Виталий Забирко - День пришельца (сборник)

Орали они, мягко говоря, чрезвычайно немузыкально, как мартовские коты. Василию удавалось перекричать рёв трактора, но визгливый голос пришельца-амёбы различался только в слове «хрен», будто он был подпевалой.

Я с тоской посмотрел на искорёженные рельсы. Моему «бронепоезду» действительно здесь не промчаться. Знал я силу слова Василия: как сказал, так и будет. И хрен что поделаешь…

И всё же что-то надо было делать, но что? Для начала следовало вылезти из болида, и я попытался расстегнуть ремни безопасности, но опять ничего не получилось. Как с ними Хробак управлялся?

– И не пытайся, – грустно прокаркал откуда-то сверху птеродактиль Ксенофонт. – Ремни безопасности может расстегнуть только служитель. Застёжка настроена на папиллярный узор его пальцев.

Я задрал голову и метрах в десяти над собой увидел на ветке лепидодендрона птеродактиля Ксенофонта. Он сидел нахохлившись, и вид у него был такой унылый, будто кто-то за его хамство подбил-таки ему крыло. Либо его гордость, кривые зубы, посчитал. Булыжником.

– И что же мне теперь делать? – растерянно спросил я.

– Сидеть и ждать, – вздохнул птеродактиль Ксенофонт.

– Чего ждать? Пока тираннозавр придёт?

– Типун тебе на язык, – апатично огрызнулся он. – Пока ремонтники придут.

– А они придут? – воспрянул я духом.

– Придут, куда денутся.

– Скоро?

– Скоро, – снова вздохнул птеродактиль Ксенофонт. – Сегодня.

Сегодня – понятие растяжимое, но я не стал уточнять, когда именно, слишком хорошо знал зловредный характер птеродактиля. Мы помолчали. Рёв трактора удалялся, и песни уже не было слышно. Голоса, наверное, сорвали и теперь полоскали горло самогоном. Быть такого не могло, чтобы Василий не прихватил с собой бутыль.

– А ты каким образом здесь оказался? – наконец поинтересовался я.

– Ушёл я от них, – скорбно сообщил птеродактиль Ксенофонт. – Обидели меня…

– Тебя обидишь, – не поверил я. – Ты сам кого хочешь обидишь.

Он скосил на меня глаз, отвернулся, потоптался на ветке и неожиданно процитировал заунывным пятистопным ямбом:

– «Волчица подлая, тебя я презираю, к Птибурдукову ты уходишь от меня…»

Я рассвирепел, поискал глазами, чем бы швырнуть в гадкое палеонтологическое ископаемое, но под рукой ничего не оказалось, а перегнуться через борт, чтобы достать булыжник с насыпи, не позволяли ремни безопасности.

– Пшёл вон, падаль доисторическая! – в бессильной злости гаркнул я.

– Ты чего обзываешься? – обиделся птеродактиль Ксенофонт. – Это не о тебе, это я по своей судьбе кручинюсь.

Я насторожился.

– И кто ж тогда Птибурдуков?

– Кто-кто, а то не знаешь… К Скитальцу Звёздному ушла моя принцесса… – в этот раз экспромтом, но тоже пятистопным ямбом, заунывно протянул птеродактиль Ксенофонт и всхлипнул.

– Сочувствую… – пробормотал я, отводя глаза. Ох, не верилось мне в неразделённую любовь птеродактиля! Знал я его натуру, насквозь видел.

Птеродактиль Ксенофонт вздохнул, извлёк из-под крыла мухомор и принялся апатично жевать, роняя крошки на землю.

– А! – доев мухомор, он бесшабашно махнул крылом: – И чёрт с ней. Буду я ещё на всяких там голубых ляль свой генофонд переводить! У меня таких, как она, не один десяток. Отбоя нет, на исторической родине приходится спасаться!

Прав я оказался насчёт его любви. Сплошной фарс и выпендрёж.

В лесу за спиной птеродактиля Ксенофонта затрещали кусты, и над деревьями кошмарным видением выросла гигантская голова тираннозавра с приоткрытой пастью, усеянной крупными неровными зубами. Ему, как и птеродактилю Ксенофонту, определённо не мешало обратиться к дантисту и поставить на зубы брекеты.

Тираннозавр повёл головой по сторонам и замер, заметив на ветке лепидодендрона добычу.

– Накаркал на мою голову! – всполошённо захлопав крыльями, сорвался с ветки птеродактиль Ксенофонт.

Тираннозавр по-птичьи дёрнул головой вперёд, щёлкнул зубами раз, другой, пытаясь на лету поймать добычу, но птеродактиль Ксенофонт ловко увернулся и улетел. Тираннозавр проводил его взглядом, снова медленно повёл головой и сквозь ветки лепидодендрона заметил меня.

Я замер. Ремни безопасности превратились в свою противоположность, и я очутился в положение этакого агнца на заклании. Глупо вспомнилось, что в средневековых легендах непорочных дев приковывали к скалам, отдавая их на съедение драконам. Как в непорочности, так и в принадлежности к женскому полу заподозрить меня было трудно, но вряд ли это остановит тираннозавра. Кажется, рептилии не чувствуют запаха, а реагируют на движение… Надо замереть, затаиться и не двигаться, быть может, тогда останусь жив.

Тираннозавр покрутил головой, рассматривая меня сквозь редкие ветви лепидодендрона то левым, то правым глазом, и в его взгляде читалось, что с моим предположением он категорически не согласен. Мотнув головой, тираннозавр, как щепку, сломал десятиметровый лепидодендрон, шагнул вперёд, распахнул пасть и потянулся к болиду…

Я крепко зажмурился. «Что такое жизнь? – философски пронеслось в голове. – Всего лишь прочерк между двумя датами…» И ещё подумалось, что это моя последняя мысль в этом самом прочерке.

– Опять Василий надебоширил, – недовольно сказал чей-то усталый голос. – Управы на него нет…

– Да, – согласился с первым голосом второй, – ему развлечение, а нам работа…

– Надоело мне всё это. Честное слово, Карле пожалуюсь.

– А что Карла? Думаешь, у Карлы есть управа на Василия? Размечтался!

На потустороннюю жизнь это было не похоже, но я продолжал оцепенело сидеть, крепко зажмурившись. За шиворот упала капля росы и привела меня в чувство. Если в загробной жизни есть божья роса, то вряд ли она будет капать за шиворот. Я осторожно приоткрыл один глаз и чуть снова не зажмурился, так как метрах в трёх от себя увидел громадную, не меньше «хаммера», голову тираннозавра. Тираннозавр не двигался, но смотрел не на меня, а куда-то в сторону.

Я скосил глаза и увидел у исковерканных рельсов двух рабочих в тёмно-синих комбинезонах с эмблемами спиралевидной галактики на спинах. Один держал в руках лом, другой – кирку, по ту сторону развороченной магистрали на рельсах стояла небольшая открытая дрезина с ручным приводом.

Рабочий с киркой повернул голову, недовольно посмотрел на тираннозавра и кисло поморщился.

– А тебе что надо? – строго спросил он. – Опять хочешь киркой по лбу получить? Иди отсюда!

Тираннозавр испуганно отпрянул и поспешно скрылся в лесу, круша по дороге деревья и обиженно взрёвывая.

– Спасибо, ребята! – облегчённо выдохнул я. – Всю жизнь буду благодарен! До гроба! Спасли вы меня…

«Ребята» не обратили на меня никакого внимания. Тот, что с ломом, сдвинул фирменное кепи на нос и озадаченно почесал затылок, глядя на погнутые рельсы.