Станислав Лем - Кибериада. Повести и рассказы

— Что ты мне тут плетешь,перстенек?- отвечает Трурль. — Мудрец, мудреца, мудрецом,а электричество,ионы,атомы и всякие драгоценности,употребляемые для постройки машин, влетают в копеечку.Я люблю договоры ясные, подписанные, с параграфами и печатями;я не падок на всякую мелочь,но золото я люблю, особенно в изрядных количествах,и не стыжусь в этом признаться!Его блеск,его желтый отлив, его милая сердцу тяжесть таковы,что стоит мне высыпать на пол один-другой мешочек дукатов и под приятный их звон по ним покататься, как вмиг светлее становится на душе,словно кто-то внес туда солнышко и зажег.Да, я люблю золото, черт побери!- закричал он, ибо собственные слова слегка его распалили.

— Но к чему тебе золото,получаемое от других? Разве ты не можешь сам его изготовить,сколько душа пожелает?-спросил,сверкнувши от изумления,перстень.

— Не знаю,насколько мудр твой король,- отвечает на это Трурль,- но ты, как я погляжу, совершенно необразованный перстень! Это что же, я сам себе должен золото делать? Да где это видано?! Разве сапожник живет тем, что себе сапоги тачает?Разве повар стряпает для себя, а солдат за себя воюет? А производственные издержки? Ты о них когда-нибудь слышал?Впрочем,золото золотом,но еще я люблю поворчать. А теперь помолчи, мне пора уже за работу браться.

Бросил он перстень в жестянку старую и взялся за дело.Построил три машины в три дня,не выходя из дому,а после задумался,какую бы им придать форму, ибо любил простоту и функциональность.Стал он пробовать всевозможные кожухи; поскольку же перстень то и дело подавал из жестянки голос,Трурль прикрыл ее, чтобы неуместные замечания не мешали работе.

Под конец он покрасил машины- первую в белый цвет,вторую в лазоревый, а третью в черный,затем потер перстень,погрузил машины в паланкин,который немедля явился,сам в нем уселся и стал ждать,что будет дальше. Засвистело, загудело,пыль взметнулась,осела,и Трурль, выглянув через окошко паланкина, увидел,что находится в просторной,посыпанной белым песочком пещере;сперва он заметил несколько деревянных лавок, прогибавшихся под старыми фолиантами, а потом ряд шаров,сияющих дивным блеском. В одном он узнал чужеземца, что заказывал ему машины; в центральном же шаре- тот был побольше и от старости покрыт сетью царапин- Трурль распознал короля, поклонился ему и вышел из паланкина. Король сердечно с ним поздоровался и сказал:

— Мудрость бывает двух видов:одна дает средства действовать, вторая от действий удерживает.Не кажется ли тебе,достославный Трурль,что вторая выше? Ведь лишь безмерно дальнозоркая мысль способна предвидеть отдаленнейшие последствия наших деяний, побуждающие усомниться в разумности оных. А потому совершенство может проявляться в неделании- и мудрость тем-то от разума и отличается, что видит такого рода различия…

— С разрешения Вашего Величества замечу,-отвечал Трурль,- что вашу речь можно истолковать двояко.Либо это деликатный намек, имеющий целью преуменьшить мой труд,то деяние,что вызвало к жизни три машины-рассказчицы, лежащие там,в паланкине.Такое толкование было бы мне не по сердцу,поскольку свидетельствовало бы о скрытом желании уклониться от платежа. Либо имеется в виду лишь доктрина неделания,противоречивая по природе своей. Чтобы иметь возможность не действовать,нужно иметь возможность действовать,ведь тот,кто воздерживается от переворачивания горы из-за отсутствия средств, а утверждает,что выбрал неделание,ибо так велит ему мудрость, лишь выставляет себя на посмешище дешевой видимостью философствования.Неделание надежно,и это все,что можно сказать в его пользу.Делание ненадежно, и в этом его красота; что же касается дальнейших тонкостей этой проблемы, я, если Ваше Величество того пожелает,построю особую машину для диспутов.

— Вопрос об оплате оставим на самый конец той счастливой оказии, которая привела тебя к нам,-молвил король,слегка покачиваясь от скрытой веселости, которую в нем возбудила речь Трурля.-Теперь же,конструктор, сделай милость, будь моим гостем и соблаговоли усесться за этим скромным столом, на лавке, между верных моих товарищей,и поведай о своих деяниях либо об отказе от таковых.

— Прошу меня извинить,государь,-ответил Трурль,- но боюсь, что я недостаточно красноречив; впрочем, меня превосходно заменят три привезенные мною машины; это будет вполне уместно, а заодно мы их испробуем.

— Будь по-твоему,- согласился король.

Тут все уселись в позах, выражающих любопытство и надежду услышать необычайное,а Трурль достал из паланкина железный корпус,выкрашенный в белый цвет, нажал на кнопку и сел по правую руку от Гениалона. И заговорила первая машина:

— Если не знаете истории о множественниках,их короле Мандрильоне,Советчике его Совершенном и Трурле-конструкторе,который сперва Советчика создал, а потом погубил, то послушайте!

Держава множественников знаменита своими жителями,кои тем отличаются, что их там много. Однажды конструктор Трурль, бороздя шафрановые окрестности созвездья Делиры,сбился несколько с курса и увидел планету,которая словно бы вся шевелилась.Снизившись,понял он,что причиной этому толпы,ее покрывавшие, и приземлился, не без труда отыскав несколько квадратных метров сравнительно свободного грунта.Мигом набежали отовсюду туземцы и окружили его, подчеркивая, как много их тут; поскольку,однако,голосили они все разом и наперебой, Трурль довольно долго не мог их понять. Поняв же, спросил:

— Неужто взаправду так вас много?

— Взаправду!!- заверещали они с неслыханной гордостью.- Мы неисчислимы.

— Нас тут что маковых зерен!

— Что звезд на небе!

— Что песчинок! Что атомов!

— Допустим,-ответил Трурль.- Вас много- и что с того?Может, вы без устали пересчитываетесь и тем себя тешите?

А они ему:

— Необразованный ты,чужеземец! Знай же:стоит нам топнуть- и сотрясаются горы, стоит нам дунуть- и ветер деревья валит, как спички,а ежели мы разом усядемся, никто не двинет ни рукой, ни ногой!!

— А зачем это надо,чтобы горы дрожали,страшный ветер деревья ломал и никто не двигал ни рукой, ни ногой?-удивился Трурль.- Не лучше ли,если горы стоят спокойно, ветра нет и каждый чем хочет, тем и двигает?

Страшно они возмутились пренебрежением Трурля к великому их числу и численному величию;топнули они,дунули и уселись,чтоб ему показать, как много их и что из этого следует.Тотчас земля затряслась и рухнула половина деревьев,придавив сидевших под ними; поднявшийся вихрь повалил остальные и расплющил в лепешку еще семьсот тысяч народу; а те, что остались в живых, ни рукой, ни ногой шевельнуть не могли.

— Боже мой!-ужаснулся Трурль,как кирпич в стене застрявший среди туземцев. — Вот горе-то!