Виталий Забирко - День пришельца (сборник)

Обогнув холм-муравейник и оставив его за спиной, болид заложил очередной вираж и вдруг начал резко тормозить. Из-под колёс посыпались искры, а когда поворот закончился и болид выехал на прямой участок, я увидел, какие здесь люди.

На шпалах стоял пожилой человек обыкновенного роста в замызганных ватных штанах, такой же телогрейке и видавшей виды шапке-ушанке с оторванным ухом. Ногу в валенке он поставил на рельс, в одной руке держал большую плетёную корзину, а свободной рукой махал, словно пытался остановить попутку.

Отчаянно тормозя, болид замер от него в паре метров.

– Наконец-то есть свободное место. А то всё по два да по два ездиют… – удовлетворённо пробурчал мужик, и я с изумлением узнал Хробака. А он каким образом тут оказался?!

– Ба, да это никак Сергий свет Владимирович! – признал и он меня.

– Здрасте… – скованно выдавил я.

– Здоров и ты будь, Сергий свет Владимирович! – кивнул Хробак. – Будь добр, мил человек, вынь дискету.

Я посмотрел на щель дисковода, на зелёный огонёк.

– Каким образом?

– Тама из-под низу есть кнопочка.

Я пошарил рукой под панелью, нащупал кнопку и нажал. Дискета выпрыгнула на ладонь, на панели загорелся красный огонёк.

– Вынул, – показал я дискету.

– Эт хорошо, – кивнул Хробак. – А то ногу бы с рельса убрал, и ты бы без меня поехал.

Он подошёл к болиду, перебрался через борт, сел в свободное кресло, пристегнул ремни безопасности и поставил на колени корзину. Корзина была доверху заполнена мухоморами. Обычными, не гигантскими.

– Здесь собирали? – поинтересовался я.

– Гы-гы! – хохотнул Хробак. – Здесь такие мухоморы, что за неделю на твоей машине не объедешь. Из дому везу. Гостинец.

Я придирчиво окинул взглядом его одежду, ожидая, что от Хробака будет вонять, как от бомжа. Ничего подобного – старая заношенная одежда ничем не пахла. И на том спасибо.

– А что так по-зимнему одеты? Здесь вроде бы тепло… Или ночи холодные?

– Гы-гы! – снова оскалился Хробак. – Доедем до места, поймёшь, почему так одет. Дай дискету.

Он основательно обслюнявил большой палец, приложил его к центру пластикового квадрата и поелозил.

– Теперь до места точно доберусь, – сказал он и вставил дискету в дисковод. – Поехали!

Болид тронулся с места и начал набирать скорость.

– Как вы сюда попали? – запоздало крикнул я против встречного потока воздуха.

Хробак то ли не расслышал, то ли не захотел кричать и досадливо отмахнулся.

Болид спустился с холма, взлетел на следующий и канул в кромешную темноту и неподвижность. Но отнюдь не тишину.

– Ты что себе позволяешь?! – гаркнул голос Карлы.

– Как – что? – невозмутимо ответил голос Хробака. – Еду в гости.

– Другого болида остановить не мог? Из тысячи выбрал именно этот, который… – Карла запнулся. – Кандидат нас слышит?

– Конечно, – ответил голос Лии. – У нас нет индивидуальной связи, только общая.

«Кандидат – это обо мне», – подумал я, но вмешиваться в разговор не стал. Не знаю, откуда, но я знал, как здесь надо думать «про себя», а как – «вслух», не открывая рта, который при всём моём желании не открывался.

– Может, где-то и тысячи ездют, – сварливо возразил Хробак, – но по этой трассе это всего четвёртый. А в первых трёх по двое сидело…

– А мне какое дело! – взорвался Карла. – Правил не знаешь? Пропустить надо было!

– Ага! Может, по этой трассе больше никто не проедет, – не согласился Хробак. – Мне что, год здесь куковать? Раз в год предоставляется возможность съездить к другу в гости, так и тут начинают выговаривать… Уйду я от вас…

– Ты мне ксенофонтовские шуточки брось! – отрезал Карла. – Уйдёт он… Никуда ты не денешься.

– А раз не денусь, тогда не мешай до места добираться, – резонно заметил Хробак.

– Ты хоть понимаешь, что безвозвратно поломал запрограммированный маршрут? – продолжал выговаривать Карла. – Куда его теперь вынесет, и что за данные мы снимем по психоконтролю?

– Знамо дело, понимаю, – согласился Хробак. – Как не понимать… Авось не лаптем щи хлебаем, не чаи с Дормидонтом гоняем… Слышь, Карла, пропустил бы ты меня, а? – В голосе Хробака прорезались просительные нотки. – В Бубякине уже вечер, скоро аттракцион закроют, как тогда возвращаться? А я ещё с другом пообщаться хотел…

– Да пропусти ты его, – вмешался усталый голос Лии. – Всё равно ничего уже изменить нельзя.

– Не лезь не в своё дело, защитница! Из-за этого крюка кандидат теперь четыре створа пропустит. Что мы за данные снимем, что за миракль получится? Ещё один «…не лаптем щи хлебаем»?

– А получится ли вообще? – спросила Лия.

– Гм… – Карла помолчал. – Может, ты и права. Ладно, пусть едут…

В глаза ударил яркий свет, в лицо – морозный ветер пополам со снежной пылью. Болид мчался по заснеженной равнине, на которой редкой россыпью лежали странные белые глыбы высотой с трёхэтажный дом. Они были похожи друг на друга, как близнецы, и чем-то напоминали гигантские заготовки для снежной бабы. Просто из одного мира гигантомании да в другой… Страшно было представить, кто бы мог лепить таких снежных баб. Но страшно не было – с безоблачного неба ярко светило солнце, морозный воздух бодрил, а болид весело нёсся по прямой, как птица-тройка – по российскому зимнему полю под Новый год. Эх, ещё бы попутчик был другой…

Я покосился на Хробака и представил на его месте Лию. В полушубке, пуховом платке, раскрасневшуюся от мороза, смеющуюся… М-да… Что потерял, того не обрести.

Странно, а почему мы перенеслись из одного мира сразу в другой, минуя аттракцион в Бубякине? Ах да, маршрут изменился…

– Вот я и приехал! – прокричал Хробак, прикрывая лицо от ледяного ветра единственным ухом шапки-ушанки. – Теперь понял, зачем мне телогрейка?

Он нажал на кнопку под панелью, и ему в руку выпрыгнула дискета. Болид начал замедлять ход и остановился напротив одной из белых глыб.

– Привет, друг! – крикнул Хробак.

Снежная глыба зашевелилась, приподнялась над землёй и открыла большие, как окна, льдисто-голубые глаза.

– Привет, друг! – рокочущим эхом прокатилось над снежной равниной.

– Кто это? – изумлённо спросил я, пытаясь разглядеть у глыбы какие-либо конечности. Конечностей у снежной глыбы не было, она просто приподнялась одним краем над снежной равниной, будто невидимый гигант сдвинул глыбу с места, собираясь прокатить её, но затем передумал.

– Как кто? Мой друг, – Хробак расстегнул ремни безопасности и выбрался из болида, прихватив с собой корзину. – Наш человек, хоть и снежный.

Достали они с Василием меня «нашими человеками». Если к пришельцам в Бубякине ещё можно было в переносном смысле применять слово «человек», то к снежной глыбе это никак не подходило. Разве что человечище. Снежный такой человечище.