Рафаэль Лафферти - Дни, полные любви и смерти. Лучшее [сборник litres]

– Именно, именно, и это прекрасно, прекрасно, – приговаривал счастливый Вилли Макджилли с набитым аппетитной бурдой ртом. – Всегда полагал, что мир многое потерял, когда стали промывать старое доброе блюдо трущоб – рыбью икру. Теперь ее промывают во многих местах, но, как видно, не везде. А по мне, так в настоящей икре всегда должен быть легкий привкус речных нечистот.

Арпад с отвращением разломил глиняную ложку. Он проделал миллион миль в поисках необычного, а встретив его, не узнал – потому что в нем самом этого не было.

Один из доминошников за соседним столом (все три именитости почти сразу отметили это, правда, не сразу осознали) оказался медведем. Медведь был одет как оборванец, а на голове – большая черная шляпа. В домино играл уверенно и почти все время выигрывал.

– Как может медведь играть так хорошо? – удивился Великоф.

– Не так уж и хорошо, – возразил Вилли Макджилли. – Я играю лучше. Лучше их всех.

– И он не медведь, – добавила девушка. – Это мой двоюродный брат. Наши матери-сестры были чудачки. Его мать для смеха вылизала своего сына в форме медведя. Но это ничто по сравнению с тем, что проделала моя мать. Она вылизала мне красивое лицо и стройную фигуру – тоже для смеха. Мне это совсем не нравится, но я отношусь к этому с юмором, как и все вокруг.

– Как ваше имя? – равнодушно спросил Арпад.

– Лангустия Сом.

Но Арпад Аркабаранян имя не расслышал или не узнал его, хотя именно оно прозвучало на пленке, которую им прокрутил доктор Великоф Вонк, – на той самой пленке, что привела их сюда, в Бумеровы Отмели. Арпад затворил от мира и глаза, и уши, и сердце.

Волосатый человек и Комета все еще гоняли шары, и что-то по-прежнему сыпалось из Кометы.

– Он уменьшается, он разрушается, – заметил Великоф. – Боюсь, с такими темпами его не хватит еще на один век.

Засим именитости откланялись, покинули комнату отдыха и гостиницу «Симаррон» и отправились на поиски ДИСЧей, которые, по слухам, водились в этих местах.

ДИСЧ, как вы уже знаете, – это сокращение от «Доисторический Снежный Человек». Еще его называют Волосатый Лесной Человек, Дикий Человек с острова Борнео, Йети, Злой Дух, Человек-обезьяна, Человек-медведь, недостающее звено эволюции, Девятифутовый Гигант, реликтовый неандерталец. Некоторые полагают, что все это – одно и то же существо. Однако большинство уверено, что такого существа не существует вообще – ни в одной из вышеперечисленных форм.

И большинство, похоже, как всегда, было право, ибо тройке именитостей не удалось обнаружить ни шкур, ни шерсти (а грубая шкура с густой шерстью считается отличительной особенностью ДИСЧей) на всем протяжении красного берега реки Симаррон. Создания, встречавшиеся по пути, сильно напоминали неразговорчивых оборванцев, которых ученые уже видели в Бумеровых Отмелях. Они не были уродливые, скорее, трогательно-илистые. По-своему вежливые, по большей части молчаливые. Одетые, как одевались люди семьдесят пять лет назад, точнее, как бедный рабочий люд семьдесят пять лет назад. Но были ли они бедными? Может, да, а может, нет. И непохоже, чтобы они много работали. Правда, время от времени мужчины и женщины как бы невзначай, походя делали кое-какие дела.

По всей видимости, в илистой красной реке водилось много рыбы. По крайней мере, там постоянно что-то плескалось и играло. На берег выползали огромные черепахи с густым слоем ила на голове и вокруг глаз. Берега и отмели были зыбкие, так что именитости то и дело проваливались в илистый песок – по колено, а то и выше. А вот широкостопый местный народец ходил без всяких затруднений.

По берегам росло много зелени; правда, зеленью ее особо не назовешь: она скорее бурая, – возможно, из-за того, что последние недели выдались пыльными. Здесь жили ондатры и даже бобры, скунсы, опоссумы, барсуки. Тут и там виднелись волчьи норы и норы койотов со своим особенным запахом. Были и собачьи норы. Встречались деревья с дуплами, где жили еноты. Даже медвежьи берлоги, напоминающие пещеры. Но пахло из них не медведями. А чем же?

– Кто живет в этих пещерах? – спросил Великоф у женщины, которая ковырялась в глине поблизости, добывая речных мидий.

– Гиганты, – ответила женщина.

Пещеры вполне подходили для гигантов. Девятифутовое существо могло зайти в такие, не нагибаясь.

– Все не то, – сказал Арпад. – Нечего тут делать. Продолжу свои экспедиции в других местах и, возможно, что-то найду.

– А мне кажется, мы именно там, где надо, – возразил Великоф.

– Оно вокруг нас, Арпад, то, что ты искал, – подтвердил Вилли Макджилли.

Но Арпад Аркабаранян остался равнодушен к обитателям илистых вод, красных песков и пещер в красных песках – словом, ко всему. Он совершенно утратил интерес к окружающему. Троица вернулась в гостиницу «Симаррон», так и не найдя никаких примитивных созданий, никаких недостающих звеньев.

Они снова зашли в комнату отдыха. Доминошники сидели на своих местах и апатично забивали козла.

– Вы точно уверены, что в ваших местах нет странных существ? – спросил Арпад Лангустию Сом.

– Джон Солт – странное существо, а он родом из этих мест, – подсказала Ракела. – Лакричник, по-моему, тоже странный. Да и Оранг Лесовик – он играл в футбол в высшей лиге. У всех троих – примесь крови обычных людей. Они такие же странные, как и вы трое. И Комета, тот, что играет в пул, тоже какой-то странный. Но я не знаю, примесь какой крови стала причиной его странности.

– Он давно здесь? – спросил Великоф.

– Он возвращается каждые восемьдесят семь лет. И остается примерно на три года. В этот раз он здесь уже больше двух лет. Потом отправляется на очередной круг. Путешествует в пространстве среди планет и звезд.

– Вот как? И на чем путешествует? – спросил Великоф, высунув язык и скосив глаз.

– На конной упряжке, на чем же еще?

– Эй, Комета! – крикнул Вилли Макджилли. – Ты и вправду ездишь среди планет и звезд на конной упряжке?

– Все верно, – ответил высокий седобородый мужчина по имени Комета. – Коня зовут Пипи-газ, а повозку я называю Харма. Конь – кляча, повозка – раздолбана, но худо-бедно ездим.

– Троньте глину для молний, – велела Лангустия Сом.

Все дотронулись до глины. (Впрочем, здесь все было из обожженной глины, даже домино.) И вспыхнули молнии – фантастические молнии. Засверкали из каждой щели и трещины ветхого отеля. И это сияние было ярче, чем все лампы мира на сомовьем жире. И не прекращалось. Прокатились раскаты грома, и послышался дальний рев за несколько километров западнее от бури.

Явились гиганты и встали по углам комнаты. Все они были похожи друг на друга, словно братья. Высокие, мрачные, заросшие бородами по самые глаза, в черных широкополых шляпах. И все под девять футов ростом.