будете каждые час пятьдесят пять минут будить меня, чтобы я успела все поменять. Днем отоспитесь. В конце концов, это ваши гости.

— В известной степени, — пробормотал Вейвановский.

Филомела открыла дверь, и вдвоем с Морисом они переместили носилки в дом. Им пришлось изрядно поманеврировать в коридоре, аккуратно огибая углы, так как вилла Венис в точности имитировала стандартный сборный коттедж середины XXI века, имея массу комнатушек, чуланчиков, проходы с многочисленными поворотами и узкие двери. Вейвановский еще никогда не встречался с таким колоссальным количеством подушек, плюшевых игрушек и кружев. Каждому больного Филомела выделила отдельное помещение. Когда первый, больше всех пострадавший, раненый был с большим трудом втиснут в небольшую спальню и расположен над титанической кроватью, занимавшей почти все пространство, Венис скомандовала холовизору распылить носилки. Тело тут же рухнуло в постель, утонув в матрасе почти до пола.

— Не волнуйтесь, это очень мягкая ортопедическая кровать, — успокоила Филомела Мориса, с удивлением воспринявшего такой способ перегрузки тяжелораненого. Действительно, больной постепенно всплыл из бездны матраса, качаясь в постели, как на поверхности пересоленного озера. — Пойдемте, занесем остальных.