Михаил Русанов-Ливенцов - Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские

— Говорил уже с кем? — нетерпеливо спросил Седобород.

— С итайцами. Купцы сразу ко мне пошли, долго говорили. Это меня насторожило. Но всего так и не сказали... Не было такого, чтобы сородичи от меня что-то утаивали.

— А что сказали? Верно ли то, о чем мы думали?

— Верно, — вздохнул Комер-сан.

Седобород сразу обмяк. Странно было Ладу видеть такое. Словно что-то тяжелое обрушилось на плечи Седоборода.

— Оправдались наши ожидания тревожные.

— Слушайте, мудрые, — не выдержал Лад. Уважаемых вопросами мучить — показать свое любопытство. Но и незнание собственное терпеть — нет больше сил! — Скажите, наконец, что случилось?

— Видишь ли, Лад, когда побывал ты в Итае, приключилась с тобой там занятная история. Я тебе рассказывал, что на тебя было совершено нападение, и что вы с самраями бились, помнишь? Нам это было известно из твоих писем. Но сегодня купцы итайские подтвердили письма твои. Тебя действительно пытались убить. Тайно, ночью. И только профессионализм Донда спас тебя. Не зря я просил отправить его с обозом. Сполна отработал.

— Значит, всё правда?! — Лад всё никак не мог разобраться.

— Мы в этом никогда не сомневались, — подал голос Седобород. — Обозы с товаром в Посад ты исправно слал. Но после твоего возвращения усомнились мы кое в чем. Да и новые опасения посетили.

— Верно. — Комер-сан хлопнул в ладоши. Тут же появилась прислуга с подносом. Вино янтарем отблескивало в бутылке, фрукты выпирали из блюд больших. Когда всё было расставлено на столе и прислуга удалилась, он продолжил. — По поводу убийц наемных была у меня мысль одна. Сейчас она подтвердилась... Вляпался ты, Лад, в дело не по своим силам. Убить тайно купца богатого — чушь! Кто на это пойдет?.. Если только...

Лад затаил дыхание.

— Если только не занялся он политикой! — договорил Седобород. Комер-сан кивнул. — Ну, Дева Песков, ну старая нечисть, удружила! Втравила Лада в омут черный. Советовала ему во Франзонии следы перемен искать, а на ушко шепнула в Итай съездить! Знала ведь, убьют там Лада!

— А может и не знала! — перебил Комер-сан. — Она многие дела насквозь видит. Не так как мы, под другим углом, но видит. Хоть и нечисть, а дела людские ее тоже касаются. Теперь понятно, почему обоз таким маршрутом странным петлял.

Лад глупо улыбнулся. Ничего он не понимал, кроме одного — вляпался он, еще как вляпался!

— Ты чему лыбишься? — осадил его Седобород, заметив, как пускает слюну Лад.

— Не понять ему, что опасность над ним нависла. — Комер-сан налил Ладу вина и сам подал. — Если один раз пытались убить, значит, еще раз попробуют. — Лад поперхнулся.

— Эх, знать бы за что! В причине всё дело.

— И с переменами связано. Даже его амнезия, и та к этому отношение имеет. Что не помнит он ничего, пока ему на руку. Ведь убить хотят за то, что он знал что-то.

— Как с женой встретился? — переменил вдруг тему Седобород. Заметил он (наблюдательный старикашка) испуг на лице Лада. Вот и спросил о другом. — Ничего в памяти не всплыло?

— Ничего, — ответил Лад. — Отправила спать на сеновал, а утром извинялась.

— Дело житейское. Обживетесь маленько, характерами притретесь. Только не давай ей спуску. Больно резвая она у тебя. За месяц жизни в Посаде столь сотворить успела, многим еще год в себя приходить!

— Это точно, — кивнул Комер-сан. — Даже ко мне приходила. Разговоры серьезные вела. Не привык я с женщинами на темы торговые говорить. Так она обиделась! Грозила! Хотя... Хватка у нее деловая, — признал купец и улыбка его шире стала. — А клуб женский... Хороша потеха!

— Ты вот что, Лад, — вернулся к мрачному Седобород. — Будь осторожен. Если какое бревно вдруг из забора выпрыгнет и в тебя полетит, или споткнешься там, где дорога всегда ровной была, или незнакомец в ночи дорогу перейдет, берегись! Кто знает, как далеко у них руки запущены.

У кого «у них», он не объяснил.

— Я тут вот еще что узнал, — серьезно добавил Комер-сан. — Про жену твою. Отец ее Стерв Годинович в какой-то оппозиции состоял. За что смерти предан был сразу, как поймали, без суда и следствия.

— Знаю, — уверенно ответил Лад. — Гадина мне говорила. Только не упоминала о том, что колдовство его черное странно так называется. Седобород, ты не слышал о силе такой злой?

— Почему злой?! — опешил Седобород.

— Так ведь он пакости всякие творил. Вот и выходит, что оппозиция — дело темное, страшное.

— Шел бы ты, Ладушка, погулять! — бросил в сердцах Седобород. — Иди, иди, прогуляйся. Нам тут с Комер-саном покумекать надо. А ты иди до дому. Гадина, поди, заждалась тебя, — ехидно закончил он.

Лад вскочил на ноги.

— Вас не поймешь, мудрые! То сиди и слушай, то проваливай и не мешай!

— Не обижайся, Лад, — попытался сгладить ситуацию Комер-сан. — Седобород добра тебе хочет!

— Знаю, — буркнул Лад. — Только мне от этого не легче.

Он обиженно взглянул на стариков и ушел.

— Обоз франзонский меня волнует. Товару привезли диковинного, простым купцам не по карману. Сила большая обоз снаряжала. В этом ее просчет. Перестаралась.

— Верно. И нам остается только ждать, когда враг сам себя явит. Хотя дело это муторное — ожидание...

Гоблин Сэр Тумак не слышал слов Седоборода, но под последней фразой расписаться готов был хоть кровью собственной. Ожидание всегда кажется тягостным, даже если ждешь лучшее. А если дружков поджидаешь ни закате, тут даже пиво в горло тяжко льется. Измучился гоблин в тревоге. Ни Сичкарь Болотный, ни Лад на заимку не спешили.

Солнышко уже за верхушки деревьев ушло и свету в лесу поубавилось. Тени вытянулись, озерца лесные, днем радостные от бликов солнечных, почернели, насупились, а болотца всякие, и при дневном свете мрачные, в наползающих тенях вечерних и вовсе страшными стали. В такую пору нечего человеку доброму в лесу делать. Даже разбойнички, у кого ума хватало, остерегались во время такое чащобы лесной.

Когда совсем уж было расстроился гоблин, на заимке Лад появился. Вид у него был угрюмый, и слова приветствия застряли в горле гоблина.

— Чем озабочен? — спросил он первым делом.

Была в его словах готовность помочь, это понравилось Ладу. Он присел на кочку, мхом покрытую, сорвал травинку, покрутил в пальцах.

— Не говорят мне всего мудрые. Чувствую, что-то будет. И они знают это. Но не говорят.

— Ты про Седоборода и Комер-сана? Я бы об этом не беспокоился. Они тебе хорошего желают. Помочь пытаются. Вон в какую передрягу мы вляпались, и лишь они одни всерьез ко всему отнеслись.

— Понимаю я, не маленький! Только ведь и мне самому хочется что-то сделать!

— А что ты можешь?

Лад и гоблин вздрогнули. Неслышно появился Сичкарь из мари болотной. Даже запах тины не выдал его.

— Что ты можешь? — повторил он вопрос. — Ты же ничего не помнишь... молчишь? Седобород старик не простой. Да, не простой он человечишка. Вам, посадским, до его ума еще расти и расти... А Комер-сан купец известный. В жизни мудрости набрался столько, что хоть сейчас садись и пиши с его слов энциклопедию и многотомник советов житейских. Если не говорят они тебе всего, значит так лучше для тебя.