Татьяна Калугина - Группа [litres]

– Да, – кивнула Альба. – По крайней мере, здесь есть линия горизонта. Значит, этот мир тоже круглый.

– Вовсе нет, – откликнулся Фьюти. – Здешний горизонт – это всего лишь горизонт нашего зрения, его предел. Дальше все сливается в размытой дымке, которую мозг по привычке воспринимает как «горизонт». Я это понял еще на пирсе. Присмотритесь – сами увидите.

– Интересно… – сказал Фад. – А что еще ты понял, сидя на пирсе?

Фьюти почувствовал в его словах издевку.

– Много чего. Но вам не скажу.

Он перебрался на самый край китовой головы и стал упрямо смотреть вперед. На нитку мнимого горизонта, подернутую легким маревом. Фьюти думал о том, что никакого марева на самом деле нет, а просто взгляд упирается в собственную ограниченность и тает, рассеивается в ней. И все, что остается от него на излете, – зыбкое голубовато-лиловое марево, полоска срединной мглы.

Здесь, в этом мире, их зрение должно было бы быть острей, – думал Фьюти. Нет, вернее так: будь они родом отсюда, их зрение было бы острей, а разум не цеплялся бы так за привычные образы планеты-шарика и линии горизонта. Но они не отсюда. Они здесь гости. И скоро должны будут покинуть это место…

Или все-таки не должны? Что, если кто-то из них захочет остаться?

Вдруг кто-то потряс его за плечо.

– Эй! – услышал он голос Фада. – Ты чего?

– А? Чего? – рассеянно отозвался Фьюти.

– Ты сейчас чуть в воду не свалился! Мы думали, ты уснул!.. Хватит уже таращиться на океан, не то он тебя затянет!

Поначалу Альба боялась, что малютка Зильда проголодается и начнет плакать, и что ей нужно будет сменить подгузник, и что у нее может что-нибудь заболеть. Альба понятия не имела, как нужно обращаться с младенцами и где в открытом океане раздобыть молочную смесь и памперсы. И никто из них этого не знал. К счастью, Зильда не выказывала признаков голода, да и памперс, возникший на ней во время последнего превращения в комплекте с теплым байковым боди и пинетками, оставался сухим и чистым.

Утром третьего дня, когда Альба склонилась над ее листом-кроваткой, чтобы погладить пальцем пухлую розовую щечку, Зильда открыла беззубый рот и улыбнулась ей во все десны.

Альба пожала ее маленькую ладошку.

– Как ты?.. Ты там давай, держись!

– Не сдавайся! – поддержал ее Фад.

За неимением других занятий Фадей теперь тоже проводил часы в созерцании здешней природы и выявлении ее закономерностей. Тем, что удавалось выявить, делился с остальными. Иногда они с Фьюти вступали в спор:

– Солнце здесь наше, земное.

– А вот и нет.

– Почему ты так думаешь?

– А ты хоть раз его видел? Мы видим только облака, сквозь которые пробиваются лучи света.

– Ну так солнце – за облаками!

– Не знаю, не знаю…

– Ты хочешь сказать, что сами облака излучают свет?

Утром третьего дня, когда маленькая Зильда улыбнулась Альбе, а где-то очень далеко от них обеих один человек склонился над другим человеком и ловкими отработанными движениями прикрепил к его груди крошечные металлические таблетки, способные разрядиться в сердце тысячевольтным импульсом электричества, а еще один человек, отчаявшись дозвониться бывшей жене, наговаривал в птифон сообщение: «Натэлла, хватит дуться, ты мне нужна, ответь!» – утром этого дня между облаками и океаном начало что-то происходить.

Больше всего это напоминало дождь. Только этот дождь был обоюдонаправленным: дождь вверх и дождь вниз. Там, где оба дождя встречались, бурлила пена и мелькали яркие голубые молнии; вода океана сталкивалась с водой неба, и в точке этого столкновения из влаги и пены возникали причудливые конфигурации. Через миг одни из них водопадами обрушивались вниз, в океан, а другие – расцветали в воздухе невесомой радужной взвесью.

В этом было что-то знакомое. Настолько знакомое, что Фадей непроизвольно схватился за голову, словно собираясь вытрясти или выдавить из нее засевший где-то глубоко в подсознании четкий и ясный образ… И, возможно, ему удалось бы это сделать, но тут все снова изменилось. Двусторонний ливень закончился, и за его опавшей пеленой взглядам путешественников открылся вид на песчаное побережье.

Это был точно такой же пляж, какой они недавно покинули. Недоставало только длинного пирса и торчащей из песка таблички «THE WAITING FOR A WHALE ZONE». Зато их кто-то встречал. Светловолосая девочка в пестром платье бегала по пляжу, глядя в их сторону и размахивая руками. Ей было сразу и десять, и тринадцать, и семь с половиной, и три. Ее звали Ульяной. Она давно уже умерла.

Сюда, сюда! – сигнализировала Ульяна жестами.

Альба тоже махнула рукой в знак приветствия, второй рукой придерживая колыбельку с лежащей в ней Зильдой. «Как же мы сможем сойти на берег?» – подумала она, в замешательстве оглядывая окрестности. Нет, никакого пирса здесь точно не было. Ни пирса, ни пристани, ни каких-нибудь сходен, или что там еще бывает…

Она повернулась к Фадею и хотела спросить, как он думает, к чему они тут будут причаливать, но в это время кто-то над ее ухом отчетливо произнес: «Разряд!» и острая боль, пришедшая из кита, наполнила ее тело.

Пальцы Ирвина пробежались по оголенной груди Модеста, в несколько четких профессиональных движений освободив ее от накладок дефибриллятора. Доктор Ларри, стоявший на подхвате с кислородной маской, восхищенно прицокнул языком:

– Круто! С первого раза завелось! – и накрыл маской лицо Модеста.

– Еще бы оно не завелось! – подмигнул Ирвин.

Сван подогнал трансфер как можно ближе к аэрокару и установил в удобное для погрузки тела положение.

– Раз-два, взяли, – сказал он и нажал на кнопку. Из камеры трансфера выдвинулась гибкая, состоящая из множества микропластин конструкция, просканировала поверхность лежащего на траве тела, образовав над ним что-то вроде ажурного купола-саркофага, внутри которого тут же включилось антигравитационное поле, – и легко, словно пушинку, перенесла его во внутреннюю капсулу.

– Вот так, – сказал доктор Ларри и со значением взглянул на Андреа, с бледным ошеломленным лицом стоявшую чуть поодаль. – Один оттанцевался.

Черная кошка кошка на руках у Андреа подняла уши и громко мяукнула.

– Вы не согласны, мисс? – Взгляд доктора Ларри сместился ниже, от лица впавшей в ступор Андреа к кошачьей смышленой мордочке. – Вы уж объясните своей хозяйке. Что докторов нужно слушаться. Что гробить свое здоровье – нехорошо. Что курение – это яд.

– Мои сигареты спасли ему жизнь, – медленно проговорила Андреа.

– А кто спасет твою жизнь? – осведомился доктор Ларри.

Андреа хотела было ответить, что ее жизнь в спасении не нуждается, но почему-то передумала.

Трансфер-мобиль в сопровождении Ирвина и Свана уже улетел с поляны. Доктору Ларри и Андреа ничего другого не оставалось, как только воспользоваться аэрокаром Моди, что они и сделали, невзирая на яростные протесты Жужу. В конце концов Андреа удалось ее успокоить, прижав к себе и поглаживая за ушком.