Кассандра Монтег - После потопа [litres]

Я опустила глаза. Дохлая муха дрожала в моих пальцах.

– Ну конечно, «думай о детях», – язвительно пробормотала я.

– Я буду рядом, Майра, – тихо пообещал Дэниел.

– Тебе не под силу заботиться обо всех, – бросила я.

– Это точно. Ты же мне не позволяешь заботиться ни о тебе, ни о Перл.

– Мы в заботе не нуждаемся.

– Нет, нуждаетесь, – возразил Дэниел.

Он не сводил с меня глаз, и я отвела взгляд первой.

На меня будто опустилась неподъемная тяжесть. Казалось, наша судьба в Долине предрешена заранее. Она – будто страница из древней истории, переписать ее нельзя. Возникло странное ощущение, будто за мной сегодняшней наблюдаю я будущая. И эта будущая я что-то шепчет мне на ухо, хочет о чем-то меня предостеречь.

Наконец я обвязала муху проволокой. Провела рукой по шее. Ладонь сразу намокла от пота. Меня охватило смятение. Скорее бы Дэниел ушел! Подпустив его слишком близко, я ступаю на опасный путь. Подпитываю желание, с которым нужно бороться.

– Ценю твою помощь, – сказала я и отвернулась. – Мне работать надо.

Я кашлянула и пристально уставилась на муху.

Ножки стула Дэниела царапнули пол. Он подвинулся ближе. Взял меня за подбородок и повернул мое лицо к себе.

– Я не помощником твоим стать хочу.

Мы смотрели друг другу в глаза. Меня с ног до головы обдало волной жара. В животе заныло, между грудей выступили капельки пота. Я вспомнила, как втаскивала Дэниела на борт «Птицы». Полуденное солнце припекает свысока, длинные руки и ноги тяжелые. Вот Дэниел очнулся и его темные ресницы затрепетали. Капли воды на коже искрились в солнечных лучах. Даже тогда, охваченная страхом, я ощутила исходившую от Дэниела спокойную уверенность. Откуда она у него только берется?

Дэниел взял мое лицо в ладони, потом провел рукой по шее. Потер прядь моих волос между пальцами. Послышалось легкое, едва слышное потрескивание.

– Ну как ты не понимаешь! Я не могу тебя потерять, – прошептал Дэниел.

В его голосе прозвучало столько нежности, что я сразу размякла, растаяла. Прижалась к Дэниелу, и он поцеловал меня – грубо, жадно. Наши языки сплетались, дыхание смешивалось.

Борода Дэниела царапала мне лицо. Я обхватила его шею. Мышцы двигались и пульсировали под моими ладонями. Сердце билось все быстрее и быстрее – в том же ритме, что и у Дэниела.

Он усадил меня на стул. Запустил руки под мою рубашку и стянул ее с меня. От ощущения его рук на моей коже между ног стало горячо. Я выгнулась ему навстречу и почувствовала животом его эрекцию. Я обхватила рукой затылок Дэниела. Его волосы скользнули между пальцами. Губы Дэниела на моей шее спускались все ниже и ниже.

Острые края его зубов, жесткие волоски на руках. От волос пахнет дымом и морской солью. Массивная, теплая грудь. Вкус его кожи. Мне будто не хватает воздуха. Я растворяюсь, превращаюсь в жидкость.

Пальцы Дэниела скользнули между моих ног, мои бедра сами собой пришли в движение, все мое тело раскрылось. Как только Дэниел вошел в меня, я запрокинула голову и обхватила его за шею. Моя шея – беззащитная, будто рыбье брюхо. Кажется, будто каюта перевернулась вверх ногами. Пламя свечи пляшет в темноте. Дэниел двигается внутри меня. В голове то затуманивается, то проясняется. Я поднимаюсь и поднимаюсь, пока не оказываюсь на самом верху. Я зависаю в воздухе.

Каюта приобретает четкие очертания постепенно, будто просыпаюсь от глубокого сна. Грубая древесина под пальцами, студеный сквозняк с палубы. До чего холодно! И ночь такая тихая…

Неделю мы плыли в спокойных водах. Ветер дул холодный, но ровный. И тут мы попали в такой густой туман, что на расстоянии трех футов ничего было не видно. И горизонт, и солнце исчезли. Дэниел мерил шагами кают-компанию и ругался.

– Того и гляди на айсберг напоремся. В примечаниях к карте сказано, что в холодное время года они встречаются даже здесь, – сказал Дэниел, когда я зашла в кают-компанию за новой удочкой.

Я дотронулась до его плеча, пригладила волосы.

– Ничего, прорвемся, – с нетипичным для меня оптимизмом успокоила его я.

Дэниел накрыл мою руку своей.

С Абраном я будто бежала от себя, а с Дэниелом вернулась домой. Абран был мне полезен, но связалась я с ним не только из-за этого. Меня сразу привлекла его харизма, уверенность в себе, непринужденная манера держаться. Казалось, он с рождения другой жизни не знал. Мне захотелось хоть отчасти перенять эту легкость. Оказавшись на «Седне», я в первый раз поселилась на чужой территории, поэтому чувствовала себя уязвимой. Прикосновения Абрана были нужны мне, чтобы избавиться от этой неуверенности.

Мы с Абраном будто играли в догонялки: все удовольствие в погоне, а не в том, чтобы поймать другого участника. Самый приятный момент – когда твои пальцы в дюймах от чужой спины, но вот она удаляется, и тебе уже до нее не дотянуться. Есть особая прелесть в том, чтобы стремиться и не получать.

Но Дэниел пробуждал во мне более глубокое желание: жажду обладать, жажду совместного будущего, единения. Возможно, я могла себе представить жизнь с Дэниелом, потому что он стал первым после деда, с кем я чувствовала себя в безопасности. Может быть, благодаря привязанности Дэниела к Перл я с самого начала увидела в нем партнера. Человека, с которым можно трудиться бок о бок, готовясь к новой жизни на другом берегу. Влечение к Дэниелу росло медленно и постепенно, пока не захватило меня целиком. Так же дерево зарастает мхом, пока весь ствол не становится зеленым. Таким он и останется, пока не рухнет на лесную землю. Я чувствовала присутствие Дэниела даже в моих венах, будто одним взглядом он полностью овладевал мной. После ночи в кают-компании между нами не возникало ни капли неловкости. Только глубокое понимание. Казалось, после длительного молчания мы наконец поговорили по душам.

Я вернулась к рыбалке. Заполнила бочки соленой треской, палтусом и какой-то мелкой серой рыбой: раньше такой не видела, понятия не имею, как она называется. Сначала мы все беспокоились, что рыба окажется ядовитой. Уэйн вызвался попробовать ее первым.

– Буду королевским дегустатором, – пошутил он, чтобы разрядить обстановку.

Но никто не засмеялся. Уэйн прожевал рыбу, проглотил.

К следующему дню никаких признаков недомогания так и не проявилось. Тогда Марджан приготовила рыбу с остатками картошки, и все насладились первым полноценным ужином за много дней. Всю предшествующую неделю мы сидели на ограниченном пайке. По ночам в животах у нас урчало на всю каюту.

Обычно во время рыбалки я слушала воду, но сегодня мешал туман. Рыбачила, как слепая: перебрасывала лески через планшир, прицепляла сеть к даунриггеру и вытягивала ее чаще, чем обычно: теперь наш даунриггер нагружать было опасно, да и трос постепенно истирается. Но заменить его нечем. Даже марлиня не осталось. А раз трос не починишь, остается надеяться, что он продержится до прибытия в Долину.