Генри Олди - Повести о карме

— Там ещё стоит дорожный столб с указателем, но Хидео-сан выбрал дерево. Он бил ронина по коленям, а когда тот прижался спиной к дереву, старшина пришпилил его к стволу. Мы кинулись вперед. На этот раз старшина не стал нас останавливать. Он держал ронина, пока мы не связали негодяю руки и не бросили лицом в пыль. Тогда Хидео-сан велел принести бритву…

— Бритву?!

— Да, господин. Я принес бритву, а старшина обрил ронину голову. Можно было подумать, что он постригает мерзавца в монахи.

— Зачем он это сделал?!

Ясуо Хасимото кипел от негодования.

История с задержанием преступника напоминала дурной сон. Тупица-стражник, болтливый как скверный актер. Удивительный приказ отступить. Странный поединок, когда ронина следовало просто избить палками и задавить числом. И вот — бритва.

Постриг? В монахи?!

Пытаясь совладать с гневом, Хасимото встал, прошелся по комнате. Из-за спины писца глянул на листы бумаги с записью допроса. Напротив реплики «кидался как бык» стояла пометка: «Уделить внимание».

Он прав, подумал Хасимото. Он прав, а я проморгал.

— Вы говорили, ронин кидался на вас как бык. Вы выяснили причину?

— Да, господин. Когда мы обрили ему голову…

— Опять?! Я не жалуюсь на память.

— Простите скудоумного! Но иначе я ничего не смогу вам объяснить. Я не умею рассказывать, если не по порядку. Когда меня перебивают, у меня мысли путаются.

— Хорошо. Вы обрили ему голову. Дальше!

— У него была трещина в черепе. Ужасная трещина, не понимаю, как он ещё оставался в живых. Наверное, упал в горах с крутизны и ударился о камень. Или конь ударил копытом. Хидео-сан сказал нам, что ронин хотел умереть.

— Умереть?

— Да, господин.

— Что же мешало ему вспороть себе живот? Утопиться? Кинуться с обрыва?!

— Он хотел, чтобы его убили. Чтобы его прикончил кто-то из стражников. Кажется, у него был зуб на стражу. Он бросался головой вперед и размахивал дубовым мечом. Очень тяжелым мечом, господин. Старшине он причинил много хлопот, да и мне досталось. В ответ мы тоже били очень сильно. Думаю, рано или поздно кто-нибудь попал бы ему по голове. А там и до смерти недалеко. Если череп треснул, много ли надо?

— Допустим, кто-то из вас убил бы его. Но убийцу тут же задержали бы! Отправили бы в тюрьму! В своем теле, в чужом — в любом случае ронин закончил бы свои дни на Острове Девяти Смертей! На что он рассчитывал?!

— Это да, конечно. Фуккацу ! Но так бы негодяй отправил стражника в ад. Причинил бы вред его семье. Заставил бы плакать жену и детей. Захватил бы чужое тело. Думаю, это принесло бы ему удовлетворение.

— Пожалуй. С новым здоровым телом можно надеяться и на побег. Значит, ронин искал смерти в бою? Жаждал мести? А старшина караула это понял и отозвал вас?

— Выходит, что так.

— И взял ронина живым? С помощью боевого ухвата?

— Да, господин.

— Где ронин сейчас?

— Мы с Хидео-сан доставили его в тюрьму Бомбори.

— Живым?

— Когда мы ушли из тюрьмы, он был ещё живой. Если он и умрёт, то не по нашей вине.

— Ушибы?

— Да, и сильные! Локоть, колено…

Влетев в аптеку, я не сразу отдышался. Запыхался, пока бежал. А когда оказался внутри и имел неосторожность вдохнуть полной грудью — едва не лишился чувств. Ядрёная смесь лекарственных ароматов оглушила меня. Перед глазами всё поплыло, я ухватился за прилавок, чтобы не упасть. Аптекарь решил, что помощь нужна мне, но я в конце концов всё ему объяснил.

— Кровоподтёки? Опухоль?

— И то, и другое.

— Переломы?

На лицо господина Судзуму, круглое, как луна, снизошла тень озабоченности.

— Отец сказал, что кости целы. Я ему верю.

Вряд ли мои слова убедили аптекаря.

— Он может ступать на повреждённую ногу?

— Он сам пришёл домой.

— Это хорошо. Что насчёт руки?

— Двигает. Ну, немного. Старается не беспокоить.

— Ладно, будем надеяться на лучшее. Я назначу ему…

— Прошу прощения, Судзуму-сан! Отец перечислил всё, что ему требуется. Я запомнил слово в слово.

Показывать аптекарю записку отца я не стал. По дороге я внимательно прочёл и запомнил все, что там было написано, слово в слово. Отличный у отца почерк, просто замечательный. Изящный, стремительный. И разборчивый, не в пример каракулям господина Судзуму.

— Кто здесь лекарь, юноша? Я или ваш досточтимый отец?!

— Здесь? Вы, Судзуму-сан.

— Вот! Вот!!!

— Но могу ли я ослушаться отца? Вы же понимаете…

— Благородный юноша, — недовольно проворчал аптекарь. В его устах похвала прозвучала как оскорбление. — Сыновняя почтительность превыше всего. И что же вам принести?

Встав за конторку, он жестом предложил мне сесть на подушку для клиентов.

— Зелёную мазь, — сесть я отказался, показывая, что тороплюсь. — Помните, вы давали её мне от ушибов? В ней, кажется, есть тёртый корень лопуха…

— Я чудесно понял, о чём речь. Да, эту мазь я бы и сам посоветовал. Что ещё?

— Смесь горных трав для припарок. Отец сказал, такая есть только у вас.

— Да уж! Только у меня!

Судзуму был доволен. Широким жестом он указал на потолок, где, подвешенные к балкам, висели десятки мешочков с травяными сборами:

— Только у меня! Это семейный рецепт, мы храним его в строгой тайне. Я напишу, как правильно заваривать травы. Что-то ещё?

— Лекарство с женьшенем, которое вы прописали моей бабушке.

— Лекарство Мизуки-сан? При ушибах?!

— Да.

— Говорите, локоть и колено? А по голове тот разбойник вашего отца не бил?!

— Разбойник? Какой разбойник?!

— Рэйден-сан, помилуйте! Вы что же, ничего не знаете?

— Отец ничего не рассказывал. А что случилось?

— Ваш отец задержал сегодня опасного преступника! Сражался с ним и победил! Об этом шумит весь город. Я сам видел, как разбойника вели в тюрьму мимо моей аптеки. Ну и громила! Ваш отец и другой стражник сопровождали его на лошадях. Потом прибежал мой помощник Йори — я посылал его на рынок — и рассказал, что случилось.

Со всей страстью молодости я жалел, что в аптеке нет Теруко-тян. Ушла к резчикам амулетов? Вот ведь незадача! Конечно, подвиги отца — не подвиги сына. Но хотя бы свой отблеск они на меня бросают? Озаряют светом?! Вне сомнений, да. Прекрасная дочь аптекаря сразу поняла бы, что вишенка от вишни недалеко катится. Она умная, ей долго объяснять не надо.

— Ваш отец — воплощенный герой древности! Передайте ему моё восхищение. Но, боюсь, победа далась ему дорогой ценой…

— Если вы про голову, то голова у отца цела. Он в ясном уме.

— И просит лекарство бабушки Мизуки?

— Да.

— Я, уважаемый Рэйден-сан, потомственный аптекарь в шестом поколении. У меня есть разрешение на торговлю от городских властей. За это разрешение я плачу в казну немалую пошлину. Меня каждый год проверяют, но ещё ни разу — слышите? Ни разу! — мое искусство врачевания не подвергалось сомнению. Я спрашиваю вас в последний раз: ваш отец, пострадавший от разбойника, просит лекарство, которое я прописал его матери?