Татьяна Калугина - Группа [litres]

Парни переглянулись. Нужно было спешить.

– Ну что, что вводить-то? – нетерпеливо спросил Митя и занес руки над консолью, стоявшей в дальнем от Баллона углу. Этот комп меньше всего пострадал от вандализма Чена, был почти не разбит и почти не залит кислотно-зеленой химической гадостью. Да, конечно, и раскуроченные панели, и зеленая гадость на них были не более чем иллюзией – но Мите не очень-то хотелось ковыряться в этой иллюзии своими голыми полусвиными пальцами.

– Два-ноль, восемь-один. Пять, – продиктовал Чен цифры кода, открывающего Баллон. – Год твоего рождения. Как ты сам понимаешь, взломать его было несложно. А вот ввести…

Митя коснулся нужных цифр на клавиатуре и спросил у Чена:

– Что даль… – «Ше» потонуло в шипенье и грохоте кислорода, вырвавшегося, как поезд из туннеля, из своего тесного заточения. Баллон извергнул его из себя мощной упругой струей, которая вмиг наполнила комнату, обдала Митю и Чена ураганной свежестью и, сорвав двери с петель, устремилась дальше.

Юноши, остолбенев, смотрели, как проносится мимо них и сквозь них неиссякаемый воздушный поток, долготелый дракон прозрачности, невидимый и зримый одновременно. Прошло несколько минут, а шипящий упругий газ продолжал хлестать под неослабевающим напором. В голове не укладывалось, как внутри Баллона, по сути – обыкновеннейшего контейнера – могло поместиться такое количество сжатого кислорода.

– Вот так я себе все это представлял… – произнес Митя. – В детстве. Когда Бабуля рассказывала о наших кислородных запасах.

– Похоже, твоя бабушка полагала, что вы будете жить вечно, – отозвался Чен. – Запаслась кислородом на тысячу лет.

– Хорошо, что мы только фантомы, – сказал Митя. – Не хотелось бы мне оказаться здесь в натуральном виде…

Чен встрепенулся, узкие щелочки его глаз стали шире. Митя понял его без слов. Фантомы! Они только фантомы! Он , Митя, только фантом – а ведь ему еще предстоит кое-что сделать, чтобы весь этот подземный балаган взлетел на воздух! Они понапрасну теряют время!

– Огонь! – воскликнул Чен. – Нам нужен огонь!

В комнате полно было приспособлений для извлечения огня – собираясь взорвать остров, Чен натащил сюда всего, из чего можно добыть пламя или хотя бы искру. Некоторые зажигалки он сконструировал сам, другие были частями каких-то разобранных механизмов и бытовых приборов, третьи представляли собой стеклянные колбы с ядовито-зеленой жидкостью, воспламеняющейся, как пояснил Чен, при контакте с воздухом. Но ничего из этого не работало. Митя хватал все подряд, щелкал, замыкал, крутил колесики, взбалтывал и выплескивал. Изредка возникал бледный язычок пламени – но это был призрачный огонь, ненастоящий.

«Фантомы вещей», – снова пронеслась в голове у Мити знакомая фраза. Он даже услышал голос, ее произнесший, и различил знакомые нотки пренебрежения в этом голосе. «Может быть, и не стоит жалеть о гибели нашего мира. В нем давно уже не осталось ничего подлинного, уникального, существующего в единственном экземпляре. Одни лишь копии да фальшивки. Фантомы вещей».

Фантомы вещей… Ничего подлинного…

Вдруг Митю осенило.

– Я знаю! Знаю, где взять огонь! Бежим! – крикнул он и бросился к выходу. Чен устремился за ним.

В комнате, до отказа наполненной колеблемой, как бы струящейся по собственным руслам и перекатам, упругой прозрачностью, никого не осталось – если не считать лежащей на столе кабаньей головы. В проясненном подвижном воздухе она казалась живой: то вдруг хитро подмигивала, то поводила пятачком, то ухмылка ее как будто бы становилась шире. Но это было не более чем иллюзией.

Взбежав по спирально закрученной секции перехода, они вновь оказались на третьем уровне – том самом, который некогда был жилым. Бабушкина «половина» занимала там восемь просторных залов, Митина – три; еще у них были спортивный комплекс, бассейн и кинотеатр. То, что искал Митя, находилось в примыкающей к кинотеатру подсобке – полукруглой комнате с двустворчатой дверью.

– Гениально! – взвизгнул Чен, поняв ход Митиных мыслей. – Молодец, чувак! Я знал, что у тебя мозг работает!

От его корейской невозмутимости уже давно не осталось и следа, он подпрыгивал на бегу, потирал руки и озирался по сторонам с ошалелым видом. С фантомами Мити и бабушки (а их на жилом уровне было больше, чем где-либо) и вовсе творилось что-то неладное. Они выпали из своих циклов – перестали делать то, что делали по кругу бесконечное количество раз, и теперь бродили по этажу, словно толпа зомби. Только это были не заторможенные неуклюжие зомби, каких обычно показывают в фильмах, а наоборот – какие-то взбудораженные. Взгляд одной из бабушек вдруг явственно остановился на Мите, и Митя поспешил отвернуться.

– Там точно был кислород? – спросил он у Чена. – Может, что-то другое?

Чен в ответ захихикал:

– Да по мне хоть глюк-пропан-бутан! Лишь бы воспламенялся!

Еще одна Бабуля вонзила взгляд в Митино лицо. Если бы не карапуз в подгузниках, потянувший ее за край юбки, неизвестно, чем бы это закончилось. Не исключено, что она направилась бы прямо к нему… как это сделал угрюмый, начинающий полнеть подросток в спортивной куртке и шароварах.

– Идем, – зашипел Митя, взяв Чена под локоть. – На нас начинают обращать внимание!

Двустворчатая дверь с табличкой «Музей подлинников» была уже совсем близко. Митя с Ченом прошмыгнули внутрь и поскорее закрыли ее за собой.

Митя перевел дух и огляделся. За долгие месяцы его отсутствия здесь многое изменилось.

Во-первых, здесь не было света. Электрического света. Но комната не была погружена во тьму: сполохи неравномерного трепещущего сияния, похожего на северное, освещали ее достаточно хорошо, позволяя разглядеть во всех подробностях все, что в ней находилось. («Он еще и светится, – отметил про себя Митя. – Нет, это точно не кислород!»)

Во-вторых, вся мебель и все предметы в комнате были покрыты толстым слоем пыли. Митя коснулся пальцем поверхности стола – и палец утонул в махровом пылевом налете, словно нога в сугробе. («Сугробы времени», – зафиксировал Митя для будущих стихов. Как начинающий поэт, он теперь частенько так делал.)

А в-третьих, здесь царила особая атмосфера покинутости, необитаемости. Даже загадочный газ не смог ее вытеснить или хотя бы слегка разбавить. Эта комната была – как одна из кают на затонувшем «Титанике». Как заброшенная орбитальная станция. Находясь в ней, Митя остро почувствовал две вещи: насколько эта комната реальна и насколько в ней никого нет . Никого. Даже их с Ченом.

Чен, между тем, прочесывал стеллажи с выставленными на них музейными экспонатами.

– Ну где же вы, где? – приговаривал он, изучая секцию за секцией, перебегая взглядом от одной странной вещи к другой и иногда прочитывая вслух названия: «Веник», «Градусник», «Мухобойка», «Печатная машинка», «Дверной звонок», «Чернильница», «Бигуди», «Ручной насос», «Корсет на китовом усе», «Снимок УЗИ трехмесячного эмбриона», «Ключи автомобильные»…