Кристина Далчер - Мастер-класс

— А ведь ты, наверно, и меня могла бы научить говорить так же хорошо и правильно, как ты сама?

— Но разве ты плохо говоришь? — И тут же целая куча эпитетов, услышанных мною из уст Малколма, всплыла в моей памяти подобно тому, как в мультфильмах изображают мысли — пузырьками: трещотка, деревенщина, дубина неотесанная, белый мусор. И неважно, что в целом понятие «hillbilly» [33] Hillbilly — букв. «горный Билли», «Билли с холма». Типично американское понятие, означающее примерно: «деревенщина», «житель задрипанной глубинки», «дурачок с холма». , возможно, даже имеет какой-то смысл, поскольку половина шотландско-ирландских протестантов, поселившихся в горах, действительно называли своих первенцев Вильгельмами, Билли в честь Вильгельма Оранского. Может, даже больше половины. И, наверное, все эти эпитеты Руби Джо не раз слышала. Интересно, больно ли они ее жалили?

— Ты и сама знаешь. Как раз за это горожане называют наших бедняков «белым мусором».

— Да. Я слышала.

— Черт возьми, ну да! Мы действительно бедные. Оба моих деда работали на угольной шахте и приходили домой черные, как ночь, а получали гроши. Но бедные вовсе не значит тупые! — Руби Джо отвернулась к окну, за которым проплывал очередной жалкий городишко весьма депрессивного вида. — Бывает, конечно, они тупят, но не все же время. Хотя обычно, стоит мне рот раскрыть, первое, что людям в голову приходит, что я тупая деревенщина.

Я хотела сказать ей, что любой акцент можно исправить, как только ребенку исполнится десять, но не успела: Руби Джо опять опередила меня:

— Вот, например, Мадонна. Она ведь из Мичигана, верно? Но теперь-то по ней этого не скажешь: говорит как настоящая англичанка.

— Ты права, милая, — сказала я, думая о том, что для борьбы с особенностями речи Мадонны была, по всей вероятности, привлечена целая армии языковых учителей и всевозможных наставников. — И мы с тобой, разумеется, можем поработать над твоей речью и произношением, если это так для тебя важно.

Ответом мне была еще одна благодарная улыбка, буквально затопившая меня ощущением счастья и солнечного света.

Когда мы добрались до основного шоссе штата Канзас, нас в автобусе осталось всего трое: Руби Джо, я и некая пожилая женщина, которая все время сидела, понурившись, и молчала.

— Всего часов пять ехать осталось! — радостно оповестил нас водитель.

Еще целых пять часов! Целых пять часов, прежде чем я смогу увидеть Фредди!

Канзас оказался плоским, как лепешка. Нет, даже еще более плоским. Настолько плоским, что вполне мог бы сойти и за неглубокую впадину. И никогда в жизни мне не доводилось видеть столько кукурузы, как за последние несколько часов. Трудно было себе представить, что такое количество кукурузы можно как-то использовать.

Проехав миль пятнадцать по этому странному шоссе, словно ведущему из ниоткуда в никуда, мы свернули на грунтовую дорогу, ведущую к не менее странным двустворчатым воротам. Низкое солнце полосками просачивалось сквозь железные прутья ворот в окно, возле которого покачивалась голова задремавшей Руби Джо. Затем автобус снова свернул куда-то налево, полосатый свет сдвинулся, и мы остановились возле маленького домика. Типичного домика привратника.

— Выглядит довольно мрачно, — сообщила мне проснувшаяся Руби Джо.

«Мрачно» — это еще слишком мягко сказано. По-моему, мы вляпались в самое настоящее дерьмо.

— Все точно так, как и говорила моя старая бабушка… — И Руби Джо, заслонив рукой глаза, принялась рассматривать домик привратника.

— Ну, и что же такое она говорила? — спросила я, но Руби Джо приложила палец к губам, призывая меня помолчать.

Через распахнутое окно домика был виден грузный мужчина, который с трудом заставил себя встать, открыть дверь и выйти на крыльцо; его пивной живот ритмично шлепал по ремню серых форменных брюк. Сверху на нем тоже было нечто серое; на левом плече виднелись две нашивки, выглядевшие знакомо. Первая — радостно-солнечная эмблема «Достойной семьи»; вторая — триколор Министерства образования с пресловутыми Intelligentia, Perfectum, Sapientiae. Может, из автобуса было и не очень хорошо видно, но этот страж не показался мне ни умным, ни совершенным, ни тем более мудрым.

— Значит, так, народ. Для начала предъявите-ка ваши билеты и ID-карты, — провозгласил этот тип, словно обращаясь к толпе возбужденных зрителей, пришедших на концерт в Мэдисон-сквер-гарден, а не к трем преподавателям старших классов, подъехавших на автобусе к воротам весьма обветшалого комплекса зданий постройки девятнадцатого века в задрипанном городишке Уинфилд, штат Канзас. Охранник влез в автобус, проверил документы и маршрутный лист у водителя, затем по очереди осмотрел нас, хмыкнул и объявил: — Вы первая.

Та пожилая женщина, что всю дорогу ехала, опустив голову, встала и взяла свою сумку. Было заметно, что на ногах она держится не слишком уверенно, но ни водитель, ни охранник и не подумали подать ей руку. Я встала, толкнув наполненный недоеденным фастфудом мешок, пристроенный на сиденье рядом с Руби Джо, и решительно двинулась на помощь старушке.

— Я вас не вызывал, леди, — тут же рявкнул охранник. — Сядьте на место.

Я ненавижу, когда меня называют «леди» в подобном контексте. Эта леди — звучит прекрасно. Эта леди в зеленом — еще лучше. Скажите, пожалуйста, я могу поговорить с хозяйкой дома? Это ведь она — та леди в зеленом ? Но такому жирному слизняку, как этот, полагается называть меня не иначе как д-р Фэрчайлд!

— Лучше уж вы снова сядьте, — язвительно заметила я, — поскольку для вас это, кажется, более привычное состояние. А я лучше все-таки помогу этой пожилой женщине выйти из распроклятого автобуса. Вы не против, надеюсь?

Я долго проработала в школе и хорошо знала, как вести себя с хамами и любителями буллинга. Любому учителю приходится постигать подобную науку. Чем выше такой гад ростом или положением, тем выше должен быть ты. А мне сразу стало ясно, что даже без каблуков я на добрых шесть дюймов выше этого Мистера Пивное Брюхо. И он, разумеется, тут же отступил — просто, наверное, до сих пор никто не решался ему возразить, никто даже не попытался защитить собственные позиции.

Ну и отлично.

А интересно все-таки, почему мои слова и действия настолько его поразили?

Пожилая дама с поникшей головой успела сказать мне, что ее зовут миссис Мунсон. Миссис Мунсон. Ничего себе фамилия! Однако, даже если ноги у миссис Мунсон и работали неважно, язык у нее был подвешен здорово.

— Лучше вы скажите ему, детка, а то он еще не поймет.

Благополучно спустив миссис Мунсон на землю, я снова влезла в автобус, чтобы забрать свой портфель и пакет с едой. Правда, в нем остались только те упаковки с печеньем, которые я прихватила дома с полки над холодильником, чтобы порадовать Фредди.