Сергей Палий - Братство

Военный совет устроили на свежем воздухе. Тетя Эмма взяла на себя роль командующего операцией. Она велела Степану и Куклюмберу:

— Держаться рядом со мной, ни на шаг не отходить. Самовольные игры в разведчиков отныне под запретом. Что нас там… кхе-кхе… ждет — одному Моху известно. Поэтому осторожность и бдительность прежде всего.

— А вампиры, вампиры будут? — взволнованно спросил бобер, тщательно натирая хвост чесноком.

Горгулья пожала крыльями.

— А кладбище домашних животных там есть? — не унимался он. — А склеп индейцев?

— Отстань ты, понятия не имею. Дружок ваш краснорылый вон говорит, что знает тайный ход, ведущий прямиком в подземелье замка, — сказала тетя Эмма. — Так что… кхе-кхе… зайдем снизу и постараемся избежать ненужной крови.

Генагог молча приосанился. Он уже не корчил из себя забияку и рубаху-парня.

— Так, пятиминутная готовность! — распорядилась горгулья. — Если кто хотел помолиться или черкануть завещание — самое время. Общий сбор во дворе.

Она обернулась к бобру, скрупулезно намазывающему очередным зубчиком чеснока лапу, и ехидно поинтересовалась:

— Может, спинку потереть?

Отряд тети Эммы петлял по сырому подземному лабиринту уже час. Ведомые Генагогом горгульи ворчали, нервно косились на рогатого проводника, выцарапывали на развилках метки, чтобы окончательно не заблудиться. Они некомфортно чувствовали себя в тесных туннелях: приходилось сжимать крылья, чтобы не покалечить их о выступающие из стен камни, корни и арматуру.

Когда беса-Сусанина уже собирались пустить на корм, он, наконец, вывел колонну в подвал моховского бастиона. Катакомбы здесь были чуть цивилизованней: гранитная отделка, приличная вентиляция, полдюжины сороковаттных факелов.

Но дальше нужно было пройти по совсем узкому ходу.

— Тесновато, — прикинула тетя Эмма, глядя на заколоченную деревянную дверь, перегораживающую ход. Распорядилась: — Отряд, слушай мою команду! Со мной идет небольшая штурмовая группа, остальным — вернуться на поверхность и передать сотникам, чтобы вели к стенам замка основные силы. Если мы не откроем ворота через час, начинайте штурм. Кхе-кхе… Все ясно? Передайте дальше по цепочке.

Горгульи зашуршали крыльями, загомонили. Перегруппировавшись, часть серокрылых полезла обратно в катакомбы, а штурмовики стали разминаться перед боем.

— Так, с войском разобрались, — хрипло сказала тетя Эмма. Повернулась к Степану и Куклюмберу: — Вы — со мной. Возьмите в арсенальной тележке какое-нибудь оружие… Нет, Степан, мухобойка на этот раз не поможет, прихвати что-нибудь посерьезней. О, япона сковородка, глянь-ка на животное — суетится. Бери пример!

Куклюмбер уже пререкался с горгульями. Они топорщили крылья, но бобер был напорист. Он уперся хвостом в железный бортик повозки и стал таскать из-под брезента оружие.

На полу быстро росла куча железок. Два шестиствольных пулемета, десяток динамитных шашек, снайперская винтовка, цинковый ящик с патронами, ружье для подводной охоты, манок для уток и двустволка…

— Перед употреблением встряхнуть? — поинтересовался бобер, вытаскивая литровую бутыль с нитроглицерином.

Горгульи замерли.

— Да шучу я, боже ж ты мой, — вздохнул Куклюмбер. — Складывается такое впечатление, что в этом унылом мире я один чувством юмора обладаю.

После этого он попросил у фуражиров еще несколько мелочей: пару ПЗРК, десантный катер «Лебедь», две реактивные системы залпового огня «Град», боевую разведывательную машину «Рысь», штурмовой «Тиф» и набор фирменных авторучек с логотипом флага их дивизии.

Выслушав заказ, завскладом проклекотала что-то и расправила крылья. Несколько горгулий отделились от штурмовой группы и подскочили к бобру.

Тот вопросительно посмотрел на них и ехидно уточнил:

— Что, неужели авторучек совсем не осталось?

Горгульи взяли Куклюмбера в кольцо и приготовились к проведению короткой воспитательной операции в полевых условиях, но ловкое животное проскользнуло между лапами у одной из них и спряталось за журналистом.

Степан вздохнул, глядя на него, и взял автомат Калашникова. Повертел оружие в руках, попробовал ход предохранителя и опустил опасную штуковину дулом вниз.

— Коммандос, блин, — прокомментировал бобер, лихо закладывая двустволку на плечо. — Бросил бы хоть свою шлепалку.

С любимой мухобойкой Степан расставаться не собирался. Он демонстративно заткнул ее за пояс и обернулся в ожидании приказов.

Тетя Эмма кивнула журналисту и посмотрела на Генагога, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. Поманила беса пальцем.

— Как зовут?

— Генагог, а что, собственно…

— Звание! Должность!

— Сержант! Командир третьего патрульного отряда белорусской дивизии!

— Отныне — рядовой. Советник по ориентированию на местности. Вопросы?

— Не, я все понимаю, но с какого перепугу я понижен?

— Здесь другой род войск.

— А как же…

— Разговорчики, боец. С нами пойдешь. Покажешь, где у Моха спальня.

— Чего? — недоуменно пробормотал бес. — Да не знаю я, где у него будуар! Что я — был там, что ли? Жив буду, я честный натурал в третьем поколении!

Генагог произвел мужественный тычок рогами в воздух и напряг бицепсы.

— Ладно, верю. Ну что, жиголо краснорожий, — главком недобро нахмурилась, — будешь помогать партии или вернешься в стан врага народа, поджав хвост?

— А протестовать против гнета тоталитаризма мне по должности, случайно, не положено? — с надеждой вскинул голову Генагог. — Демонстрацию устроить или митинг на худой конец?

Тетя Эмма задумалась. Почесала когтем в затылке и решила:

— Нет, кхе-кхе… Никак нельзя. Сейчас военное положение, поэтому всякого рода выступления временно отменяются. Ну, так что, будем способствовать воцарению мира во всем мире?

— Будем, — пробурчал Генагог. — К своим мне все равно теперь дорога заказана.

Тетя Эмма отобрала двух матерых вояк из штурм-группы и немедленно присвоила им офицерские звания. Звездочки тут же обмыли «Джонни Уокером». Разжалованный бес, глядя на ритуал, совсем поник.

— Э! Я тоже хочу погоны! — вскинулся было Куклюмбер, но Степан легонько ткнул его прикладом, и бобер заткнулся.

Тетя Эмма резким ударом крыла выбила заколоченную дверь вместе с удерживающим ее с противоположной стороны стулом. Доски с треском полетели в глубь коридора.

— За мной, — сурово приказала горгулья и двинулась в воняющий затхлостью проход. — Эх, япона сковородка! Разнесем эту дыру к бесам собачьим. Извини, Генагог… Разворошим гнездовище разврата на хре… кхе… Хренов ларингит!