Генри Олди - Повести о карме

— Кто там?! — рявкнул с крыльца отец.

— Это я, Хидео-сан! Нисимура Керо!

Отец кивнул, и я открыл ворота толстяку-стражнику.

— Как вы, Хидео-сан?

Нисимура приблизился к отцу. Тому, похоже, было неловко. Облепив колено жеваным подорожником, О-Сузу накладывала отцу повязки: по ступенькам растекалась лужица воды.

— Я в порядке.

— Мы тут это… Скинулись, в общем.

— Кто? Зачем?!

— Я, Наоки, Мэнэбу. Остальные тоже. Вам на лечение.

Мешочек из грубой холстины был туго перетянут шнурком. Толстяк отцепил его от пояса, положил рядом с отцом.

— Очень признателен, — отец смотрел в землю — Я не заслуживаю вашего беспокойства. Ссадины пустяковые, заживут и так.

— Не обижайте нас отказом! Мы от чистого сердца! Если бы не вы…

Я навострил уши, но отец прервал Нисимуру:

— Тысяча благодарностей, Керо-сан! Кланяйтесь от меня всем, кто помнит про скромного Хидео. Это счастье — иметь таких друзей!

— Я передам! Я непременно передам! Поправляйтесь…

Отдав деньги, Нисимура почувствовал себя лишним.

— Отец, я бегу в аптеку! — закричал я, едва толстяк вышел за ворота. — Помните ту чудодейственную мазь? Мои ушибы сразу прошли! Вам она тоже поможет!

После некоторых колебаний отец бросил мне мешочек. Я поймал его на лету: тяжелый! Отлично, хватит на всё.

Я припустил со двора.

— Стой!

Я замер в воротах.

— Принеси бумагу, тушь и кисть. Я напишу, что нужно купить. Знаю я этого Судзуму! Всучит, мошенник, что подороже…

Пока я бегал за письменными принадлежностями, отец пристроил на здоровом колене кипарисовую дощечку, поданную матерью. К счастью, правая его рука не пострадала. Кисть нырнула в тушечницу, вспорхнула над листом дешевой рисовой бумаги, выводя иероглиф за иероглифом. Писал отец быстро, практически не отрывая кисть от бумаги.

— Вот, держи. Ничего сверх списка не бери, понял?

Маленький я, что ли? Вот возьму и обижусь.

— Да, отец.

— Старшина караула остановил ронина. Позже Хидео-сан сказал нам, что у него возникли подозрения.

— Подозрения? На каких основаниях?

— Старшине показалось, что этот ронин нарочно затесался в толпу паломников. Он хотел пройти без досмотра, предположил Хидео-сан. Рассчитывал, что мы сочтем его самураем или паломником, уже прошедшим проверку.

— У ронина была подорожная?

— Да.

— Вы ее видели?

— Да. Мы все ее видели.

— Грамота была в порядке?

— На первый взгляд, да. Но, полагаю, Хидео-сан уже тогда что-то заподозрил. Он оставил грамоту у себя и велел ронину зайти в помещение для личного досмотра. Потом, когда все закончилось, Хидео-сан сказал мне, что некоторые иероглифы были подчищены и написаны заново. Это была краденая грамота, она принадлежала другому человеку.

— Что произошло после?

— Ронин выхватил меч и бросился на нас.

— Он носил меч? Вместо плетей?

— Да, тяжелый деревянный меч. Наверное, дубовый. Таким легко расколоть кому-нибудь череп.

— Я знаю. Поэтому их носят только опытные бойцы.

— Да, очень опытные. Иначе можно убить противника, и тогда: фуккацу ! Надо быть сумасшедшим, чтобы размахивать дубовым мечом, не имея к этому таланта. Но этот ронин и был сумасшедшим. Мы сразу решили, что он сошел с ума.

— Почему?

— Мы били его палками и плетьми. Загоняли на обочину, к деревьям. А он кидался на нас, как бык. Размахивал своим мечом и кидался как бык.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, как бык. Головой вперед. Казалось, он хочет нас забодать.

— Продолжайте.

— Мы теснили его на обочину, но старшина приказал нам отступить. Прекратить, велел Хидео-сан. Тех, кто в горячке не услышал его, он оттаскивал собственноручно.

— Торюмон Хидео велел вам прекратить схватку?

— Да.

— Вы не сочли этот приказ удивительным?

— Удивительным? Я счел его преступным! Отступить перед очевидным злоумышленником?! Я был среди тех, кого Хидео-сан оттащил прочь.

— Так вы не услышали приказа — или не хотели его исполнять?

— Ой, это я зря. А как лучше, господин?

— Неважно. Что случилось потом?

— Когда мы отступили?

— Да.

— Хидео-сан взял боевой ухват.

Писец заинтересовался.

Кисть исправно выводила столбики иероглифов, но писец весь превратился в слух. Боевой ухват? Рогатый наконечник, по форме схожий с огромной подковой. Древко длиной в семь сяку [23] Сяку — 30,03 см. Древко ухвата в данном случае более двух метров. . На древке — острые шипы, чтобы преступник не хватался за него.

Тяжелая, громоздкая штуковина.

Сам писец никогда в жизни не орудовал боевым ухватом, и не потому что случая не представилось. В арсенале стражи на почтовых станциях ухваты имелись, но скорее из-за традиции, чем для реального применения. Ухватами чаще пользовалась городская полиция. Если требовалось утихомирить и задержать буяна, его загоняли к забору или стене дома — и пришпиливали ухватом за шею, не давая сойти с места. Древко удерживал либо один силач, либо двое напарников, а остальные хватали добычу, скручивали руки и вязали буяна веревками.

Старшина караула отдал приказ отступить? Не трогать преступника?! Об этом следовало доложить кому следует. Но при чём здесь ухват?! На дороге нет стен и заборов, куда можно было бы пришпилить сумасшедшего ронина. Чего добивался подозрительный старшина? И ещё…

«Он кидался на нас, как бык. Казалось, он хочет нас забодать».

Что бы это значило?!

Писец сделал две пометки: одну на полях, для господина Хасимото, другую в уме, для шпионов бакуфу .

— Итак, вы отступили, а старшина взял ухват. Что было дальше?

— Они сошлись в поединке. Ронин размахивал мечом, но Хидео-сан не подпускал его к себе. Бил древком по коленям, тыкал «рогами» в грудь. Ронин кричал. Он очень страшно кричал. Казалось, у него вырывают сердце.

— Объяснитесь.

— Ну, сердце. Прошу прощения, господин, я не умею объяснять.

— Неважно. Продолжайте.

— Хидео-сан…

— Почему вы все время называете его Хидео-сан?! Его здесь нет, вы к нему не обращаетесь. Вы говорите со мной. Почему не просто Хидео?

— Потому что я очень его уважаю. Мне нельзя так говорить?

— Можно.

— Хидео-сан теснил ронина на обочину. Мы сперва не поняли, зачем, а потом вспомнили про дерево.

— Дерево?

— От начала дороги до нашей станции — ровно один ри [24] Около четырех километров. . Через каждый ри по закону насыпается холмик и высаживается дерево…

— Я знаю. Высаживается железное дерево, чтобы путники могли отдохнуть в тени. Повторяю вопрос: при чем здесь дерево?!