Николай Старинщиков - Цифры нации [litres]

– Повторить? – спросила Машка.

– Да, – тряхнул головой Шендерович. – Это можно…

Ему налили снова, он выпил еще. И вскоре стал собираться в дорогу. Боль в желудке улеглась, ему ничто не мешало сидеть за рулем автомобиля. Но его беспокоил вопрос – не повторится ли подобный конфуз в дороге. Машка его заверила, сославшись на недавнюю практику с участием Кошкина. Гарантия – три дня. Притом что Кошкин тогда испугался – не запор ли у него обозначился.

Шендерович, пораженный простым и надежным способом излечения, не переставал удивляться. Надо же такому случиться! Тысячелистник! Под ногами растет! На него кобели, может, задирают ногу, а он людей лечит… Он сел в машину и двинулся в путь. На выходе из города заправился и, выехав на шоссе, вдавил педаль газа в пол, рискуя свалиться в кювет. Достигнув косогора, он не стал его штурмовать с налета, а ушел вдоль подошвы по едва видимому в свете фар автомобильному следу.

Катенька с Кошкиным, по его мнению, в это время вряд ли могли находиться возле Машины, поэтому Шендерович сначала поднялся в жилище, но никого там не нашел. Он подошел к монитору, включил компьютер и остолбенел. Видеокамера засекла двух субъектов. У них были пистолеты. А потом он увидел Катеньку с Кошкиным и даже услышал, о чем говорит хакер. Остальное было секундным делом: Федор Ильич включил звукозапись. Караул! Оружие – к бою!..

– Что же нам делать? – топтался он возле Катеньки. – Выходит, что Машина не виновата?

– Прикинь, он не взял меня в долю, – вспомнила Катенька, косясь в сторону Кошкина. – Поделим, говорит, на троих, а те и уши развесили…

Кошкину эти разговоры были до лампочки, его интересовала Машина. Он подсел к компьютеру, придвинул клавиатуру.

«Вы меня еще плохо знаете…» – значилось в тексте, набранном, очевидно, Жердяем или его подручным.

Катенька с Шендеровичем стояли у Кошкина за спиной и тоже видели это послание. Кошкин, щелкнув зубами, включил своей внутренний телефон, затем вынул из брючного кармана мятую бумажку. Осталось набрать код доступа.

– Ты чьих будешь? – раздалось под бетонным сводом.

– Из наших… Я – оператор, – ответил Кошкин.

– Этого мало. У тебя две попытки…

– Я – Вова.

– А дальше? Утешь старушку.

– Вам привет от Конан Дойля.

– Не знаю такого, но все равно приятно… Вы допущены, – сказала Машина и стала клясться, что никого перед этим не шантажировала – ни сегодня, ни вчера, что ей это не требуется, а если потребуется, то она готова пожертвовать собой ради мира во всем мире. И если на чье-то имя пришла бумага от ее имени, так это ничего не значит, так как подобное вполне объяснимо – она не в состоянии следить за всеми.

– Ты клянешься? – спросил Кошкин.

– Так точно! Но у меня небольшая проблема… – Она замялась. – У меня гости… Кто они?

– Вымогатели, – ответил Кошкин. – Они хотят два миллиарда в обмен на спокойствие… Они подписались твоим именем.

– Хорошо. Я присмотрю за ними. Конец связи…

В помещении наступила тишина. Доносился лишь монотонный гул люминесцентных ламп, а потом они стали гаснуть одна за другой. Машина умела экономить ресурсы, любезно предоставленные ей человеком.

Кошкин выключил компьютер и поднялся из-за стола.

– Интересно устроились, – подумал он вслух. – Жердяй-Пердяй… А когда началось, то каждый думает о своем… Уходим! Нам нечего здесь делать.

– И то верно, – обрадовалась Катенька. – К утру, даст бог, будем дома…

Она именно так и сказала, и Кошкин опять задумался. Будем дома. Хотя, по словам Шендеровича, их дом расположен в лесу. Их дом – бывшая резиденция бывшего главного конструктора. Это не обычная оговорка, ведь Катенька прожила в лесу целую вечность, с момента рождения… Выходит, что дом Шендеровичей находится в другом месте… И вовсе не в городе, потому что назвать домом чужую квартиру язык не повернется…

Кошкин, однако, не подал виду. Сел в «Антилопу» и ждал, когда Катенька сядет к нему в машину – ведь они приехали вместе. И не дождался: Катя села к Шендеровичу, и тот тронулся с места первым. Кошкин поехал у него на хвосте.

Они поднялись выше. Шендерович остановился возле шкафов, выключил двигатель, затем вышел из машины и крикнул Кошкину, чтобы тот тоже выключил «Антилопу».

– Задохнуться можно…

Он подошел к одному из шкафов. Распахнул створки и уставился на приборы.

– Мы обещали, – напомнил Кошкин. – Машине нужна подпитка…

– Обойдется. Потому что если верить каждой железяке, то…

Он не закончил мысль и потянулся рукой во внутренний карман куртки. Там у него вибрировал телефон.

– Меня зовут Мария Владимировна, – томным голосом представилась некая дама. – И я, будь на вашем месте, этого не делала бы. Каждое ваше действие может стать причиной нехороших последствий…

– Чего?! – удивился Шендерович. – Откуда вам знать, что я намерен делать?

– Помните, как у Канта? И у Ленина тоже… Причина и следствие…

– У кого?

– Ваша узость меня удручает…

– Кто вы такая?! – воскликнул Шендерович. – Откуда вы?!

– Это моя маленькая хитрость. Не отключайте питание.

– Да ладно! Учить тут нас будут, – не выдержал Шендерович. Он убрал телефон и дернул на себя мощный рычаг рубильника.

Правительство вновь собралось и стало обсуждать ту же тему: где взять денег, чтобы народ продолжал хоть какое-то время терпеть исполнительную власть. Министры либо отмалчивались, либо несли такую пургу, что остальных начинало тошнить. При этом Законодательное собрание витало над всеми, и жизнь «низовий» его не касалась. Такова была особенность парламентской республики, в которой вся полнота власти находилась в депутатских комиссиях. Там же она и вязла, эта полнота, в поисках выхода.

Тем не менее Законодательное собрание в это утро тоже собралось и решило, что надо создать еще один орган. Такой, чтобы мог поправить шаткое положение, мог взять на себя всю ответственность за последствия парламентских решений. Хитро придумано. Как назвать такой орган? А так прямо и назвать: «Совет спасения нации». Идею быстренько протолкнули, приняли решение без обсуждений и спихнули Большову в правительство на исполнение – нарочным, с приложением штампов и прочих атрибутов замшелой бюрократии.

Девушка-секретарь внесла в зал заседаний правительства документ и подала Большову. Тот прочитал его и едва не заплакал. Прежде всего, бросив текущие дела, надлежало создать этот самый совет.

– Поздравляю, коллеги, – сказал он поникшим голосом. – У нас будет Совет спасения. Он спасет всех…

– Давно бы так, – вздохнули министры.

– Зря улыбаетесь. Нам его надо сначала создать… Но я не хочу это даже слышать… Надо самим действовать, а депутаты пусть спасаются своими бумажками… Полагаю, надо обратиться к гражданам с просьбой – соблюдать спокойствие. Какие будут соображения?