Виталий Забирко - День пришельца (сборник)

Наблюдение и анализ – основа любого научного исследования, и уфология в этом не исключение. Поэтому я попытался вначале собрать как можно больше статистических данных на основе наблюдения, чтобы потом сделать первичный анализ.

Я выбрал жёлто-зелёный болид и принялся за ним наблюдать с самого старта. Исчезнув после разгона в первой арке, он появился из неё же после того, как оттуда с интервалом в три минуты выскочило четыре других болида. Из второй арки он появился после восьми болидов, из третьей – после пяти болидов, из четвёртой – после шести. Вторым болидом, за которым я пронаблюдал, был серебристо-стальной. Исчезнув в первой арке, он появился из неё после трёх болидов, из второй – после девяти, из третьей – после двух, из четвёртой – после пяти. Я пронаблюдал ещё за несколькими болидами все двенадцать арок и понял, что математической логике их исчезновение-появление не поддавалось. В этом Луна-парке вообще ничто не поддавалось никакой логике – ни аттракционы, ни поведение пришельцев… ни моё собственное поведение. Вокруг бурлила толпа пришельцев из многих галактик, а я спокойно, не обращая на них внимания, пытался вывести алгоритм исчезновения-появления болидов американских горок сквозь телепортационную мембрану. Дурдом полный. Или полная адаптация к дурдому?

Всё же кое-что я выяснил. Во-первых, болиды появлялись из тех же мембран, в которых исчезали, то есть геометрия земного пространства не искажалась. Не бог весть что, но и на том спасибо. Во-вторых, рано или поздно, но болиды приходили к финишу, и из них выбирались пришельцы. Кто вёл себя весело и жизнерадостно, кто – спокойно и уравновешенно, а кое-кого служителям приходилось вынимать, и эти имели такой вид, будто не катались на американских горках, а посетили «Пещеру Ужасов». Но все были целыми и невредимыми.

И почему сколопендра посоветовала прокатиться на американских горках, а не на колесе обозрения? Там вроде бы попроще… Я с тоской посмотрел на колесо обозрения и побрёл занимать очередь на американские горки. Не знаю, получится ли обрести то, что потерял, но пренебрегать призрачным шансом не стоило. А вдруг?

– Один желаете прокатиться или с кем-нибудь вдвоём? – поинтересовался служитель, когда подошла моя очередь.

– Один.

– Приложите палец по центру, – протянул мне служитель черный пластиковый квадрат, похожий на дискету.

– Какой? – смешался я.

– Любой.

Я ткнул указательным пальцем в дискету.

Служитель посмотрел на неё и затараторил:

– Млекопитающее органического состава, аэродышащее кислородно-азотной смесью. Допустимые температурные пределы в течение получаса: от минус пятнадцати до плюс тридцати пяти градусов по местной шкале. Допустимые нагрузки: от невесомости до кратковременных трёхкратных от обычной силы тяжести планеты обитания. Рекомендуется максимальная защита от радиационного излучения. Местный ритуал проводов… Так, это уже для меня. Я правильно зачитал резюме, ничего не перепутал? Бывают, знаете те ли, сбои…

– Человек и бóльшие нагрузки выдерживает, – буркнул я, пытаясь представить ритуал проводов. Под фанфары, что ли? Экспресс-анализ жизнедеятельности моего организма меня нисколько не удивил – буквально перед этим сколопендра проделала нечто подобное.

– В нашем аттракционе не предусмотрены экстремальные нагрузки на пределе выживания, – снисходительно пояснил служитель. – Так вы согласны с предложенными критериями вашей жизнедеятельности? Если нет, буду вынужден отстранить вас от поездки.

То, что на американских горках придётся испытывать невесомость и перегрузки, меня не удивило, а вот то, что будет бросать и в жар, и в холод, оказалось новостью. Да ещё защита от радиации… Я поёжился, но кивнул. Не я первый, не я последний. Пришельцы, рискнувшие прокатиться по американским горкам, так или иначе возвращались. Пусть кое-кто помятым, но все живыми.

– Да или нет?

– Согласен.

– Тогда прошу.

Служитель подвёл меня к двуместному болиду, усадил в кресло, застегнул на груди ремни безопасности и вставил дискету в щель на передней панели болида. Красный огонёк на панели погас и замигал зелёным светом.

– Удачной поездки, – пожелал служитель, и болид начал медленно подниматься на стартовую горку.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Храни вас Господь, – неожиданно сказал служитель, снял цилиндр и склонил плешивую голову с уже знакомыми мне рожками-антеннами.

Меня покоробило. Вот так проводы под фанфары!

– Э… – заёрзал я на сиденье, пытаясь расстегнуть ремни безопасности. – А вы в ритуале ничего не перепутали?

– Никак нет. Согласно инструкции.

Служитель перекрестил меня свободной рукой. Другой рукой он прижимал цилиндр тульей к сердцу.

– Тогда не надо! – задёргался я на сиденье. Защёлки на ремнях безопасности оказались с секретом и не хотели расщёлкиваться.

Из динамика на панели грянул похоронный марш, болид на мгновенье застыл на вершине стартовой горки, а затем начал разгон, скользя вниз по рельсам с ускорением свободно падающего тела. С кристальной ясностью стали понятны «возвышенные» чувства серо-зелёного пришельца, вывшего из болида на одной душераздирающей ноте, и я дико заорал.

Арка первой крепёжной мачты приблизилась со скоростью курьерского поезда, болид нырнул в неё… и наступила кромешная тьма и глухая тишина. Не было видно ни зги, не слышно ни стука колёс, ни моего вопля. Ни похоронного марша. А потом я понял, что, кроме тьмы и тишины, здесь была полная неподвижность, будто я со всего маху влетел в чёрную вязкую смолу и мгновенно закаменел в ней, как букашка в янтаре. Я не мог двинуть ни рукой, ни ногой, не дышал, и только сознание продолжало функционировать.

Как-то сразу нахлынула полная успокоенность, и появилась отстранённая мысль, что это всё. Вот такая она, смерть…

– Почему он так дико орал? – спросил из темноты голос Карлы.

– Я заменила мелодию «Прощание славянки» на похоронный марш, – едко ответил голос Лии.

– Зачем?

– Чтобы яснее проявились его эмоциональные критерии.

– Садистка! А ещё вроде бы с ним…

– Не твоё дело! – оборвала Лия. – А если его кандидатуру не утвердят?

– Тогда ты никогда с ним больше не увидишься, – сказал Карла. – Но и в этом случае не стоило так жестоко шутить.

– Если утвердят, за год адаптационного периода много воды утечёт, – не согласилась Лия.

– Да, бабник он ещё тот… – понимающе вздохнул Карла и тут же круто переменил тему: – Не нравится мне, как он себя ведёт. Будто всю жизнь с пришельцами якшался и другая жизнь ему неизвестна. А ещё уфолог… У настоящего уфолога руки бы тряслись при виде пришельцев.

– А кто приказал его бздыней накормить? – фыркнула Лия. – Чтоб бедненького уфолога кондрашка не хватила?