Виталий Забирко - День пришельца (сборник)

И я вошёл.

Офис бюро по найму оказался небольшой комнатой, стены и потолок которой были заклеены фотообоями. Прямо передо мной высилась каменная гряда с водопадом, слева простиралось морское побережье с белым песком и зелёным океаном, справа – безбрежная ковыльная степь, а над головой зияло бездонное звёздное небо. Впечатляюще, но, как я уже говорил, всё это хорошо смотрелось бы в бюро путешествий, а не в бюро по найму на работу.

У стены с изображением водопада стоял обширный стол, за которым по всем канонам следовало находиться обворожительной блондинке с располагающей улыбкой, но вместо неё в кресле сидел невзрачный клерк в чёрном костюме, белой рубашке при галстуке, с унылым выражением на лице. Причём «невзрачный» – мягко сказано. Клерк был откровенным уродцем. Маленький, щупленький, с карикатурно асимметричной головой и в очках с настолько толстыми линзами, что они казались глазами. Огромные оттопыренные уши, громадный рот с махоньким подбородком и унылый бесформенный нос придавали клерку сходство с кукольным Гурвинеком.

– Ттопрый ттень, – поздоровался он, растягивая в приветственной улыбке губы почти до ушей. – Присашифайтесь.

Он указал ручонкой на кресло напротив стола.

– Здравствуйте, – кивнул я, шагнул вперёд и уселся в кресло.

– Интересуетесь раппотой са хранитсей? – спросил клерк.

Очки мигнули и посмотрели на меня добрым участливым взглядом. Акцент клерка был мягким, голос располагающим. И всё же его вид действовал отталкивающе. Не знаю, о чём думали фундаторы фирмы, назначая на этот пост уродца, – быть может, хотели сыграть на контрасте с другими фирмами, – но если бы я действительно собирался на работу за границу, то меня бы уже здесь не было.

– Интересуюсь, – сказал я и тут же уточнил: – Пока только интересуюсь. Какую работу вы можете предложить?

– Люппую, ф соотфетстфии с фашими наклонностями.

– Я – литератор, – наобум ляпнул я, поскольку сам ещё не определился, как называть свою профессию. Коллеги на радио шутили, что Ларионов – это тоже профессия, но непосвящённый вряд ли поймёт.

– Проститте, но фаша профессия нас не интересуетт, – покачал головой клерк. – Мы преттостафляем раппоту по наклонностям и уфлетшениям. Какое у фас хоппи?

– Хобби? – переспросил я.

– Тта, хоппи.

– Н-не знаю… – ошарашенно пожал я плечами. – Когда-то была рыбная ловля… А что? – Тут до меня наконец дошла курьёзность ситуации. Что это ещё за работа «по наклонностям и увлечениям»? И не успел клерк ответить, как я выдал: – А работы по предрасположенности у вас нет? У меня ярко выраженная предрасположенность к спиртному. Я бы, знаете, не отказался…

– Хе-хе, – сказал «Гурвинек». – Шуттите… Мы потпираем раппоту сохласно психотиппу кантитатов. Фи мошете и не потосрефать, што фам, например, польше потхотит толшность преситтента, тшем ассенисатора.

Здесь я не выдержал и откровенно расхохотался:

– А вы можете предложить должность президента?!

– А потшему нет? Только тля эттохо нато фаш психотипп опретелить.

И тут я понял, что попался. Понял, кто такой бородач, предлагавший выпить водки с пивом, почему он с ехидством на меня смотрел и что собой представляет странное бюро по найму. Сам работаю на радио в юмористической программе, приколы и розыгрыши мой хлеб – и надо же, попался на крючок к коллегам с телевидения! Ловко они придумали с фотообоями – за ними можно не одного оператора с десятком камер разместить, чтобы заснять лоха, возмечтавшего стать президентом в банановой республике, а затем показать его по телевидению. Ладно, постараюсь подыграть. Родственные всё-таки души…

– А как определить мой психотип?

– Отшень просто. Тсетшас я фам оттену эттот праслет, – «Гурвинек» взял со стола прозрачный браслет с двумя проводками, ведущими к компьютеру, – и мы опреттелим фаши фосмошности. Фи не фосрашаете?

– Бога ради! – я состроил лучезарную улыбку, словно меня уговорили рекламировать зубную пасту, и протянул руку: – Будьте любезны!

«Гурвинек» нацепил браслет на моё запястье и повернулся к компьютеру. Что-то с его руками было не так, но что именно, я понял только тогда, когда пальцы забегали по клавиатуре. У него было по шести пальцев на руках! Слышал я о подобных генетических отклонениях – шестипалость, полная волосатость лица, «волчьи» уши, хвостатость, – но воочию наблюдать ничего такого не приходилось. Молодец, режиссёр, такой типаж откопал!

– Т-так… – протянул «Гурвинек», глядя на экран. – Преситтентом, к сошалению, фам не пыть. Сохласно фашему психотиппу, моху претлошить три толшности – квасистером на Шаттанете, сайнесером на Фасанхе и стерхайсером на Минейре.

Слыхом не слыхивал ни о таких профессиях, ни тем более странах. Однако уточнять не стал, чтобы не ломать чужую игру.

– А лифтёром-банщиком в Гваделупе? Или чесальщиком в Гондурасе? – осклабился я.

– Таких факансий не имеется, – не менее лучезарно улыбнулся в ответ клерк.

Однако по выражению глаз-очков было видно, что моей шутки он не понял. Я не стал объяснять, что лифтёр в бане не перевозит кого-то с этажа на этаж, а лифчики расстёгивает, ну а чесальщик Гондураса – это и коню понятно. Как там в скабрезности у Фесенко: «Все мы – чесальщики Гондураса и прилегающих частей тела…»

– Хорошо, – сказал я и, продолжая подыгрывать коллегам с телевидения, изобразил на лице заинтересованность: – Допустим, я соглашусь. На какое время рассчитан контракт?

– Тсейтшас посмотрим… – шестипалый «Гурвинек» вновь обернулся к экрану. – Снатшит так: квасистером на Шаттанете – тва хотта, сайнесером на Фасанхе – оттин хотт, и стерхайсером на Минейре – оттин месятс.

– Н-да… Пожалуй, для начала я согласился бы месяц поработать этим, как его… стерхайсером. Для пробы, так сказать. А какова оплата?

В чём заключается работа стерхайсера, я интересоваться не стал – и так понятно, что всё несерьёзно.

– Пять тысятш толлароф, – «Гурвинек» сделал вид, что извиняется, и развёл руками. – Понимаю, што са такую рапотту мало, но у нас наклатные расхотты…

– А проезд туда-обратно? – настороженно спросил я, продолжая играть лоха.

– О! Тут не песпокойтесь! Фсё са стшёт фирмы!

Изобразив на лице нерешительность, я в конце концов махнул рукой.

– Была не была! Согласен!

– Тохта, пошалуйста, саполните контракт.

Передо мной на стол лёг листочек с условиями договора. Здесь уже были указаны и моя новая должность, и страна пребывания, и срок действия контракта, и сумма оплаты из расчёта за восьмичасовой рабочий день. Судя по тому, что листок был заготовлен заранее, а также очень малому количеству пунктов, уместившихся на одной странице, договору была грош цена.