Татьяна Калугина - Группа [litres]

Все экспонаты были спрятаны под стекло и поэтому ничуть не пострадали от пыли. Бабушка считала, что весь этот хлам необычайно важен, и называла его возвышенно – фрагменты цивилизации подлинников .

У дальней, дугообразно закругленной стены комнаты находилась экспозиция «обстановки»: древний компьютерный стол, кресло на колесиках, бельевой шкаф, кровать, шведская стенка с навесным турником и – развернутое к Мите вполоборота – еще одно кресло, громоздкое и широкое, обитое черной кожей. В нем кто-то сидел. Митя понял это по торчащей острой коленке.

– Нашел! – крикнул тут Чен. – Вот оно! «Спички»!

Еще через секунду в его голосе прозвучало недоумение:

– Но самих спичек тут нет…

«Конечно, нет! – мысленно хмыкнул Митя, взглянув на руки. – А если бы и были, нам не удалось бы их достать».

Его пальцы еще годились на то, чтобы чиркнуть спичкой по коробку. Но открыть или разбить стеклянную дверцу стеллажа они уже не могли.

– Эй, Чен! – негромко, стараясь не спугнуть сидящее в кресле привидение, позвал Митя.

Потом он подошел к креслу и заглянул в него. Как и следовало ожидать, в кресле сидел он сам – только двенадцатилетний.

– Привет, – сказал Митя-Хпр.

– Привет, – отозвался Митя-мальчик и, подняв глаза, перевел их с Мити на подошедшего Чена. – Вы – люди Земли?

Митя с Ченом переглянулись.

– Вы существуете? – С отчаянием в голосе спросил мальчик.

– Мы существуем, – сглотнув пересохшим горлом, подтвердил Митя-Хпр.

– Потерпи немного, чингу, – сказал Чен, опустившись перед креслом на корточки. – Скоро все будет хорошо. Клянусь.

– Мы ищем спички, – сказал Митя. – Ты не знаешь, где они могут быть?

Митя-мальчик пожал плечами и слегка отодвинулся, указав глазами куда-то вниз. Спички лежали в недрах кресла, просунутые между сиденьем и валиком подлокотника. Лежали там уже много лет. Митя вспомнил, как они с Ба искали этот треклятый коробок – вернее, искала одна бабушка, а Митя только делал вид, что ищет. У него не было никаких определенных планов на этот коробок, ему просто хотелось досадить Бабуле. Хоть чем-нибудь.

Запустив руку внутрь кресла, Митя нащупал коробок спичек и вытащил его наружу. Это простое действие далось ему с трудом – коробок норовил просочиться сквозь его ладонь и упасть обратно.

Чен, обеспокоенно следивший за этой сложной манипуляцией, сказал:

– Нам надо поторопиться. Нет времени для прощанья. Сделай это! Давай!

Митя прижал коробок к кожаной обивке кресла – так крепко, как только мог. Для этого ему пришлось накрыть его рукой и навалиться сверху всем телом. Второй рукой – кончиком указательного пальца, еще хранившим остатки ороговелости – Митя вытолкнул внутреннюю часть коробка из закрывавшей ее верхней части. Не с первой попытки, но ему все же удалось достать спичку.

После этого он посмотрел на Чена. Времени для прощания действительно больше не было. Ни секунды.

– Чен, – сказал Митя. – Обними его.

Он не видел, выполнил ли Чен его просьбу: весь свой остаток сил Митя употребил на то, чтобы как следует чиркнуть спичкой. Которая вдруг стала тяжелой, словно бревно. Ему удалось сделать так, чтобы серная головка с нажимом проехалась по коричневой шероховатой «терке», но самой силы нажима он не почувствовал – рука словно бы занемела; ее больше не было, и самого его тоже не было, он стал призраком самого себя.

А еще через миг здесь, на этом уровне , не осталось вообще ничего. Все поглотил ослепительный белый взрыв.

Они остановились перед входом на зеленую лужайку, обнесенную символическим ограждением – низеньким, словно бы игрушечным штакетником, который легко можно было перешагнуть. Вход тоже был символический – воротца из двух белых пластиковых штанг чуть выше человеческого роста, с натянутым между ними плакатиком: «Level completed». Там, на лужайке, как будто играла музыка. А может, и не было никакой музыки. Может, это просто ветер шуршал в траве, позванивал в лиловые колокольчики да потрепывал «Level completed» за нетуго натянутые края.

Какое-то время они просто стояли и смотрели на эту надпись. Четверо израненных, поддерживающих друг друга бродяг в грязных обветшалых лохмотьях. Потом Рыжик сказал:

– Ну вот. Мы дошли. Сейчас все закончится.

– Ага, – вздохнула Зильда. – Сейчас мы снова превратимся в кучку шарообразных идиотиков. И будем жарко спорить, что такое «Левел комплитед» – название королевства или «Добро пожаловать» на местном языке.

– Я думал, ты в отрубе…

– Была. Но уже нет.

– Ну что, мы будем заходить? – подал голос Фьюти. Зильда полувисела на их с Рыжиком плечах, ноги ее волочились по земле весь путь от каменной насыпи до лужайки, а голова безжизненно болталась на тонкой шее. И при всем при этом она умудрялась язвить! Неисправимая Зильда!

Рыжик вздохнул и в последний раз окинул взглядом окрестности. Глупо было надеяться, но все же… А вдруг да покажется из-за дальней рощицы фигура Хпра, шагающего с узелком на плече и с невероятной историей о том, как он скитался двадцать пять лет по долинам и по взгорьям этого коварного измерения.

– Пойдем, – проследив за его взглядом, с грустью сказала Тивц.

– Тив-тив-тив! Все сюда! – закричала она спустя минуту из высокой травы, полностью скрывшей ее кругленькое пернатое тельце, и для убедительности добавила: – Цви-тррр! Цви-трц!

Когда все подбежали, то увидели, что спешили они не зря и что Тивц действительно нашла кое-что интересное. Кое-что очень интересное – снаружи. Но, возможно, самое интересное было у этого интересного внутри. Надежно запрятано от посторонних глаз и бурчащих желудков. Его, это интересное, следовало немедленно достать – и съесть. Пока это не сделал кто-нибудь другой! Так, по крайней мере, считал Фьюти. Он хотел было поделиться своими соображениями с товарищами, но не нашел слов и только коротко присвистнул: «Фьють!» Впрочем, оно, может, было и к лучшему, что слова не подобрались. Лишняя болтовня была сейчас совершенно ни к чему, да и капающая с резцов слюна как-то не располагала к произнесению спичей. Живот сводило от голода. Сам вид корзины, найденной Тивц, навевал мысли о чем-то съедобном и очень вкусном.

– Эй, а вам не кажется, что это все уже где-то было? – произнес Лисенок. – У меня такое сильное гдежавю, что даже в носу чешется! Тяфк!

Он расчихался и начал тереть нос о ствол ближайшего деревца. Он предпочел бы потереть его собственными лапами, но лапы были коротковаты, а нос – длинноват.

Крохотышки переглянулись.

– Фто у него фильное? – спросил Фьюти.

– Гдежевю, – мечтательно повторила Тивц. – Какое красивое выражение!.. Где же вы? Где же вью? Вью-вью-вью, фить-фить…