Кассандра Монтег - После потопа [litres]

Мы оторвались друг от друга, и Дэниел пошел в кают-компанию за биноклем. Надо внимательно осмотреть побережье и найти ту самую бухту.

Я пониже надвинула меховой капюшон. В последний раз мое дыхание превращалось в белый пар зимой в Небраске. Даже ностальгия нахлынула. Дышать здесь – все равно что опрокидывать стакан холодной воды. Новая надежда витает в воздухе.

Между тем туман вокруг рассеялся. Втянул свои щупальца, и впереди показались горы, окруженные айсбергами. Зеленая трава такая яркая, что хорошо видна даже сквозь туман. Но теперь мы отчетливо разглядели и горные расщелины, и острые скалы вдоль побережья.

– Мы ведь сможем обойти айсберги? – спросила я у Дэниела, когда он вернулся.

Дэниел окинул взглядом море и кивнул. Похоже, он успокоился: выражение лица опять стало невозмутимым.

– Мы маленькие, проскочим. Только надо плыть помедленнее. Скажу Уэйну, чтобы приспустил грот, – произнес Дэниел. – Если повезет, завтра будем на месте.

Мы проплыли мимо айсберга. Он такой сверкающий, белый, невозмутимый. Будто рисунок женского лица, с которого ластиком стерли все черты.

Сначала я смотрела на север, потом обернулась на юг, чтобы поглядеть на воды, через которые мы двигались вслепую. Ничего – одна вода: ни айсбергов, ни скалистых вершин гор. Да, повезло нам. Вдалеке южный горизонт еще окутывают остатки тумана. Я подняла голову, посмотрела в ясное серое небо и тут заметила птицу.

Нет, это не чайка. Голова маленькая, ноги короткие. Это сухопутная птица. Я прищурилась. Оперение светло-серое. Летит так, что сразу видно: борется с ветром. Парить на восходящих потоках, как чайки, не умеет. Даже если бы мы не увидели суши, по этому знаку поняли бы: она совсем рядом. И здесь Роу.

Эта птица – голубь. Голубка Ноя, подумала я. По груди растеклось приятное тепло. Я улыбнулась. Теперь у меня есть надежда. Та самая, о которой говорила Марджан. Надежда, которая так мне нужна.

С юго-запада примчалась стая чаек. Они вылетели из тумана внезапно, будто призраки. Птицы перекрикивались отчаянно и беспорядочно, их голоса сливались в один. Казалось, они в панике предупреждали друг друга об опасности. Будто от чего-то спасались.

Вот стая пролетела мимо голубя, потом пронеслась над «Седной», отбрасывая на палубу темные тени. Только тут я заметила, что голубь летит по прямой линии, будто движется к конкретной цели. Доставляет послание?..

Я вздрогнула. Ну конечно! Никакая это не голубка, а почтовый голубь! Такой же, как тот, которого выпустили на Руэнлоке.

Туман отступал все дальше. Стало видно горизонт. Вот она, темно-серая полоса, похожая на клинок, отрезающий море от неба. А на юге, прямо за голубем, темный корабль.

Дэниел протянул мне бинокль. Судно раза в два больше нашего. Смахивает на старинный военный корабль, но построено не из дерева, а из пластика, шин и листов металла. На носу – широкий металлический таран, сверкающий на солнце. На ветру развевается черный флаг с белой лилией посередине. На корме название – «Черная лилия». Выходит, брат Дэниела – не просто один из главных капитанов этого пиратского племени. Под его началом флагманский корабль.

Судно приближалось с каждой минутой. Корабль несся к нам на всех парусах. Члены команды за нашими спинами испуганно заохали. Потом стало тихо. От ужаса я не могла дышать. Что теперь делать? Огибать горы и плыть к северному берегу? Этот путь опаснее, но в нашей ситуации бегство – единственный выход. Наш корабль меньше. Нам легче пройти через льды, чем нашим преследователям.

– Они на горизонте. Значит, расстояние от них до нас – миль двенадцать, – между тем говорил Дэниел.

Я обернулась. Вся команда глядела на меня. Абран побелел, как окружавший нас лед. Подошел к планширу, уперся в него руками и опустил голову.

Члены команды заговорили разом, перебивая друг друга. Паниковали, строили догадки.

– Неужели всю дорогу за нами плыли? Они ведь уже отомстили за Руэнлок.

Я покосилась на Дэниела. Мы, не сговариваясь, решили умолчать о том, что и он, и Абран имеют отношение к «Черной лилии». Вспомнились рассуждения Дэниела: пираты поймают Абрана и сделают Долину своей колонией, а Джексон выследит Дэниела.

– Наверное, они хотят отнять колонию у Потерянных монахов. Слышала, «Черная лилия» нацелилась на север, – проговорила Марджан.

– Да, захватить чужую колонию проще, чем создавать свою, – согласился Томас.

– Выходит, мы бы не вляпались во все это дерьмо, если бы с самого начала знали, что Долина – колония, – глядя на меня, прорычал Уэйн.

– Наш корабль меньше, – произнесла я, не обращая на него внимания. – Проскочим между айсбергами и высадимся на северном берегу. Укроемся в Долине.

– На севере ледяной покров плотнее. Вдруг нас затрет льдами? Так и будем сидеть в ловушке, пока пираты нас не догонят, – заметил Уэйн.

Я втайне надеялась, что именно такая судьба и постигнет «Черную лилию». Тогда мы благополучно сойдем на сушу на южном берегу, в маленькой бухте, где нет ни острых скал, ни высоких волн. Но если «Черная лилия» преодолеет льды, Уэйн прав – мой план ненадежен.

Я снова уставилась на корабль «Черной лилии». Корпус с двойной обшивкой, не меньше шести парусов, а еще через бинокль разглядела орудийные порты под верхней палубой. Такой корабль в состоянии вместить человек тридцать или даже больше, и это не считая рабов в трюме.

– Не надо было… – пробормотал Абран.

Пиратский тайник в пещере. Убийство в салуне в Сломанном Дереве. Бехир.

Меня тоже захлестнуло чувство вины, но я постаралась заглушить угрызения совести. У меня закружилась голова. Я сжимала и разжимала кулаки, пытаясь привести себя в чувство.

– Попробуем прорваться через льды, – сказала я Дэниелу.

Он кивнул и бросился к румпелю.

Я повернулась к Джессе, Томасу и Уэйну.

– В арсенал!

Те кивнули и побежали к люку. Спрыгнули вниз и захлопнули его за собой. У нас есть самодельные бомбы, винтовки, ножи, луки и стрелы. Но это оружие больше подходит для ближнего боя. А вот пушечные ядра могут издалека разнести нас в щепки. Или пираты отправят нас на дно при помощи тарана.

– Вычерпывай пресную воду из бака, – велела я Марджан.

Та сразу поспешила в кают-компанию за пластиковыми бутылками.

Перл так крепко вцепилась в мою руку, что пальцы онемели. Я опустилась перед ней на корточки.

– Даже не проси, – сказала она.

– Перл…

– Нет! – выкрикнула она мне в лицо. – Не хочу сидеть одна в трюме!

Меня замутило так, что казалось, вот-вот вырвет. Перл глядела на меня с вызовом. Ее лицо передо мной на секунду застыло, как на фотографии, будто я таким образом пыталась ее запомнить, запечатлеть в памяти. Я замечала каждую мелкую черточку с ясностью, которая и поражала, и пугала. Я не хотела отпускать дочку от себя ни на шаг.