Татьяна Млынчик - Ловля молний на живца [litres]

– Конечно, идите, идите!

Маша поднялась к парте, взяла ручку, а когда шла обратно, уронила скомканный листок рядом с партой Снусмумрика. Довольная хитрым планом, она вышла в коридор. Заглянула в туалет. Умыла лицо, достала косметичку и накрасилась. Хотелось позвонить Шалтаю и рассказать о своем невероятном везении. Говорить она все еще не умела, поэтому написала сообщение: «Я все сдала». Сообщение отправилось. Она вышла из туалета в коридор. Прямо напротив двери стоял и улыбался во весь свой гуттаперчевый рот ржаной. Парень с той дикой вечеринки. На плече еще висел исполосованный ослепляющим камуфляжем гипс.

– Ба, а я решил, мне померещилось! – с радостным вызовом воскликнул он.

Маша застыла на пороге туалета. Объяснять ему про заикания было невмоготу. Она достала тетрадь и ручку и, пока он глядел на нее, как на диковинного зверька, ловя каждое движение, накатала: «Не могу говорить. Я заика. У меня обострение. Пишу».

Он прочитал, и его длинные обветренные губы разъехались еще сильнее.

– Привет для начала! – И наклонил голову, ожидая, что за этим последует.

«Привет», – написала Маша.

Он приблизился к ее правому уху и сказал, театрально понизив голос:

– Ты в курсе, что за такие выкрутасы снимают с экзаменов?

«Какие».

– Ты дала карлику записку. Я все видел.

Маша подняла брови.

– Я тоже поступаю на электромех. Разве не говорил? – он разговаривал так, словно они были знакомы по меньшей мере лет сто.

– Все решила?

Она кивнула.

– И я. Не задачи, детский сад!

Маша топталась на месте. Поддерживать беседу было лень. Он был некрасивым, этот странный парень. И пугал Машу своей бесцеремонностью.

– Покурим, а?

Пошли по направлению к лестнице.

– Вы тогда так стремительно смылись. Помню, что трепался с тобой и мне было безумно любопытно… А потом всех как корова языком слизала.

Маша написала: «Мы уехали, друзья сказали, что стало стремно. Ты долго еще был? Говорят, треш начался».

– Как сказать… Куда мне сваливать из своей квартиры?

Маша вытянула шею и подняла руки в вопросительном жесте.

– Вернее, из маминой. Моей во вторую очередь, так, наверное, будет вернее.

«Никто же не знал, чья это квартира!»

– Почему это? Все знали… Вас ко мне, наверное, диджей вписал.

«Виталик?»

– Ага. Я его нанял на сет. Он спросил, можно ли друзей пригласить, чтобы его послушали, и я, в общем-то, был не против. К чему отказываться от приятной компании? Я фанат новых знакомств. Мы еще ремонт толком не закончили… А потом вы пришли. Тебя сразу заметил.

Машу пугал такой откровенный и одновременно наигранный тон.

«Чем же кончилась тусовка?»

– Да много чего было… По правде, мы не такие адские, как могло показаться. Обычно играем в настольные игры, на чем-нибудь катаемся. А в этот раз решили устроить вечеринку и переборщили с колесами.

«Я заметила».

– Да ты что! – Он картинно взмахнул здоровой рукой. – Кстати, то, что я тебе про раковую подругу затер, – липа… Слишком остро реагирую на Солженицына. Без понятия, кто вписал эту телку. Тебя, кстати, как зовут-то?

«Маша».

– Так и знал! Я Родион. Фамилия Кьяница.

Маша покрутила пальцем в воздухе.

– Да, да. Это отец.

«Ого. Мне нравятся его лекции».

– Я этого потока сознания еще в младшей школе накушался.

Получается, в те выходные ночью Маша тусовалась в квартире у профессора Кьяницы?

«Он не ругает тебя за тусовки?»

– Он меня вообще не ругает. Это не его квартира, он живет один на Черте. А даже если бы мы у него тусили… Ему вообще побоку быт. Рубится по науке. Думаю, ты догадалась. – Родион придержал перед Машей дверь здоровой рукой, и они выбрались на улицу. Достал пачку сигарет и протянул Маше, угощая. – Я родился, когда ему было уже за сорок. И ему было мало дела… Мама не хотела сидеть со мной у него за спиной, которой он поворачивается ко всему, чтобы часами нависать над своими исследованиями. – Родион выпускал густые клубы дыма и глядел на Политехнический лесопарк. – Талдычит о каком-то открытии… Звучит как байки. Наверное, если бы он что-то мог открыть, давно бы открыл. Я же с ним играю в шахматы, он меня по математике и физике натаскивает. В этом направлении и общаемся.

«А почему ты решил сюда поступать?»

– Я увлекаюсь электричеством. Дэвид, мамин муж, предлагал поступать в Гарвард… Только я не горю желанием нырять в капитализм. Хочу сначала у папы поучиться. А потом уж мозговать…Тем более работать или жить в общаге мне не надо… А ты какими судьбами?

«Тожа папа. Да и дедушка… Я с пятого класса знала, что буду тут учиться».

– Добрый день!

Внезапно со стороны аллеи к ним подошел Шалтай с заспанным лицом. У него в руках покоился мятый букет белых хризантем.

Маша обняла его, однако он на объятие не ответил.

– О, привет! Тебя тоже помню. Ты ее увел тогда, да? Родион. – Родион протянул ему руку.

Шалтай кивнул и пожал руку, но сам не представился.

– Идем? – обратился он к Маше.

Маше сделалось неловко, но сказать ничего она не могла. Помахала Родиону рукой.

– Не смею задерживать. Увидимся на результатах. – Родион салютовал и, ссутулившись, зашагал обратно ко входу в университет. Когда Маша увидела его спину, перечеркнутую повязкой гипса, ей почему-то стало жаль его.

– Что за козел, а?

«Помнишь, квартира на Петре?»

«Тоже поступает. Столкнулись».

– Смотрю, ты времени даром не теряешь! Когда меня нет, сразу с какими-то ублюдками тусишь. Мажорскими.

«Я должна была его отогнать?»

– Забей. Уже не важно.

Они двигались ко входу в метро. Маша не понимала, почему он приехал без предупреждения и что намерен делать теперь. Он, не глядя, протянул ей букет. Упаковка порезала ей ладонь, но Маша не подала виду. Он же опять надуется, черт возьми.

«Что делать будем?» – написала она, когда они стояли на эскалаторе.

– Я не знаю. Хотел в кино тебя сводить.

«Так пойдем».

– Нет желания.

«Тогда, может, на Садовую?»

В метро он обнял Машу. Неловко поцеловал в лоб и спросил об экзамене. Она написала, что экзамен прошел удачно, но про ответы и профессора говорить не стала. Не хотелось в очередной раз демонстрировать, что ей все дается на халяву, в то время как он вынужден вкалывать на помойке. Пока стояли в вагоне, он поведал, что произошло. Оказалось, что один из телефонов, которые они вчера тестировали и который он выбросил в форточку, оказался запасным телефоном его отчима. Если отчим узнает, что он выкинул его в окно, Шалтая ждет жестокая расправа. Шалтай уже показывал ребятам на Садовой принесенные из дома кровоподтеки и синяки. Чтобы объяснить пропажу телефона отчиму внезапным ограблением гопарей, его сегодня должен кто-то избить. Ведь если он придет домой и скажет, что телефон потерян, отчим сам отметелит его.