Андрей Ильенков - Флудий & Кузьмич

– Что, Федь, оробел малость?! – весело, и как всегда безобидно, подзадорил меня Кузьмич, – в столицах, поди, такого чуда лесного не встретишь.

– Это точно, Кузьмич, только в зоопарке дичь природная ещё и осталась, – и я нарочито ловко спрыгнул с ветки, как будто ничего и не случилось, ибо нужно было срочно реальными делами восстанавливать пошатнувшийся авторитет.

– Лишь бы, косолапый, аппарат не испортил, а то ко мне года три тому в кузню забрёл такой же – так, антенну чуть не ушатал, еле мёдом отвадил, – обеспокоился Пётр и начал доставать фонарик из рюкзака.

– Вряд ли, – задумался егерь, – он, наверное, из такого металла, сделан, что его и тротилом не возьмёшь, на край нагадит мишка по нужде природной так что ли Фёдор Фомич?

– Ну, насчёт звериных ароматов не скажу – не специалист, а вот за крепость сплава ракеты – ручаюсь: нет и не скоро ещё будет на всёй Земле такой силы, что б даже вмятину в оболочке аппарата сделать.

– Хорошо коли так, а то у нас такие колдобины, что не приведи Господь: так, бывает об ухаб, приложишься, что даже имя своё забываешь, а железо, что песок сыпется: на мой уазик без слёз не взглянешь, как ещё ездит – ума не приложу, – удовлетворился моим ответом Кузьмич.

– И со светом, блин, ни чёрта не видно! – перебил нас раздосадованный голос Петра, по пояс нырнувшего с фонариком в яму, которого братья своими мощными руками, как стапелями, удерживали за ноги, – только одна вонища аж глаза режет…

– Это что… – поучительно заметил Кузьмич, основательно принюхиваясь, – хорошо что, не кабаниха с выводком тут заседал – вот тогда бы мы всласть надышались…

– Кабаниху или ещё какой-нибудь сюрприз в этом духе, после бесцеремонного медведя я не перенесу – это уж слишком на одну яму, – хотел я сказать про себя, но отчего-то произнёс вслух.

– Два раза в одну воронку снаряд не ложится: не боись, Фёдор Фомич, – прорвёмся, – вновь по-молодецки, с удалью и немного бравурно заключил Кузьмич, – начнём что ли?!

– Да, товарищи, время не ждёт, – ухватился я за спасительное предложение и, первым, взяв лопату, начал рьяно срезать дёрн с краёв импровизированной берлоги, на дне которой одиноко покоилась моя родная и такая несчастная «малютка».

Однако молчаливые братья-близнецы, засучив рукава, вгрызлись шанцевым инструментом в грунт так, что вместе с землёй поочередно выбрасывали из ямы меня, Петра и даже Кузьмича; и если бы мы не мешались бы им под ногами – уверен, что раскопки прошли бы минут на сорок быстрее. И, тем не менее, часа через три из глубины раздался долгожданный металлический скрежет лопаты Василия о корпус «малютки» – «слава Великой Бесконечности – хоть тут без сюрпризов – не упёрли» – отлегло у меня от сердца. Я, конечно же, в этот ужасный сценарий до конца не верил, но чёрт его знает, что можно ожидать на чужой планете всего на четвёртый день пребывания.

– Стойте, стахановцы! – едва не взвыл я, будто по мне прошёлся штык лопаты, а не по непробиваемому в принципе аппарату.

Братья синхронно остановили раскопки и освободили мне место (хотя благодаря их усилиям его было уже предостаточно) для непосредственно визуального первичного осмотра.

– Вроде всё цело, – выдохнул я, давая себе отчёт в том, что только в более или менее нормальных условиях кузницы я смогу достоверно определить наличие или отсутствие серьёзных повреждений «малютки».

– Ну, что, Фёдор Фомич – тогда выкатываем, из печки твой колобок?! – пошутил, находящийся в великолепном расположении духа, Кузьмич.

– Давайте, ребята, на раз-два-три… взяли! – скомандовал я, и, мы, раскачав полуторатонную сферу, исключительно усилием братьев-богатырей в минуту выкатили её на подготовленную площадку, на которой уже лежала развёрнутая сетка-авоська.

– Впечатляет!!! – восхитился Ломакин, – если б не знал кто вы, Фёдор Фомич, то подумал что это реальное НЛО.

– Ну, в общем, Петь, ты где-то и прав, – немного смутился я, и, вдруг, не без гордости, добавил, – аппарат же секретный и уникальный, единственный в своём классе на Земле.

И все, с ещё большим пристрастием, которое и так было на пределе человеческого любопытства, начали рассматривать довольно среднюю по характеристикам пилотируемую одноместную модель для планетарных исследований ВВС.

– Фёдор Фомич, а внутрь можно залезть? – загорался, как всегда огнём познания, Ломакин.

– Всему своё время, Петь, может, и покажу вам, братцы, в качестве исключения секретные достижения науки и техники, за неоценимую помощь государству.

– Тогда я побежал за вертолётом?! – опередил он мой следующий приказ, что бы максимально приблизить себя к новой заветной мечте – любой ценой попасть внутрь самого мощного на Земле пилотируемого космического аппарата.

– Валяй, Пётр, только особенно не спеши, что бы дыхание не сбить – времени у нас с запасом и главное – при взлёте-посадке максимальная осторожность; с Богом! – перекрестил я его вслед, так как он, гонимый природной любознательностью, уже направил себя к кузнице.

Но не успели мы толком подручными средствами очистить оболочку «малютки» и пару раз перекурить, как над нами послышался нарастающий шум лопастей, который впрочем, по уровню был не больше чем, если бы, вдруг, включив форсаж, с десяток небезызвестных маленьких, весёлых шведских Карлсонов исполнили знаменитую мёртвую петлю легендарного русского лётчика Нестерова.

– Ишь ты, никак Петька!? – первым отреагировал ушлый Кузьмич, и мы все задрали головы, где в лучах золотого солнца, на фоне безупречно синего неба, сверкая и преломляясь, зависло чудо техники – гибрид последней свежести автомобиля «Запорожец» и трактора «Беларусь» способный вопреки законам аэродинамики вполне сносно преодолевать воздушное пространство и притяжение Земли.

– Он, родимый! – не без гордости подтвердил я, увидев как, через отсутствующее лобовое стекло ручной сборки вертолёта, свисала взъёрошенная голова Ломакина и что-то безуспешно нам пыталась поведать.

Минут через пятнадцать плотного, и, простите – иногда далеко не литературного общения похожего на «диалог» глухого с немым, исключительно благодаря выразительным жестам и не менее доходчивой мимики нам удалось подцепить авоську с «малюткой» к тросу и железная стрекоза, словно беременная, напрягаясь, неспешно, раскачиваясь из стороны в сторону, поплыла в сторону кузницы. В свою очередь мы, не теряя ни секунды, сломя голову помчались вслед за небесной «колесницей» вдруг коллективно осознав, что впопыхах планирования операции (тут я должен признаться – целиком моя вина) забыли крайне важный момент, а именно – кто будет отцеплять «малютку» от вертолёта. Вы можете мне не поверить, дражайший Мудриус, но клянусь Святой Бесконечностью, что наш феерический бег по вдрабадан пересечённой местности, будь он запечатлен третьими лицами, то, несомненно, попал бы в местную книгу рекордов некоего Гиннеса.