Кристина Далчер - Мастер-класс

— Что-то я себя неважно чувствую сегодня. — Серебряный автобус уже ждал на улице, и голос пресловутого «фембота» вовсю сзывал припозднившихся учеников: Ученики Серебряной школы имени Давенпорта! Даю последний сигнал. Автобус Серебряной школы готов к отправке. Последний сигнал для учащихся Серебряной школы имени Давенпорта …

— Энн, — только и сказал Малколм, глянув на дочь, и одного этого слова оказалось достаточно, чтобы вытолкнуть ее из дома.

А мы продолжали ждать. Вот уже и зеленый автобус появился в дальнем конце улицы. Фредди, не отрываясь, смотрела на него из окна и молчала. К счастью, теперь нам оставалось подождать совсем немного.

— Пора, Фредди, — сказала я, и мы вместе вышли на крыльцо. Фредди, сгорбившись, сосредоточенно рассматривала каждую трещинку между кирпичами на тропинке, ведущей от нашего дома к дороге.

Испуганная девочка — та самая, про которую всего несколько дней назад Энн сказала, что у нее все отлично, хотя сегодня она выглядела далеко не так, — прислонилась к привезшему ее автомобилю, скрестив на груди руки и опустив голову. На ней уже не было ярко-алых плиссированной юбочки и жакетика; не было у нее на плече и рюкзака, набитого книгами; зато на тротуаре с ней рядом стоял зеленовато-оливковый чемодан с мягкими боковыми стенками. Это была Сабрина.

Тот, кто сегодня подвез девочку к автобусу, из машины явно вылезать не собирался. Машина была новая, серо-стальной «Лексус SUV». А за рулем, по-моему, женщина, хотя точнее определить было трудно: человек в автомобиле нахохлился, голову опустил на руль, а плечи его вздрагивали в каком-то судорожном ритме. Но Сабрина на человека в машине не смотрела; она упорно смотрела себе под ноги, на тротуар, и в руках сжимала желтую карту.

Обычно эти желтые карты вручают сразу же. Фредди, например, курьер доставил ее уже вчера вечером; карта была в мягком конверте из дорогой бумаги, на котором было написано: «Семейству Фэрчайлд». А в верхнем левом углу на конверте красовалась солнечная эмблема компании «Достойная семья» — силуэты трех фигурок, а над головой самой маленькой что-то вроде нимба, по-моему, куда больше похожего на рога.

О Сабрине я вот еще что успела узнать: оказывается, ее перевели из серебряной школы в желтую, государственную, минуя промежуточную зеленую школу. Вроде как жил ты в раю, а потом тебе вдруг дали пинка, и ты кубарем покатился вниз по дороге, ведущей прямиком в ад, и всю ее пролетел без единой остановки, не имея даже самой слабой надежды задержаться в чистилище. Собственно, то же самое произошло и с Джуди Грин на прошлой неделе.

Это был некий новый и неожиданный сдвиг в привычном порядке вещей, отчего мне все сильней становилось не по себе. Все-таки у нас в государстве всегда имелись строго соблюдаемые законы и правила, да и сама система представляет собой отлично отлаженный механизм, успешно производящий конечный продукт, даже если кое-кому этот продукт ненавистен; во всяком случае, мы всегда точно знаем, что именно получим на выходе, когда на том или ином конвейере сработает выключатель. Желтые автобусы всегда совершали свой объезд раз в месяц, всегда по понедельникам, сразу после дня тестирования. Ученики серебряных школ, провалившие тест, всегда сперва слетали до уровня зеленых школ. И так этот механизм работал всегда.

И все-таки когда-то и он работал иначе. Когда-то все автобусы были одного цвета. И все дети ходили в одинаковые школы. А потом, если хотели, поступали в колледжи, где изучали именно то, что им нравится, а не то, что, как им сказали, для них более выгодно.

До того, как я, совершив большую глупость, позволила Малколму убедить меня перейти на факультет естественных наук, то есть начать игру на более прибыльном поле, я перепробовала все, что предлагал наш гуманитарный колледж, — философию, литературу, классические языки. Помнится, в аудитории, где мы занимались латынью, на стене висел постер, на котором был изображен слон, наткнувшийся на огромную кучу дерьма, под которой ярко-желтыми буквами было написано Stercus аccidit [18] Латинское непристойное ругательство. Можно перевести примерно как «Вот дерьмо». , — видимо, наш преподаватель счел это подходящей шуткой. Но сейчас я вдруг поняла, что тот образ был абсолютно неверен. Дерьмо никогда не обрушивается все сразу; и вряд ли некий невидимый «слон» наложит кучу именно в том месте, куда ты собираешься поставить ногу. На самом деле обычно происходит следующее: некий очаровательный «кролик Банни» роняет свой крошечный шарик дерьма, потом еще один и еще, а ты не придаешь этому почти никакого значения: кролик-то умный, да и шарики крошечные, их ничего не стоит смахнуть.

Stercus accidit. У этого выражения есть еще один перевод: «не торопясь, понемногу». Когда дерьмо падает по чуть-чуть, мы обычно не придаем этому особого значения; иной раз и внимания на это не обращаем. Как в той истории, которую рассказывала моя мать, — о лягушке, которая в итоге оказывалась сварена, потому что не обращала внимания на то, что вода в кастрюле понемногу становится теплее.

— Привет, — сказала Фредди, поравнявшись с Сабриной.

— Привет, — откликнулась та.

И мы снова стали ждать.

Я буквально спиной ощутила, что занавеска в окне миссис Делакруа чуточку сдвинулась влево — это она устраивалась поудобнее, чтобы следить за происходящим. В остальных соседних домах это делалось не так тактично. С хорошо слышимым щелчком взлетали жалюзи. Миссис Моррис сделала вид, будто вытирает с подоконника пыль. А миссис Каллахэн уже в пятый раз брызгала жидкостью для мытья стекол на одну и ту же оконную панель и протирала пищавшее от чистоты стекло бумажным полотенцем. Между прочим, все эти женщины несколько лет назад решительно поддержали Сару Грин, возглавившую здешнюю кампанию кардинальной перестройки общества.

Ну что ж, наслаждайтесь шоу, дамы! Придурки гребаные .

Фредди вытащила свой телефон и принялась «спасать цыплят» на забитых трафиком улицах — подобные игры всегда помогают ей удрать в иную реальность. Пусть себе играет, решила я, пусть делает что угодно, лишь бы не впадала в ступор. Сабрина, между тем, продолжала рассматривать тротуар, словно под ногами у нее было некое произведение искусства. Фигура, до сих пор скрывавшаяся на водительском сиденье в «SUV», решила обнаружить себя; она выбралась наружу, дрожащими руками поднесла к губам сигарету, лишь с третьей попытки сумев соединить ее кончик с пламенем зажигалки, и перевела на меня тяжелый взгляд.

— Вы ведь жена этого ублюдка Фэрчайлда, верно?

— Да. — Я не стала прибавлять «пока что».

Мать Сабрины — а это была она — с силой затянулась и выдохнула дым прямо мне в лицо.