Андрей Хуснутдинов - Дни Солнца [litres]

– Что?

– Уровень допуска.

– Какой именно?

– 2с .

– И?

– Да не знаю! И даже не представляю. Да даже и представлять не хочу.

Из кабинета послышался телефонный звонок.

– 2с , – рассеянно повторил Андрей и пошел к телефону.

– Постой… – спохватился Йо.

Сняв трубку, Андрей услышал сплошной сигнал, линия уже была пуста.

– Ты что задумал? – сказал Йо из гостиной.

Андрей набрал домашний номер декана.

– Декан, – прошептал он Йо, давая понять, что декан звонит ему, а не наоборот.

Йо хотел что-то сказать, но Андрей остановил его взмахом руки и обратился в трубку:

– Добрый вечер…

– Добрый… – удивленно отозвался декан.

– У меня тут проблемы. С архивом. Один из документов я не получил совсем, а другой, извините, оказался обрезан. Что это значит?

Йо в дверях делал какие-то жесты и молча брался за голову.

– Это может значить одно, – ответил декан. – Статус вашего допуска не дает права на получение этих документов.

– А вы уже догадываетесь… – не договорив, Андрей ткнул подступившего Йо пальцем в грудь.

– Догадываюсь… – вздохнул декан.

– И как скоро?

– Я дам все распоряжения немедленно, господин майор.

– Хорошо. Я посылаю своего человека в архив.

– Какого человека?

Андрей оглянулся на Йо.

– …Ах, – опять вздохнул декан, – своего хранителя.

– Это мой хранитель ?

– Да, – сказал декан, будто мог видеть Йо. – Всего доброго.

– Всего… – Андрей бросил трубку, похлопал Йо по плечу и пошел в столовую.

– Это безумие, – сказал Йо.

Андрей взял банку пива, открыл ее, но не сделал глотка, пока не услышал, как грохнула входная дверь.

Йо не было больше получаса. Все это время Андрей провел за столом в гостиной, перечитывая протокол и разглядывая фотографию пистолета. Он уже хотел звонить посыльному, как дверь прихожей снова грохнула.

Йо был не один. С ним, разматывая с катушки рыжий шнур и бренча закинутым за спину полевым телефоном, задом вперед, ступая с носков на пятки с таким напряжением, будто пятился для разбега, шел долговязый тип в синем лаборантском халате. Йо снисходительно поглядывал на своего спутника. Когда они были посреди комнаты, Йо показал Андрею пальцем на синего халата и беззвучно, одними губами, сказал что-то. Андрей поджал рот, давая знать, что ничего не понял. У стола синий халат снял с плеча телефон, отпер трубку, подул в нее. Это был пожилой человек, на голову выше Йо, с обрюзглым лицом, бровастый и хмурый. Связь вскоре была налажена, и только затем он соизволил представиться:

– Корнилий…

Андрей молча смотрел на него.

– …Можно просто – Корней.

– А можно проще: рогатый , – вставил Йо, положив перед Андреем запечатанный неподписанный конверт.

– Что это?

– Наш резчик .

Андрей вскрыл конверт. На листочке с оборванным левым полем значилось: « Т. Лембке, опер. псевд. Шабер, ст. агент следств. кафедры ФБ; приказ об увольнении с кафедры № 0337241/А, приказ об увольнении с ФБ № 0337241/Б ». Обратная сторона листочка была чиста, Андрей зачем-то посмотрел его на просвет, вложил обратно в конверт и бросил на стол.

– Сначала конверт должен быть заклеен, и вы должны подписать его, – сказал Корнилий.

– Зачем? – спросил Андрей.

Корнилий, сопя от усердия, сам запечатал конверт клеящим карандашом. Ноготь правого мизинца его был отпущен и походил на винтовочную пулю. «Все», – заключил он и уже хотел подать конверт Андрею, но его бесцеремонно перехватил Йо. Со словами: «Не споткнись…» – тот выхватил конверт и передал Андрею. Андрей нашел на столе ручку и расписался на клапане. Йо с чинным поклоном протянул конверт Корнилию, но, замерев, сказал:

– Вот дерьмо.

Можно было подумать, с ним случился ревматический прострел. Но дело заключалось не в приступе боли – с видом старомодного кинозлодея, прижав локоть к боку, Корнилий держал у бедра короткоствольный револьвер.

– Шут, – прошептал Йо.

Корнилий жестом потребовал отдать конверт. Йо лишь попятился. В этот момент зазвонил полевой телефон. Корнилий, не спуская глаз с Йо, взял трубку.

– Шут, – повторил Йо.

Корнилий отмахнулся револьвером.

– А вот черта с два! – вскричал Йо. – Черта с два я буду участвовать в этом… – Он не договорил, прерванный громоподобным, до звона оглушительным выстрелом.

Андрей видел, как вздрогнул Корнилий, и подумал, что тот все же выстрелил, но и для самого Корнилия это стало неожиданностью. Как будто получив удар по затылку, он вжал голову в плечи, выронил трубку и обернулся к прихожей. С перебитой ножкой, чинно, как падающая мишень в тире, опрокинулся стул, стоявший возле него. Что-то звякнуло. Корнилий попробовал дотянуться до толстой щепы, воткнувшейся ему в ляжку, охнул и сел на ковер. Андрей тоже поглядел в прихожую. В дверях стояла Марта. В ее вытянутых руках, уже отставленный в сторону, словно источник дурного запаха, дымился дамский пистолет. С приоткрытым ртом она еще щурилась от выстрела. Когда Андрей подошел к ней, она спрятала пистолет за спину и попятилась. Андрей нащупал ее руку и забрал оружие.

– Я купила его, – шептала Марта, заикаясь и дрожа, как осиновый лист, – когда вы вернулись…

Андрей привлек ее к себе и обнял.

Йо стоял над поверженным и все еще не смевшим коснуться щепы Корнилием и кричал в трубку полевого телефона:

– Ну, поиграем теперь, поиграем? Давай! Алло! И вставай, шут гороховый! Подъем! Труба зовет!

Все как будто повторялось. Ее пробуждение, как и накануне, было легким и мгновенным. Она очнулась в беседке и увидала над собой акацию. Под головой у нее лежала подушка без наволочки, простыня сбилась комом в ногах. Лужа возле беседки съежилась и зацвела. Сквозь пустые окна детсадовского фасада носились воробьи. Встав, Диана налегла на перильца, потянулась и пошла в душевые.

Пропадавшая в решетке вода напомнила ей осклизлый свод, она тотчас продрогла, закрыла краны, наскоро вытерлась и поднялась в зимний сад. Тут возле окна она замерла, как над обрывом: четырехэтажный дом, что стоял на противоположной стороне улицы – на первом этаже его была еще аптека со змеей в витрине, – дом этот снесли. Вместо него, точно приставшая к ране вата, расползлось облако кирпичной пыли. Диана обмахнула стекло: вчера еще, со своими папами и мамами, в доме обитала чуть не половина воспитанников ее группы, номера квартир записаны в регистрационной книге. Господи, думала она, удивляясь даже не тому, что пропал дом, а тому, что номера в книге врут: нельзя иметь домашним адресом облако. Внутри облака ползали два бульдозера, его кровавая тень лежала на дороге и плечах рабочих, собиравших цепную ограду, и казалось, это зарево бушующего где-то далеко вверху пожара.