Рафаэль Лафферти - Дни, полные любви и смерти. Лучшее [сборник litres]

– Боюсь показаться наивным, но это и есть гиганты? – спросил Великоф.

– Верь глазам своим, да, гиганты, – ответила Лангустия. – В местах вроде Отмелей они сидят даже безвылазнее нас остальных. Иногда обычные люди видят их, но не понимают, что они тоже обычные люди. Из-за этого и весь сыр-бор. Думаю, именно этот сыр-бор и привел вас сюда. Но они не обезьяны, не медведи, не монстры. Они тоже люди.

– И вы одной с ними породы? – спросил Великоф.

– Это мои дядюшки, старые холостяки. Вот почему они такие высокие и молчаливые. Вот почему стоят по углам комнаты. И вот почему роют себе пещеры по берегам и обрывам, а не живут в хижинах. Крыши хижин для них слишком низкие.

– Почему бы не построить высокие хижины? – удивился Вилли Макджилли.

– Вам это можно, – ответила Лангустия, – а им – нет. У них свой путь. Они сутулятся и ходят на полусогнутых, потому что чувствуют себя слишком высокими. Не бреются, не стригут волосы и зарастают по самые глаза, и все тело у них покрыто волосами. Они кастраты от природы. Ни детей, ни домашнего очага – поневоле станешь долговязым и неуклюжим. То же бывает с кастрированными быками, медведями и обезьянами – они также вырастают большими и нескладными. Видите, они очень застенчивы, а многие ошибочно принимают их застенчивость за свирепость.

Глухой рев к западу от бури становился все громче. Река вдруг угрожающе ожила. Все в помещении осознали, что снаружи потемнело, хотя до ночи было еще далеко.

Комета отдал свой кий одному из гигантов и подсел к именитостям.

– Вы волхвы? – спросил он.

– Да, я волхв, – сказал Вилли Макджилли. – В современном мире нас называют именитыми учеными. Великоф тоже волхв, а вот Арпад сегодня перестал им быть.

– Поначалу я вас не за тех принял, – сказал старик Комета. – Тех троих я встретил несколько циклов назад. Они прослышали о некоем Событии – и по зову этого События отправились в путь из далеких мест. Но на дорогу ушло почти две тысячи лет, и они боялись, что еще до окончания пути мифотворцы объявят, что они, мол, уже дошли. Еще боялись, что их опередят фальшивые волхвы и создадут превентивный миф. Сдается мне, так и случилось.

– А мифы о тебе, старина, тоже бегут впереди тебя или ты и вправду бывал тут раньше? – спросил Вилли Макджилли. – Я смотрю, язык у тебя хорошо подвешен – в самый раз, чтобы запустить по миру не один миф.

– Спасибо, именно этим я и занимаюсь. Мифы не могли рождаться только в далеком прошлом, мифы – это часть насущного, которым поддерживается настоящее. А я очень хочу поддержать настоящее, ибо часто живу в нем.

– Расскажи нам, старина, почему именно Бумеровы Отмели стали тем местом, куда возвращаются кометы, – попросил Вилли.

– Здесь одна из почтовых станций, где мы меняем коней в наших странствиях по орбитам. В Отмелях останавливаются многие кометы: Бугера, Донати, Энке, вторая Неуймина, Галлея.

– Но почему именно в Бумеровых Отмелях? На этой маленькой речушке?

– Часто вещи бывают больше, чем кажутся. Симаррон на самом деле не такая уж и речушка. Настоящее имя этой реки – Океан, Который Объемлет Все Миры.

– Комета… старик, из которого все время что-то сыплется, – начал свой вопрос Великоф, склонив огромную голову набок, – скажи нам, кто они, эти протолюди, которых мы ищем по всему свету и, возможно, нашли здесь, в сотне километров от нашего прославленного города на букву «Т»?

– И ты спрашиваешь? Да посмотри на свою физиономию! – Старик Комета смотрел на Великофа и мерцал. Человек, который мерцает, определенно бывал среди звезд; они явно оставили на нем свою пыль. – Если хочешь знать, ты сам один из них.

– Давно подозревал об этом, – пробормотал Великоф. – Но кто же они? Кто я?

– Как верно вчера подметил мудрый Вилли, они – слабаки, вырождающаяся порода. Нельзя недооценивать слабаков. Они почва. Раса, которая лежит в основе нескольких человеческих рас. Когда плоть и кровь более энергичных рас истощается, они поддерживают вас силой своего родства. И это происходит постоянно, но в некоторые эпохи особенно заметно. Они – звено, которое никогда не терялось. Связующее звено между прахом и кровью.

– Но почему они – да и я, не будь я таким опрятным и знаменитым, – кажутся иногда животными? – спросил Великоф. – Почему всегда живут на окраинах и задворках?

– Не всегда. Иногда в центре. Это даже мудрый Вилли понимает. Но таково их предназначение – стоять в стороне и копить силы. Взгляните на мощный костяк этой девушки! Их предназначение – выдумывать новые облики, и только посмотрите на облик, который для нее выдумала мать. Они очень глубоко мыслят, именно здесь, в этих пустынных местах, где другим расам так не хватает глубины мыслительной деятельности. Своими силами и мыслями они делятся с остальными, когда вдруг наступает блистательная эпоха великих свершений и великой энергии. Вспомните великие эпохи: Афины, Флоренция, Лос-Анджелес. А после эти люди снова отходят в сторонку – набраться сил и подготовить почву.

– Но что они делают в этой тесной, обветшалой гостинице, похожей на выцветший дагеротип? – спросил Вилли. – Или что-то космическое заключено в ней и в этой речушке?

– Конечно, Вилли. Гостиница называется Ксенодохий, или Странноприимный дом. Дом, где собираются странники. И те, что сейчас здесь, и те, что бродят по свету. И он не мал, просто в каждое мгновение ты можешь видеть только ту его часть, которая доступна твоему зрению. Потом странники пойдут дальше своей дорогой. Иногда они живут в местах обычных людей, на окраинах или в центре. Иногда – в местах и эпохах, заброшенных человечеством. Заброшенные они предпочитают чаще и ко времени относятся по-свойски. А что в этом плохого? Если обычные люди завершают эпоху и оставляют ее, почему ею не воспользоваться?

Ревущий гул стал совсем близким, и снаружи начался страшный ливень.

– Пора! – воскликнула своим странным голосом Лангустия Сом. – Поток пришел, и он снесет все на своем пути. Пора ложиться в реку.

Все поспешили за ней – и обитатели Бумеровых Отмелей (в том числе гиганты), и ученые и именитости.

– Комета, ты что, тоже ляжешь в реку? – удивился Вилли Макджилли. – Не ожидал от тебя такого.

– Нет, не лягу. У меня другой путь. Возьму свою лошадку с повозкой и вознесусь над потоком.

– И что, они действительно выглядят как конь и повозка?

– Нет, они выглядели бы иначе, если бы ты мог их видеть.

– Комета, кто ты на самом деле? – спросил Великоф, когда они уходили от старика. – К какому роду принадлежишь?

– К человеческому, конечно. К особой расе рода человеческого, которая иногда возникает из смешения, а потом опять уходит, чтобы набраться силы и глубины. Некоторые из нас уходят на очень долгие времена. Нас мало. Мы все в дальнем родстве, но на какое-то время становимся друг другу чужими, потому что так надо.