Виталий Забирко - День пришельца (сборник)

До пяти часов я ходил по этой клетке, изредка пытаясь открыть дверь в домик, но ничего не получалось. Работодатели знали своё дело туго, и, хочешь не хочешь, приходилось отрабатывать контракт. Я показывал «гляделкам» язык, крутил кукиши, но никакой ответной реакции не наблюдалось. Разве что изредка замечал, как то в одной, то другой ячейке один глаз заменялся другим. Устал я безмерно – почти всё время на ногах, поскольку сидеть на земле было неудобно, а лечь под пристальными взглядами обитателей Галактики я не отважился. Пару минут удавалось передохнуть, сидя на ступеньках, но затем неведомая сила подбрасывала меня, и снова приходилось кружить по вольеру. К чёрной перегородке я благоразумно не приближался – похоже, обитатель соседнего вольера был не в себе, и я не хотел, чтобы он своим отчаянным стуком портил мне нервы. А вот у прозрачной перегородки иногда задерживался, пытаясь что-либо разглядеть в белесом клубящемся тумане. Не уверен, разглядел ли что-нибудь, или это была игра полутеней, но пару раз мне показалось, что клубы тумана собираются в бесформенную голову с пустыми круглыми глазницами и скорбно разверзнутым в безмолвном крике ртом. Мало ли что может померещиться в тумане…

Ровно в пять часов ячеистая решётка с «гляделками» исчезла с неба, и дверь в домик отворилась. Когда это увидел, ноги подкосились, и я чуть не рухнул на землю от изнеможения. Кончился мой рабочий день. Как там в армии после отбоя солдаты отсчитывают дни службы? День прошёл – ну и… В общем, чёрт с ним.

Кое-как добравшись до домика, я махнул рукой на стоящий на столике ужин и прямиком направился в ванную комнату. Залез в джакузи и долго парился в ароматизированной травяными экстрактами воде, подпуская в неё углекислый газ. Это сняло усталость, и, хотя ощущение лёгкой обалделости всё же осталось, захотелось есть. Но больше всего захотелось выпить. Стакан водки. Или даже два. И закурить…

На ужин подали селёдку, отбивную с жареным картофелем, пирожное и яблочный сок. Что же касается «любимого блюда», то, как я понял, здесь его никто не собирался предоставлять. Как там «Гурвинек» сказал: «Шуттите…»? Встреться мне этот шестипалый сейчас, я бы ему кое-что оторвал. Если, конечно, это у него есть.

Поужинав, я растянулся на тахте и неожиданно обнаружил в изголовье толстую книгу. Надо понимать, так мне предлагалось развлекаться в часы досуга. Нет чтобы телевизор в стену вмонтировать, DVD-плеер к нему подключить, да стопку дисков предоставить…

Я глянул на обложку, рассвирепел и швырнул книгу в стену. «Робинзон Крузо»! Они что, издеваться вздумали?! Хреновы работодатели…

Вскочив с тахты, я бросился в ванную комнату и с полчаса безуспешно копался в шкафчиках, перебирая лосьоны, кремы, шампуни, экстракты, помазки, бритвы и прочую дребедень в поисках чего-нибудь, из чего можно извлечь огонь. Безуспешно. Слышал, что некоторые доморощенные умельцы из препаратов бытовой химии делают наркотики, и, возможно, смешав между собой какие-либо из порошков и жидкостей, можно было бы затем прикурить, но я не химик. А электричества в домике, чтобы закоротить проводку и вызвать искру, судя по всему, не было – и комната, и ванная освещались дневным светом из окон.

Сев на крышку унитаза, я достал сигарету, понюхал и в полном отчаянии попытался пожевать табак. Говорят, в Средние века его жевали… Пожевав кончик сигареты, я поморщился и сплюнул. Сомнительное удовольствие, определённо врут историки насчёт жевательного табака.

Вернувшись в комнату, я ничком упал на тахту. Из окна лился равномерный зеленоватый свет, и ничто не говорило о приближении сумерек, хотя настенные часы показывали девять часов вечера. Долго я отмокал в джакузи… Да бывают ли здесь утро, вечер, ночь в конце концов? Неужели мне и спать при свете придётся?!

И в этот момент свет за окном погас, будто кто-то щёлкнул выключателем, и наступила кромешная тьма.

Ровно в семь утра, с первым писком часов в стене, я сел на тахте. Глаза были закрыты, тело спало, сознание только выбиралось из сонной одури и не могло точно сказать, рефлекторно ли я уселся, или меня подняла с тахты неведомая сила. Зато именно в этот момент я вспомнил, зачем вчера выставил будильник. Идиотская ситуация! С раута я вернулся домой совсем никакой и по давно забытой привычке десятилетней давности, когда ещё работал строго «от звонка до звонка», поставил будильник. Чего только не приходит на пьяную голову…

Разлепив глаза, я простонал. Нет, не привиделась мне во сне вербовка на «заграничную» работу. Зеленоватый свет лился в окно, освещая небольшую комнату с голыми стенами и столиком, на котором стоял завтрак.

От вида пищи меня замутило, я тяжело поднялся с тахты и поплёлся в ванную. Организм страдал от отсутствия в крови алкоголя и никотина и мучил душу. Либо наоборот – душа страдала и выворачивала организм наизнанку.

Плеснув в лицо холодной воды, я открыл тюбик с зубной пастой и замер, глядя на себя в зеркало. Дичайшее зрелище. Оказывается, я мог переносить измену жены, распутство дочки, неуважение коллег, то, что меня все называли только по фамилии – Ларионов… Но вот без водки и табака жить не мог. Мне по-настоящему захотелось удавиться.

Несмотря на драматичность ситуации, червячок редакторского чутья фыркнул во мне от «напольного лючка». Может, лучше «потолочный крюк и напольный люк»? С другой стороны, что такое «напольный»? «Люк в полу» – понятно, а «напольный» – это как? На полу? Но в том-то и дело, что люк в полу, а не на полу…

Я застонал. Разве в этом проблема? Ни «напольного лючка», ни люка в полу, ни потолочного крючка-крюка, ни даже пушистой верёвки в домике не наблюдалось. Из всех компонентов суицида наличествовало только мыло душистое. Всех сортов, включая шампуни, чтобы экспонат не выглядел замухрышкой. Правда, были ещё бритвенные лезвия и джакузи, но на вскрытие вен я никогда не решусь. Не выношу вида крови. Удавиться – это другое дело. Благороднее, что ли…

Всё-таки я почистил зубы, побрился, умылся, оделся и сел завтракать, хотя кусок без спиртного не лез в горло. Часы показывали без пятнадцати восемь, и я был уверен, что ровно в восемь, если сам не выйду в «вольер», меня вытолкнет из домика неведомая сила. Похоже, мои наниматели хорошо изучили трудовое законодательство на Земле – не напрасно в контракте был указан восьмичасовой рабочий день. Судя по вчерашнему, «работать» предстояло с восьми до двенадцати и с часу до пяти с перерывом на обед.

Допивая какао (даже в кофе мне было отказано!), я вспомнил вчерашние мытарства под пристальным наблюдением тысяч разнообразных «гляделок» и понял, что нужно сделать, чтобы облегчить муки бесцельного хождения по «вольеру». А вытащу-ка я из домика тахту! Будет на чём и посидеть, и полежать…