Татьяна Калугина - Группа [litres]

Андреа не без труда признала в нем здоровяка Модеста. Признав, коротко вскрикнула, прижала руки к щекам… Да, несомненно, это был он – самый «тяжелый» (по стартовым килограммам) и самый неотесанный и грубый (но не лишенный, по мнению Андреа, своеобразного брутало-простецкого обаяния) участник проекта, Модест Китаев. Их Большой Мо, Моди Биг.

– Моди… Да как же это?.. – только и смогла выговорить Андреа.

Жужу, словно почувствовав, что ее миссия выполнена, грациозно присела возле нее на кочку, обвила хвост вокруг лап и облизнулась.

Ирвин возвращался домой в отвратительном расположении духа. Домой … Вот уже больше года домом для него был принадлежавший клинике Ольхино лесной особняк, также известный как Центр доктора Голева. За этот год Ирвин и думать забыл о своем настоящем доме: политы ли кактусы-суккуленты, обосновавшиеся на его мансарде большой колонией, следит ли домработница за тем, чтобы в комнатах не было пыли и специфического запаха пустующего жилья. Ирвин терпеть не мог этот запах.

Скоро, скоро он вернется туда опять. Он уже предупредил домработницу, чтобы к его приезду она проветрила все комнаты, постелила на стол новую скатерть и поставила в вазу живые цветы. Розы. Запах роз вытесняет ауру пустоты.

Помечтав о доме, Ирвин вернулся мыслями к неприятному.

Модест так и не найден. Агент из проката аэрокаров, согласившийся предоставить сведения о его поездках, в последний момент пошел на попятную. Мать Модеста без конца названивает в клинику, желая точно знать, когда ее преображенный сынуля вернется домой.

Вернется домой … Все хотят вернуться домой. Каждый, по большому счету, мечтает только об этом. Даже тот, кто думает, что мечты его совсем о другом.

Из меланхоличных размышлений Ирвина выбил звонок от Голева.

– Слушаю, – сказал Ирвин.

– Ирв, – голос шефа звучал взволнованно, непривычно отрывисто. – Твой кейс при тебе?

– Конечно.

Реанимационный чемоданчик всегда был при Ирвине, об этом доктор Голев мог бы и не спрашивать.

– Ты далеко от клиники?

– В пяти минутах езды, – сказал Ирвин, бросив взгляд на маршрутный экран.

– Сейчас я пришлю тебе GPS-координаты, немедленно мчи туда. Это в лесу, в трех километрах от нас. На колесах не проедешь, включай аэринг. Андреа нашла Модеста. Без сознания, едва дышит, предположительно остановка сердца. Отправил к ним Ларри и Свана, они наверняка уже там.

Отдав Ирвину распоряжения, доктор Голев сунул птифон в карман и снова склонился над скрючившимся на кровати Арсением. Того трясло. На губах выступила пена с примесью крови – по всей видимости, в момент начала припадка Сеня прикусил себе язык.

С другой стороны, забравшись с ногами на кровать, над Арсением нависала Нина, она придерживала ему голову, пытаясь подсунуть под шею эластичный валик-фиксатор. Позади нее топтался Митя, незаметно для всех пришедший в себя и даже успевший посетить ванную.

Теперь Митя стоял весь мокрый – мокрые волосы, мокрая грудь пижамы, мокрое, «перевернутое» лицо. С глазами у него творилось что-то неладное. Реальность расползалась, словно раскроенная на куски… а потом куски, судорожно подергиваясь, смещаясь и плохо совпадая краями, опять сползались. Комната казалась знакомой и незнакомой. Спины людей, теснившихся над островком кровати, казались чем-то отдельным от самих людей – просто спинами, тремя разумными спинами, по-пингвиньи сбившимися в кучку над каким-то любопытным объектом. Из памяти стремительно ускользало нечто важное. Как только что, над раковиной, утекала вода из его пригоршни. Что-то, что необходимо было куда-то доставить… до чьего-то сведения донести… чтобы что-то изменить… или предотвратить…

– Зильда, – вдруг произнес Митя неожиданно для себя. – Зильда.

– Проснулся? – сказал ему на это парень в брюках и джемпере, повернув лицо от кровати с кем-то беззвучно содрогающимся. – Ну с добрым утром, герой! Сядь пока, посиди!

Они плыли на ките по бескрайнему океану – три подростка и один младенец. Зильда стала младенцем с приходом ночи. Произошло это как-то незаметно: только что на плече у Альбы покоилась тяжеленькая голова двухлетки, во все глаза глядящей в нарядное ночное небо, – и вот там уже безволосая головка новорожденного. Сердце у Альбы екнуло. И у Фадея с Фьюти тоже, когда они заметили перемену.

– Значит, Митяй не смог ей помочь, – прошептал Фьюти.

– Мы не знаем, что там случилось, – сказал Фадей. – Может, еще не все потеряно. Она ведь еще не…

Он не стал заканчивать фразу, но все поняли, что он хотел сказать. Она ведь еще не совсем исчезла.

Альба, удобно устроив Зильду на сгибе своей руки, попросила друзей говорить потише. Фьюти напомнил ей, что в этом мире никто не спит, даже новорожденные младенцы, но Альба все равно продолжала ее баюкать, словно эти размеренные движения могли спасти малютку от исчезновения или хотя бы как-то его замедлить.

К утру рука у Альбы устала и занемела. Фадей вынул из сшитого лодочкой пальмового листа их немудреную провизию и пожитки – несколько плодов манго, орехи, колышек-календарь с зарубками и веревку, которую Альба сплела, чтобы они могли привязаться друг к другу во время шторма. Все это он разложил на спине кита.

– Вот, – сказал он и протянул Альбе лист-лодочку.

Альба поместила малышку в лист. Теперь ее нужно было только слегка придерживать, приобняв вместе с листом и следя, чтобы импровизированная колыбелька не соскользнула в воду. Спина у кита была широкая, но покатая и абсолютно гладкая, как каток. Только несколько шрамов нарушали зеркально-черную глянцевитую гладь этой живой поверхности.

– Как думаешь, откуда у него царапины? – спросил Фад, присаживаясь рядом с Альбой по другую сторону колыбельки. Теперь Зильда была защищена от падения в океан еще надежнее – с обеих сторон.

– Выглядят довольно свежими, – сказала Альба. – Может, акулы?..

– Тогда были бы следы от зубов, – подал голос сидевший впереди Фьюти. – Или рваные раны.

Альба поежилась, представив, что и кто может водиться в этих водах. И впервые за все время плавания (а может, и за все то время, что они провели на пляже, и в долгой дороге к пляжу, и вообще в этом странном мире) задалась вопросом, куда же они все-таки направляются. Куда им нужно попасть? Куда ей нужно?

Берег, от которого они отчалили, давно остался позади и пропал из виду. Берег, к которому плыли, ощущался Альбой как нечто недостижимо далекое, но вполне мог оказаться и гораздо ближе. Ее бы нисколько не удивило, если бы он вынырнул из ниоткуда прямо у них под носом. А может, его и вовсе не существует. Может, они обречены плыть так до скончания веков… или их жалких жизней…

– Рано или поздно мы куда-нибудь приплывем, – словно подслушав ее мысли, сказал Фадей.