Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

Осознание собственной бестелесности пришло немного позже, когда Густав попробовал слегка изменить направление своего дрейфа и обнаружил, что, во-первых, у него нет ни рук, ни ног для маневров, во-вторых, поток не позволяет отклоняться. Это открытие пронзило Эшера насквозь: он понял, что находится не в земном мире, скорее всего, даже не среди живых. «Смена траектории, смена траектории», — начала вертеться фраза. После того, как недолгий шок, вызванный осмыслением новой ситуации, прошел, Густав решил оглядеться по сторонам и выяснить, куда его несет течением, однако всякий раз, когда он пытался рассмотреть поток, картина ускользала от зрения, не давая возможности остановить на себе взгляд. Густав также не смог выяснить, один он плывет или рядом с ним есть какие-нибудь спутники. «Вдруг тут Стив где-то рядом», — подумал он, но тут же сделал себе выговор за то, что записывает приятеля в мертвецы без веских оснований.

Оставив попытки разглядеть течение, внутри которого оказался, Эшер, дабы упорядочить свои потревоженные мысли и освоиться в новой обстановке, сделал для себя несколько предварительных выводов: 1) поток не имеет свойств, поддающихся классификации; 2) от его направления нельзя уклониться; 3) он должен где-то закончиться или куда-то влиться. Вскоре выявилась ошибочность последнего тезиса: поток попросту исчез, оборвался, как будто его и не было, и Густав вновь завис в размытом, неощущаемом пространстве. Эти непривычные чувства беспокоили и слегка раздражали Эшера: впервые он не имел никаких координат или ориентиров, столь привычных в обыденной жизни. Кроме того, теснота, хотя не с такой силой, но продолжала прочно его сдавливать.

— Привет! — Густаву показалось, что он услышал чужой голос.

— Я говорю вам — привет!

Голос прозвучал еще раз, и Густав понял, что это на самом деле чужая мысль, которую он воспринимает непосредственно.

— Привет, — робко подумал Эшер.

— Чудесно! Связь установлена. Немного попрактикуетесь, и все будет нормально, научитесь обмену.

— Где я?

— Традиционный первый вопрос. Отвечаю: в лимбо.

— Где?

— В лимбо.

— Кто вы?

— Традиционный второй вопрос. Отвечаю: смотритель лимбо.

— Что со мной?

— Просто классика. Все попадающие сюда спрашивают одно и то же. Сейчас наведу справки. Так, одну минуту… Ага, в настоящее время вы находитесь в состоянии клинической смерти.

— Я умру? Совсем?

— Когда люди умирают, это обычно происходит насовсем. С вами пока не все ясно. Ваш дальнейший путь зависит в основном от успехов медицины. Заметьте, что я сказал «привет» в самом начале, — не сочтите это проявлением вульгарности. Попросту «здравствуйте», «как поживаете» и, тем более, «добрый день» здесь лишены смысла.

— Где Стив?

— Вопрос отметается.

— Почему?

— Здесь нет имен. Обычаи и привычки из земной жизни здесь не действуют. Мы вас здесь воспринимаем, так сказать, в чистом виде, без физической оболочки. Поэтому, кто такой Стив — не могу знать, даже если он прибыл сюда.

— Почему так тесно?

— Компрессия. Так здесь устроено. Всех прибывших сжимают.

— Но мне плохо.

— Сожалею. Ничем не могу помочь. Лимбо пока перегружено.

— Кем? Чем?

— Такими же пробирочно-бутылочными недочеловеками, как вы.

— Почему вы меня так назвали?

— А как вас еще называть? Вам сколько лет? Двести пятьдесят?

— Около этого.

— А сколько положено жить нормальному человеку?

— Не знаю. Лет сто.

— Нет, слишком много. Если бы вы были нормальным человеком, то уже лет сто семьдесят — сто восемьдесят как лежали бы в могиле. Даже клиническая смерть у вас, благодаря всевозможным модулям, не десять минут, как должно быть, а два часа. Это во-первых. А во-вторых, вы на свет откуда появились? Из материнского чрева?

— Нет.

— Вот потому и попали в лимбо, что человеком не являетесь. Чтобы вы не питали иллюзий, объясняю: лимбо создано для таких курьезов, как абортированные младенцы, выкидыши, генетические уроды, а также все человечество за последние три столетия. До того, как люди начали себя готовить из белковой жижи, они, умирая, попадали в совершенно другие места. Теперь они для вас закрыты.

— Почему?

— Дело в качестве энергии. Если бы вас зачали классическим способом, то вы получили бы энергетический заряд ваших родителей, который сохраняется всю жизнь. Это нечто вроде небольшой метки, присущей людям. После вашей смерти силы, занимающиеся сортировкой, установили бы присутствие такого заряда и отправили вас в районы, предназначенные для нормальных покойников, а не сюда — на свалку.

— Так это свалка?

— Да, причем на грани закрытия. Дождемся последних прибывших — и все. Лимбо сворачивается.

— Если я умру совсем, то опять сюда попаду?

— Со всей неизбежностью.

— И что будет дальше?

— Вас слегка утрамбуют…

— Но мне же…

— Знаю, знаю. Лимбо давно не чистили, места не хватает. Вам еще повезло — когда война или эпидемия, то сжимают еще сильнее. Сейчас опять повалил поток — у вас там очередные катаклизмы, наверное. Не управляюсь с вами.

— Вы что, один на всех?

— Да. Одновременно с вами я беседую еще с несколькими десятками прибывших.

— Вы — бывший человек?

— Совершенно нет.

— Я могу вас увидеть?

— Нет.

— Я вообще что-нибудь здесь увижу?

— Нет. У вас всегда все будет ускользать от зрения.

— Это специально так придумано?

— Нет, это свойство лимбо. Продолжу: вас утрамбуют, немного подержат в хранилище и уничтожат.

— Как? Совсем?

— Да.

— А душа?

— Души нет. Это иллюзии землян. Я уже сказал, что вы представляете интерес только своей энергией. Она используется дальше. Можете считать душой вашу конкретную энергетическую метку, если бы таковая имелась.

— А что происходило с теми, другими?

— Настоящими людьми?

— Да.

— Их, после того, как вся энергия была использована, уничтожали.

— Что значит уничтожить?

— Вы перестаете мыслить и чувствовать. Точно так же, как физическое тело, умерев, перестает двигаться. У вас осталось воспоминание пустоты, в которой вы находились до того, как вас сжали?

— Нет.

— То же самое произойдет, когда вас ликвидируют. Пустота. Остатки вашей энергии, конечно, подвергнутся переработке, но это уже сущий мусор.

— Неужели мои мысли и чувства никому не нужны?

— А кому они могут понадобиться? Это как непереваренная пища, оставшаяся в теле мертвеца. К тому же, ваши мысли существуют независимо от вас. Если они кого-нибудь и заинтересуют, искать их будут за пределами лимбо.

— Вы всегда тут были?

— Ну что вы, у меня очень много предшественников. Мы тоже смертны.

— Вас тоже уничтожают?

— Естественно. После смерти или раньше. Как только лимбо закроется, я умру. За ненадобностью.