Людмила Астахова - Рассказы

Тогда казалось, что бал — это самое лучшее, что с ней может случиться. Он и случился, волшебный и незабываемый. Но возможно, батюшка был прав, когда говорил, что порой женщине хватает одного единственного бала в жизни, чтоб потом помнить его до седых волос, измучить внучек рассказами о том событии, и унести прекрасные воспоминания с собой в могилу. А она, дурочка, не верила. Думала, что много балов не бывает. Оказывается, бывает.

— Что случилось?!

А вот и принц явился. Заметил, наконец, отсутствие супруги.

— Это третий бал за этот месяц. В пост, — говорит она, не поворачивая головы в сторону замершего в дверях Карла.

— Я чем-то обидел вас?

Зачем глядеть на жесткие складки в уголках его губ, говорящие о крайней степени раздражения. Есть ли смысл отвечать?

— Ваше Высочество, я с вами разговариваю, — это сказано уже на тон выше.

— Меня зовут — Синдерэлла, — отвечает она тихо-тихо.

— Я чем-то обидел вас? — спросил недоуменно принц.

Очень хочется заплакать, но королевский дворец не место для слез в присутствии кого бы то ни было. Плакать нужно, накрыв голову подушкой. А лучше — не плакать вовсе, иначе утром Её Величество разглядит признаки расстройства в покраснении век и холодно поинтересуется причиной такого поведения, причем, выберет самый неподходящий момент, публично и, чего доброго, потребует подробнейшего доклада. Словом, унизит каждым словом и жестом.

Принц сменяет гнев на милость.

— Я не понимаю причину твоего недовольства? — говорит он уже совсем другим голосом. Очень похожим на тот голос, которым он когда-то просил милую девушку примерить туфельку. — Ты плохо себя чувствуешь?

— Я прекрасно себя чувствую.

— Лучше бы ты вдруг почувствовала себя плохо! — в сердцах бросает принц.

Намек вполне понятен.

— Именно поэтому король и королева меня ненавидят? Потому, что я до сих пор не беременна?

— Во-первых, они тебя не ненавидят. А во-вторых: они только хотят, чтоб у меня был наследник.

— А ты сам хочешь?

— Так надо.

— Ты же не слишком любишь детей.

Он смотрит на жену так, (здесь либо "так" выделяют запятыми с двух сторон, а лучше — здесь)словно видит впервые.

— Я хочу иметь наследника, и это не имеет никакого отношения к любви к детям, — чеканит Его Высочество.

И так всегда!

— Тогда пойди и скажи их Величествам, что я занемогла. Пусть потешатся надеждой.

— Ты не должна так говорить.

— Это еще почему? Потому, что племенные кобылы не умеют разговаривать? Или потому, что мое мнение здесь вообще никого не интересует?

Карл кусает губы, щурится и колеблется между желанием хлопнуть дверью и желанием обнять свою строптивую принцессу. Он сегодня совсем не хочет ссориться, он ведь так её любит, но искренне не понимает, почему ей не нравится жизнь, о которой мечтают все знатные девушки королевства. О чем мечтают простолюдинки, принцу невдомек, но Его Высочество подозревает, что даже последняя батрачка не отказалась бы стать принцессой, если бы такое было возможно. Разве можно быть несчастной принцессой?

— Мне жаль, что ты так думаешь…

Дверь тихонько закрывается у неё за гордо выпрямленной спиной.

А за окном идет снег. Он укрывает постепенно крыши и деревья, дальние холмы и ближние клумбы. И принцесса отдала бы что угодно, чтоб сейчас стоять на снежной целине и смотреть, как из темного неба сыплются и сыплются снежинки.

Весна.

Королевская прогулка по лесу — это то занятие, где дамы демонстрируют свое остроумие, а кавалеры — ловкость и умение держаться в седле после двух ведерных кубков вина. Для побега из под неусыпного ока фрейлин нужна не абы какая смелость и хитрость. Вот и несется по тропинке серая в яблоко кобыла с удалой всадницей в седле прочь, словно за ней по пятам гонятся адские гончие с самим Люцифером во главе. Времени так мало, а до заветной полянки еще далеко…

Есть в самой чаще, там, где не ступала нога, даже самого завзятого охотника, уютное такое местечко. Полянка — не полянка, ложбинка — не ложбинка, но растет там старый корявый ясень, и летом трава там выше человеческого роста, среди которой не различить, кроме как по журчанью, крошечного родника.

— Крестная!

Женскую фигуру в густой тени почти не видно, но у принцессы очень зоркие глаза. Женщина улыбается и немного склоняет голову в знак приветствия. Она никого не станет по доброй воле именовать "Вашим Высочеством".

— Давно не виделись, милая моя! — говорит она и протягивает руку, чтобы помочь беглянке спешиться.

У неё зеленые, цвета молодой листвы, глаза и волосы с серебристым отблеском, от чего молодое лицо сияет из полумрака, как луна в весеннем небе.

— Ах, Крестная!

Щека прижимается к щеке.

— Надеюсь, ты не рассказывала своему духовнику о столь… экзотическом родстве? — улыбается женщина. — А то, гляди, одной лишь епитимьей не обойдешься.

— За мной стойко держится репутация молчуньи и дикарки.

— Репутация — дело наживное. Что же привело тебя ко мне на этот раз?

Принцесса вглядывается в эту хрупкую знакомую улыбку.

— Ты знала?

— О чем?

— О том, что я не буду там счастлива… о том, что все будет так…

Закушенная губа говорит больше всех слов. И отчаянный блеск в глубине глаз, так похожий на блеск непролитых слез.

— А разве ты была счастлива дома с мачехой и сводными сестрами?

Принцесса топает ножкой в бархатном сапожке.

— Опять отвечаешь вопросом на вопрос? У вас, волшебников, что, так принято всегда?

— Я не волшебница, — строго говорит женщина. — Я тебе сто раз говорила. Ты хотела побывать на балу, куда тебе заказано было ехать?

— Хотела.

— Ты там была?

— Да.

— Я выполнила твое желание. Но исполнение желаний не является волшебством. Твой Карл может исполнить почти все, что ты пожелаешь. Ты же не называешь его колдуном?

— Только давай без нравоучений, — вздыхает принцесса. — Меня только и делают, что учат все, кому не лень.

— Я не учу. Я пытаюсь понять.

— Что здесь понимать? Я там чужая.

Женщина то ли задумалась, то ли прислушалась. Она глядела куда-то в глубину леса, словно спрашивала совета неведомо у кого.

— Я не делала так, чтоб принц влюбился в тебя, — молвила она. — Если бы ты была дурой, хамкой и невежей, то даже в самом роскошном платье, в умопомрачительных драгоценностях, в крошечных туфельках, ты не завладела бы его сердцем. Здесь нет ни моей вины, ни заслуги. Ты все сделала сама. И сама надела вторую туфельку.

— Я люблю его.

— Значит, прими свою жизнь такой, как она есть. Смирись. Так, кажется, учат вас ваши попы?

— Я там чужая, и мне все чужое. И я не могу смириться, — принцесса вот-вот заплачет. — Я думала ты сможешь мне помочь.

— Только добрым словом, милая моя девочка.