Татьяна Калугина - Группа [litres]

«Жаль, – подумала Тивц. – Кто-то не получил такое важное для него письмо. Чья-то доченька…»

Она посидела на пляже еще немного, поглаживая литые бока бутылки и слушая, как шелестят и позвякивают в полосе прибоя отполированные волнами стеклянные голыши – останки других бутылок. Интересно, что стало с письмами, которые в них находились? Дошли ли они до своих адресатов?

Тивц поднялась со стеклянного песка, отряхнула юбку.

– Прощайте, – сказала она, – Эрик и Рихард. Вы были моими родителями. А потом перестали.

Когда она вернулась туда через день с Митяем и Рыжим, тоже захотевшими получить послания от своих родителей, стеклянного пляжа на этом месте уже не было. Был обычный серовато-белый песок.

Дни шли за днями, а кит все не приплывал.

Рыжий с Митяем насобирали всякой всячины в примыкающем к побережью леске, соорудили зеленый шалаш, даже начали делать зарубки на специально вбитом для этого колышке. Тивц плела фенечки и веревки из пальмовых волокон (вдруг кит – скользкий, и им понадобится привязать себя к нему?). Фьюти, изредка подменяемый Рыжим или Митяем, караулил на дальнем конце пирса. Зильда развлекала себя тем, что без устали носилась по берегу, время от времени делая вид, что сейчас ринется прямо в воду. Все тут же вскакивали на ноги и принимались кричать, размахивая руками: «Зильда! Нельзя, Зильда! А ну назад!»

Иногда Рыжий или Митяй приносили из тропических зарослей что-нибудь съедобное, фрукт или корнеплод, или бейсболку ягод. Все с удовольствием угощались лакомством, но еще с первых дней стало ясно, что без еды они могут запросто обойтись. Еда, вода и сон вовсе не были здесь чем-то необходимым. Ночью можно было спать, а можно было любоваться на Млечный Ключ, нежно пульсирующий в самом центре ночного неба, словно родничок на младенческом темени. Вокруг него от горизонта до горизонта были разбросаны крохотные светящиеся завитки – зеленоватые, красноватые, ярко-белые. Это было очень красиво.

Кит все не приплывал.

В первый день, поговорив с табличкой, они сразу бросились на пирс: по пляжу к нему вели выложенные из мелких камешков стрелки, а на самом пирсе такие же стрелки были нарисованы белой краской. Они повторялись через каждые сто шагов. Собственно, там, на дальнем конце пирса, оно и было – «Место ожидания кита». Чудики (они тогда еще были чудиками) проторчали там несколько часов, всматриваясь в бескрайнюю водную зыбь и подпрыгивая от нетерпения двигаться дальше.

Дул сильный ветер. Ветер – продолжение пути. А они стояли на месте…

Рыжий подозревал, что это именно ветер их изменил: сдул с них образ «смешариков» и звероголовых чудищ, в которых они время от времени превращались; оставил в них только главное – детей.

С пирса они возвращались уже детьми. Четырьмя тонкотелыми и слегка разочарованными отсутствием кита подростками и одной неуправляемой шестилеткой, которая, казалось, забыла про кита сразу же, как только повернулась к океану спиной. С шальным криком «А-а-а!!!», отчаянно топая по дощатому настилу и наслаждаясь производимым грохотом, Зильда бросилась по пирсу в направлении берега. «Эй, стой! Осторожно! Остановись!» – закричали ей, но она никого не слушала. Тогда темноволосый губастый мальчик, которого раньше звали Хпр, сказал: «Сейчас я ее догоню!» – и бросился вслед за ней. А другой мальчик, рыжий, сказал: «Слушайте, если мы все отсюда уйдем, то можем пропустить кита, когда он все-таки приплывет! Кто-нибудь должен остаться здесь». – «Я могу», – сказала высокая русоволосая девочка, выглядящая немного грустной. «Фью-ю! – присвистнул белобрысый парнишка, бывший когда-то сусликом. – Хитренькая какая! Я тоже – могу!» – «Тогда решено: ты остаешься, Фью», – сказал Рыжий. «Фьюти, – поправил его белобрысый, но без особой уверенности в голосе. – Кажется, как-то так».

Обычно Митяй и Рыжий проводили время в философских беседах, а заодно присматривали за Зильдой. Как-то раз Зильда совсем разошлась: подняв над головой широкий пальмовый лист, она заявила, что она теперь – корабелла под названием «Натусик» и что прямо сейчас она отправляется в плавание. Рыжий с Митяем замучились за ней гоняться, оттаскивая от волн.

В конце концов она совсем довела Рыжего. Тогда он взял ее в охапку и потащил, сам не зная куда. А она брыкалась и верещала. Тут Рыжему пришла в голову гениальная мысль. Он как раз тащил Зильду-«Натусика» мимо щита с интерактивным экраном – того самого щита, который они сначала приняли за обычную информационную табличку. Рыжий с извивающейся Зильдой в руках остановился возле него и громко произнес:

– Здравствуй, Щит!

Надпись на английском языке – про зону ожидания кита, – стоявшая здесь «по умолчанию», сменилась сердитым смайликом.

«Сквернословить запрещено!» – возникла фраза.

– Чего? – не сразу врубился Рыжий. – А, понял… Ну извини. Издержки билингвистической омонимии.

«Чего??» – не въехал теперь уже Щит.

Но Рыжий и сам не понял, что сказал. И не горел желанием понимать. Его вообще-то интересовало совсем другое… Правда, он уже успел забыть, что именно – потому что вспомнил кое-что гораздо более важное! Опустив на землю Зильду, оробевшую перед сердитым смайликом и потому переставшую барахтаться, Рыжий положил руки ей на плечи и начал разговор заново:

– Уважаемый Board , – обратился он к Щиту со всем почтением. – У нас назрели некоторые вопросы. Не знаю, почему мы сразу не догадались обратиться к вам, это ведь было элементарно… В смысле, вы – единственный источник информации на многие мили вокруг, и к тому же обладающий интеллектом. Мы сразу могли бы с вами поговорить, а не ждать у моря погоды… в смысле, у океана кита… и, может, уже сейчас все было бы понятно…

«Не продолжай, – сказал Щит, и Рыжий послушно замолчал. – С вопросами про кита я вам вряд ли могу помочь. Я торчу здесь уже давно, но никакого кита ни разу не видел. Даже если он приплывал. Пирс слишком длинный, отсюда не разглядеть. Что-нибудь еще?»

– Нет, – сказал Рыжий и огорченно вздохнул.

«Нет? Хм!» – сказал Щит, не преминув сопроводить свою реплику смайлом со вскинутой бровью.

– Ах да! – вспомнил Рыжий. – Я хотел, чтобы ты показал Зильде, что бывает с теми, кто бегает по волнам.

На самом деле Рыжий лукавил: он хотел не столько показать это Зильде, сколько сам посмотреть. Но Щит и здесь нашел способ увильнуть:

«Страшилки не транслирую».

– Ну хотя бы скажи, почему она такая маленькая?! – вскипел наконец Рыжий. – Хотя бы это ты можешь?!

«Ты имеешь в виду Зильду?» – невозмутимо ответил Щит.

– Зильду, Зильду! Мы пришли сюда откуда-то из… помню смутно, но откуда-то мы пришли. И я не помню, чтобы с нами был кто-то маленький. У нас был боевой отряд или что-то вроде того. Каждый отвечал за себя сам, и никому ни за кем не приходилось присматривать. А теперь с нами Зильда, и она – ребенок. Совсем ребенок. Но при этом нет чувства, что ее раньше не было, а потом она откуда-то взялась. Наоборот, я чувствую, что она была всегда… но не всегда была ребенком… В общем, я запутался.