Кассандра Монтег - После потопа [litres]

– Не надо! – взвыла она. – Пойдем вместе!

– Я должна помочь Дэниелу, – возразила я, хотя грудь сдавило, будто обручем. – Ты там будешь не одна, а я скоро приду – обещаю.

Маленькое тельце Перл сотрясалось от рыданий. Я с трудом оторвала ее от себя.

– Пожалуйста, не бросай меня, – еле-еле выговорила сквозь слезы дочка.

– Марджан, я тебя очень прошу, – только и произнесла я.

Марджан взяла Перл на руки и вышла с ней из кают-компании. На секунду вспышка молнии осветила лицо дочки: несчастные глаза, волосы, от ветра и соленой воды стоявшие вокруг головы, как пух одуванчика… Казалось, Перл держалась из последних сил.

Мы с Дэниелом, скользя по палубе, кое-как добрались до кормы. От холодной мглы и завываний ветра в голове не осталось ни одной мысли. Ровный гул в ушах не стихал ни на секунду. Он будто исходил изнутри меня, а не снаружи. И вода, повсюду вода – дикая, неукротимая. Стремительная сила, сокрушающая все на своем пути. Меня охватила паника. Вспомнились те далекие дни, когда наводнения и шторма уничтожили все, что было мне знакомо. Машины переворачивались и врезались в дома. Старое дерево вырвало из земли с корнями, будто его выдернула гигантская рука. Ветер швырял птиц на заборы и стены.

Дэниел одной рукой вцепился в даунриггер, второй держал меня. Только благодаря этому нас не смыло за борт. Онемевшими, негнущимися пальцами я пыталась обмотать якорный канат вокруг кнехта. А перед носом корабля вздымалась новая волна. Вот уже оформился гребень. Наконец я затянула узел и перебросила плавучий якорь через планшир. Волна обрушилась на нас. Мы оба пригнулись. Нас захлестнули потоки воды.

Канат натянулся. Мы прижались к планширу. Корабль потащило в сторону. Он начал поворачиваться, пока не встал носом к волнам. Конечно, волна и сейчас может ударить нам в борт и опрокинуть нас, но я постаралась об этом не думать. Дэниел уже подбирался по мокрой палубе к грот-мачте.

Мы с Дэниелом взялись за блок и такелаж. Но Уэйн зарифил парус так плотно, что у нас никак не получалось его ослабить. Я все не могла разглядеть трос. Даже сама мачта казалась размытой тенью. Онемевшие пальцы снова и снова скользили по тросу, но толку никакого.

– Полезай в трюм! – прокричал Дэниел и оттолкнул меня в сторону.

– Мачту потеряем! – крикнула я в ответ, но Дэниел не услышал: в нас врезалась очередная волна. Одной рукой он обхватил меня за талию, второй вцепился в мачту. Нас обоих отнесло вправо, точно мы были тряпичными куклами. Ноги скользили по палубе, вода пенилась вокруг щиколоток.

Как только мы снова обрели равновесие, я отпихнула Дэниела локтем. Пальцы опять нащупали трос. Палуба выровнялась. Казалось, и ветер, и волны на секунду застыли, и весь наш крошечный мирок замер в тревожном ожидании. Перед нами росла новая стена воды, намного выше остальных. Такая же обрушилась на мою маму.

Дэниел схватил меня и понес, а скорее, поволок к люку. Поднял его и столкнул меня вниз. Прыгнул следом и с металлическим щелчком закрыл люк на задвижку. Но этот звук утонул в завываниях ветра и реве волн.

Я прижимала к себе Перл. Ее голова лежала у меня на груди. Я опустила подбородок ей на затылок. Перл свернулась калачиком. Она больше не дрожала. Все ее тело расслабилось, обмякло. Я несколько раз пыталась с ней заговорить, бормотала ободряющие слова, но Перл не отзывалась. Казалось, она укрылась в какой-то потайной комнате внутри себя, куда не впускала даже меня. Моя маленькая морячка, боящаяся моря.

Мы все собрались в общей спальне и сидели на койках, как на насестах. Томас и Уэйн заткнули дыру в трюме тряпками, а сверху заколотили досками. Под напором воды трещины в дереве распирало, доски раскалывались и стонали. Вода медленно растекалась у нас под ногами. «Седну» качало туда-сюда. Щепки плавали в воде, точно игрушечные кораблики. Их мотало из стороны в сторону, а потом выносило из каюты в коридор, и они скрывались из вида.

«Седна» снова и снова ухала вниз с гребня волны. Казалось, внутри черепа разносилось эхо. Наверху не смолкал треск. У нас на борту не хватит дерева на столько брусьев. Ото всех пахло по́том, одновременно и сладким, и соленым. Запах страха.

Сквозь иллюминатор вверху стены виднелись вспышки молний. Они на секунду выхватывали членов команды из темноты, а потом знакомые фигуры снова исчезали. Из-за этого казалось, будто я в каюте одна. Знакомое ощущение: неотступный страх, что я вот-вот буду похоронена в водяной могиле. Буду отчаянно хватать ртом воздух, но не смогу сделать ни единого вдоха.

Я снова подумала о маме. Вспомнила, как корзина яблок выпала из ее рук. Неужели ее скелет теперь – дом для рыб и морских растений? А ребра – крыша для анемонов?

От ужаса меня пробила дрожь. «Нам ни за что не выбраться из этого шторма живыми», – пронеслось в голове. Значит, вот каким способом вода заберет нас. Я представила себя в океанской могиле. От подводного света кожа выглядит синей, волосы колышутся, словно водоросли, кораллы вырастают из костей. Новая часть нового мира.

«Пощади нас, – молилась я любому божеству, любому высшему существу, наделенному властью. – Прошу тебя, не дай нам затонуть». Лихорадочно пыталась сообразить, что предложить взамен. Сразу подумала о цели нашего плавания. О моем отчаянном желании добраться до Роу.

«Нет, – возразила самой себе я. – Что угодно, только не это».

Бросить поиски Роу значит окончательно признать то, чему я уже наполовину поверила. Что, бросив меня, Джейкоб поступил правильно. Что я и впрямь не в состоянии выжить в этом новом мире.

«Забирай что-нибудь другое, – попробовала я поторговаться с высшей силой. – Только не отнимай моего последнего ребенка».

Перл погладила одну из своих змей, свернувшуюся у нее на коленях. Я провела пальцем по длинному телу. Змеиная кожа оказалась на удивление мягкой. Змея отпрянула. Вспыхнула молния. Змея открыла глаза. Перл тоже. А потом все опять погрузилось в темноту.

В каюту проникал тусклый предзакатный свет. Некоторые задремали. Невольно уснули, чтобы во сне скрыться от этого ужаса. Раз ночь еще не наступила, значит шторм длился не так уж и долго. Я почти пожалела, что еще светло. Лучше бы получить передышку до утра и только тогда увидеть весь масштаб разрушений. Боялась, что сейчас мне этого зрелища не вынести.

Вода стояла в каюте на уровне фута. Теперь через пробоину проникала лишь тонкая струйка. Она просачивалась между досок, которыми заколотили дыру. Перл тряслась от холода. Я завернула ее в одеяло.

Мы молча вылезли из трюма. Да, мы выжили, но ни радости, ни благодарности не испытывали: только глубокое потрясение. В воздухе витал молчаливый вопрос: да, шторм мы преодолели, но сумеем ли выстоять в затишье после бури? Я понимала: худшее впереди. Дни после наводнений всякий раз оказывались более суровым испытанием, чем сами наводнения. Необходимость все восстанавливать – вот что выбивает почву из-под ног.